Может быть, даже месяц, не могу сказать точно…
— А как часто вы встречались? Когда тебе впервые показалось, что она стала странной?
— Как раз тогда, когда мы пошли на пляж. До этого ничего странного не происходило. Она честно говорила о том, что переживала из-за ссоры с Ракель. Встречались мы не каждый день, но довольно часто. В день знакомства мы с Наталией обменялись номерами, и я позвонил ей с предложением встретиться уже спустя пару-тройку дней.
— Вот как…
— Ох… — Эдвард запускает руку в свои волосы, начав иногда оттягивая их и еще больше взъерошивая, а потом резко переводит взгляд на Терренс. — Слушай, Терренс, скажи, а сколько времени прошло между твоей крупной ссорой с Ракель и ее уходом из дома и твоим знакомством с Питером и Даниэлем? Хотя бы примерно!
— Э-э-э… — Терренс слегка хмурится и на пару секунд призадумывается. — Ну… С этими охламонами я познакомился где-то спустя неделю после нашей ссоры с Ракель…
— Не сразу после этого?
— Нет. Сразу после этого я разговаривал с Беном, а чуть позже встретился с Рэйчел, девушкой, с которой изменял Ракель. Я попросил ее поговорить с отцом и дать мне шанс присоединиться к его группе. Она согласилась, но ей пришлось целую неделю убеждать его хотя бы просто посмотреть на меня. Вот так и получилось, что через неделю я познакомился с Альбертом, а на следующий день — с Роузом и Перкинсом и Марти Пэтч, их вокалисткой.
— Хм… — слегка хмурится Эдвард. — А мы с Наталией уже прекрасно ладили спустя неделю после знакомства… Кроме того, я даже бывал у нее дома и встретил ее отца… Ее мать тогда была в Мексике, но по словам Наталии, знала про меня.
— Ну и я начал ладить с Дэном и Питом спустя неделю после знакомства, — задумчиво отвечает Терренс. — Конечно, тогда я не мог назвать их своими лучшими друзьями, да и они были не слишком близки со мной. Но все же мы прекрасно ладили, проводили много времени вместе и вместе подшучивали над нашей солисткой, чтобы хоть немного поубавить ее гонор и надрать зад этой сопливой малолетки.
— Вот уже две недели прошло… Так…
— Слушай, малой, а зачем тебе это знать? — Терренс на мгновение переводит взгляд на Эдварда. — Ты думаешь, тебе это поможет?
— Думаю, что да. Если все эти события происходили параллельно, то так мне будет проще вспомнить, сколько точно времени прошло с момента знакомства с Наталией и нашим походом на пляж.
— Э-э-э, ну ладно, — пожимает плечами Терренс и переключает скорость с помощью коробки передач. — Если тебе так будет легче, давай попробуем.
— Ладно… А сколько прошло времени после того, как ты познакомился с Даниэлем и Питером, поругался с ними и узнал, что Ракель встречается с Саймоном Рингером с глазу на глаз?
— Не помню точно, но кажется, около двух недель… Сначала поругался с Ракель, потом заявил Рэйчел, что обманывал ее, ушел из группы Альберта по своему желанию и стал врагом для Питера и Даниэля… Через пару дней я поговорил с Алисией и Фредериком и с трудом убедил их в том, что не хотел вредить Кэмерон… И потом узнал от них о встрече Ракель и Саймона.
— Еще две недели…
— Ох… — Терренс резко мотает головой. — Послушай, Эдвард, какой сейчас смысл думать об этом? Все равно тебе это не поможет!
— Четыре недели! — восклицает Эдвард и думает еще несколько секунд, смотря в одну точку широко распахнутыми глазами. — Чуть больше четырех недель! Точно! Между моментом знакомства с Наталией и моим приглашением на пляж прошел месяц! Все совпадает! А за четыре дня до этого Уэйнрайт пытался ее изнасиловать.
— Ты уверен в этом?
— Уверен! — уверенно кивает Эдвард. — Я точно помню, что через неделю после этого мы с Наталией в первый раз поцеловались и признали в своей симпатии. А потом мы встретили тебя, и она познакомила нас и потом пропала на две недели… А потом Рочестер объявилась, и мы начали встречаться… И ты помирился с Ракель.
— Вау! — с едва заметной улыбкой восклицает Терренс. — Да ты гений, братец! Так легко и точно восстановил последовательность событий! Браво!
— Просто ты подкинул мне причину поразмышлять — вот я и решил восстановить эту цепь событий. Ради любопытства. — Эдвард замолкает на пару секунд. — Так, четыре недели, четыре недели… За эти четыре недели дядюшка доставал меня звонками и угрозами… Он уже тогда начал угрожать мне и тебе с матерью и отцом… Да и про Ракель не забыл упомянуть…
— А когда этот тип в первый раз упомянул Наталию?
— Про Наталию он упомянул, когда… — Эдвард резко переводит взгляд на Терренса, который в этот момент сосредоточен на дороге. — Когда я познакомился с Ракель… Он давно знал, что я проводил время с одной красивой блондиночкой, но завел разговор о ней лишь в тот день.
— И я так понимаю, тот звонок, из-за которого ты ушел на задний двор моего дома, был от дяди? — слегка хмурится Терренс.
— Да. И когда я впервые встретил тебя, мне тоже звонил дядя. Правда, тогда этот старый хрыч просто оскорблял меня и указывал на мои недостатки и говорил про ненависть к отцу.
— Слушай, Эдвард… — Терренс на пару секунд призадумывается. — А что если тот Юджин, который издевался над Наталией, в то время еще не работал на нашего дядю? Что если он не был знаком с Майклом и захотел поиздеваться над этой девушкой просто потому, что проходил мимо того места, где она гуляла?
— Но ведь когда я получил те откровенные фотографии Наталии, этот тип уже должен был работать на дядю. Вдруг этот отморозок уже работал на того старого козла в то время? А в один из дней показал дяде те фотографии, которые потом кто-то из них двоих прислал мне?
— Я бы не исключал такой вариант. Хотя Юджин еще может быть как-то связан с ее родителями. Наталия говорила, что этот тип называл ее по имени. А даже если бы он и дядя знали, что именно она встречалась с тобой, то откуда им было знать твое имя? Только если накопать что-нибудь про ее родителей или быть знакомыми с ними.
— С ее родителями? Неужели ты хочешь сказать, что мистер и миссис Рочестер как-то навредили Уэйнрайту, и он захотел отомстить им с помощью их дочери?
— Знаю, может быть, предположение глупое, но я бы не удивился, если бы это оказалось правдой.
— Но как именно они могли быть связаны с ним? Что такого они могли
