— Сядьте к телефону, Женя. Если он позвонит, лучше вам разговаривать с ним, а не мне. Но если он сорвет спектакль, больше его здесь не будет.
Сразу же зазвонил телефон, к нашему ужасу, — междугородный. Я взял трубку.
— Алло! — откуда-то издалека донесся почти детский виноватый голос. — Юрий Петрович, это я, Володя.
— Володя, это Женя Евтушенко. Где ты сейчас?
— Ой, как хорошо, что это не Юрь Петрович. Женечка, милый, я на коленях перед Юрь Петровичем и перед всеми вами. Я во Владивостоке. Позавчера загулял во внуковском ресторане, когда все другие закрылись, а там была летчицкая команда, улетавшая в ночь. Чудные ребята. Уговорили слетать вместе. Гарантировали вернуться на следующий день. А тут нелётка двое суток. Объясни, что метеоусловия так сложились. И предложи вместо спектакля почитать свои стихи. Лады, Женечка? Только ты уж упроси Юрь Петровича меня не увольнять. Я же вправду не виноват. Приеду — хоть полы в театре буду драить… — и короткие гудки.
— Вы готовы читать, Женя? — спросил припавший ухом к той же трубке Любимов.
— Готов. Только вы уж…
— Ладно, но увольнение пусть повисит денька два. Чтобы почувствовал»[3180].
А вот свидетельство журналиста Бориса Прохорова о его визите к Высоцкому домой 23 марта 1980 года. Тогда Высоцкий вспоминал о первом фильме Василия Шукшина «Живет такой парень», вышедшем еще в 1964 году (сохранилась фотопроба Высоцкого 1962 года на роль Пашки Колокольникова[3181]), и связанной с ним истории: «“Мы обмывали его фильм ‘Живет такой парень’ в кабаке. Вдруг явился Евтушенко, в потрясающей заграничной шубе. Как всегда — весь из себя, на козе к нему не подъедешь. А тут — Вася! Схватил вилку, давай гонять его вокруг стола, приговаривая: “Вот кто мне за банкет-то заплатит!”»[3182] [3183] [3184] [3185] [3186] [3187] [3188] [3189] [3190].
В этой связи нельзя не процитировать слова Высоцкого, сказанные на одном из концертов: «…Женя Евтушенко написал стихи на смерть Шукшина, там несколько очень хороших строк было. Но они были такие однодневные стихи, под впечатлением. А я потом написал в посвящение ему песню. Ну это стихи написал, потом я их спел. И хотел их напечатать, но так как там было не только про него, а про всех друзей его, про которых я рассказывал, которые вместе жили, то они как-то так и остались… не прошли»79.
Подобное же отношение к Евтушенко и Вознесенскому проскальзывало в следующем высказывании: «Я не знаю, как-то не понимаю, как поэты ездят, как в творческую командировку. Придет — бах! — и цикл стихов. Вот серьезно я говорю. Вообще не хочется писать стихи про то, что там увидал, потому что не очень сильно понимаешь это. Надо пожить в стране много, для того чтобы понять и, в общем, иметь право про это писать. А у нас поэты, значит, приезжают, отчитываются о поездке: “Стриптиз” всякие пишут стихий0 И Андрей вот пишет, и Женя, когда поедет, обязательно напишет американские впечатления в стихах»81.
С другой стороны, известно, что песню «О поэтах и кликушах» Высоцкий однажды посвятил им обоим: «Песня называется “Поэтам и прочим, но больше все-таки поэтам”. Эта песня посвящена Жене Евтушенко и Андрею Вознесенскому»82.
На протяжении многих лет Евтушенко повторял, что Высоцкий не является крупным поэтом, и лишь в феврале 2012 года написал о нем весьма выразительное двустишие: «Среди всех литвысокоблагородий / Один поэт останется Володей»83 А еще три года спустя даже назвал Высоцкого «поэтом с большой буквы»84.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Видимо, что-то понял под конец жизни, хотя как был коммунистом в молодости, так и остался им на склоне лет: «…кстати, в Новосибирске стоит самый хороший памятник Высоцкому, и очень интересная одна деталь, вы задумайтесь об этом: всюду два портрета, впервые я их видел всюду сдвоенные — иногда, порознь, иногда сдвоенные: Высоцкий — Че Гевара. Этого никогда не было раньше. Ну что же, оба благородные люди»85; «С Владимиром Семеновичем мы проводили концерты в Ангарске, когда подобные встречи со слушателями были уже запрещены в Москве. Тогда даже появилась “Доска почета” на электролизном заводе, которая, увы, в постсоветское время потерялась. <.. > По дороге в Иркутск я сочинил стихотворение. Натолкнул меня на мысли портрет Владимира Высоцкого, который висел по соседству с фото Че Гевары в Красноярске. Я понял, насколько они были похожи, почему они были лидерами, за которыми надо идти. Именно поэтому моя новая баллада — о них»86.
