прорубь, дескать, она уже большая. Я смеялся и отговаривался тем, что у нее еще недостаточно сильные руки, чтобы рубить лед.
На губах Гарольда заиграла слабая улыбка – он вспомнил, как у Киримы рассыпались ящики с рыбой, когда она не захотела отставать от отца и брата.
– Мы оставили нарты и распрягли собак, – продолжал Амак. – Поднялся сильный ветер, так что мы заторопились: надо было быстрее выгружать все с нарт, чтобы успеть поймать хоть что-то. Дойдя до этого места, я сообразил, что забыл в нартах приманку, и попросил Уклука пойти со мной поискать ее. Когда мы уже готовы были возвращаться, раздался собачий лай. Мы рванулись бежать, но Киримы уже не было. Вместо нее зияла огромная полынья, прямо на этом месте, – он указал на прорубь, где они удили. – Льдина проломилась под ее ногами, и среди кусков льда я увидел ее тело, все еще с топором в руке. Не раздумывая я прыгнул следом, но было поздно. Когда я достал ее, сердце уже не билось. Она умерла.
На грудь Гарольда навалилась тяжесть; он даже подумать не успел, как с его губ слетели слова, будто сами собой вырвавшиеся на волю.
– Я тоже потерял сына, – прошептал он.
Амак вздрогнул. Подняв глаза от проруби, он пристально посмотрел на Гарольда. Грейпс заметил, что узкие глаза друга отливают красным, наполняясь слезами, – такого прежде никто не видел. Гарольд стал проклинать себя за глупость. Как он мог позволить себе произнести эти слова?
– Мне не следовало этого говорить, – пробормотал Грейпс, снова глядя в прорубь.
– Как это случилось? – хрипло спросил Амак.
Гарольд тяжело вздохнул, не отваживаясь посмотреть ему в глаза. Его взгляд был устремлен в темную бездну, где терялась леска.
– Это было так давно… – выдавил Грейпс, судорожно сжимая удочку. – Но не было ни минуты, когда бы я не вспоминал тот кошмар, словно это было вчера.
Вновь и вновь я чувствую удар