***
Теперь перейдем к Андрею Вознесенскому, который оценил по достоинству песни Высоцкому еще до знакомства с ним. Обратимся к свидетельству болгарского театроведа Любена Георгиева: «Вспоминается, как летом 1963 года в гостинице “Ис-кыр” на Солнечном берегу, а потом и 1964 году в гостинице “Метрополь” на Золотых песках Вознесенский целыми днями подряд пел мне песни Высоцкого. Зная наизусть, диктовал мне их тексты, давал пластинки и кассеты, чтобы я мог снять с них копию.
Мне доводилось множество раз наблюдать взаимоотношения Андрея и Владимира — они были истинными братьями»[3191] [3192] [3193].
Вот как Вознесенский рассказал об обстоятельствах знакомства с Высоцким: «Я встретил его впервые в 1965 году, когда “Таганка” ставила “Антимиры”. Был он так, один из “таганцев”, в вечно подростковой куртке своей, в арсенале его было пять-шесть песен, но огромная затаившаяся энергия уже угадывалась в нем»88.
Известно, что «в ноябре того же 1965 г. Андрей Вознесенский устраивает в Доме ученых выступление Высоцкого и Беллы Ахмадулиной. Высоцкий к тому времени уже успел побывать в Дубне в 1964 г., когда его с остальными модными поэтами пригласили выступить на Дне Советской Молодежи»89
Об особом отношении к Вознесенскому со стороны Высоцкого говорит хотя бы тот факт, что Вознесенский был одним из немногих, кто удостоился от него приглашения на свадьбу с Мариной Влади: «Помню, он подошел и торжественно-иронически произнес: “Имею честь пригласить вас на свадьбу, которая состоится 13 января [декабря. — Я.К.] 1970 года. Будут только свои”. На торжестве в снятой накануне однокомнатной квартирке на 2-й Фрунзенской набережной, за один день превращенной М.В. Влади в уютное гнездышко, мы с Зоей встретили лишь Ю. Любимова, Л. Целиковскую, В. Абдулова, режиссера А. Митту с женой Лилей, изготовившей сказочно роскошный пирог. Владимир был светлогрустен, молчал, ничего не пригубил»[3194] [3195].
Известны также фонограммы двух концертов Высоцкого на дому у Вознесенского (26.03.1967 и 28.02.1969)91 Для сравнения — у Евтушенко подобных записей не зафиксировано, хотя поэт Марк Сергеев рассказал об одном таком концерте в 1975 году: «Впервые я услышал Высоцкого не в записях, на вечере у нашего земляка Евгения Евтушенко: во время последнего съезда писателей СССР, пять лет назад, он пригласил на ужин своих московских товарищей, грузинских поэтов, да земляков — нас с Валентином Распутиным. Шумно беседовали, замолкая, когда кто-нибудь выходил “на лобное место” — прочесть стихи, спеть. Владимир Высоцкий показался мне усталым, видимо, пришел сюда после съемок или дневного спектакля. Со сцены он казался мне высоким, плотным, теперь наискосок сидел отнюдь не богатырь, с сероватым лицом, негромким голосом. Но вот пришла его очередь идти на “лобное место”, он взял гитару и вдруг стал как-то плотнее, выше, кровь прилила к лицу, и оно посвежело, засветились глаза, и горечь, едкая самоирония, звучавшие в песне, были столь естественны, что я впервые подумал, что неправ, не принимая песни Высоцкого всерьез»[3196] [3197] [3198]. По словам же самого Евтушенко: «Высоцкий ходил на мои концерты, а однажды после концерта в ЦДЛ в 1978(?) году пригласил не только меня, но и моих многочисленных гостей к себе на квартиру и пел для нас всю ночь»9з.
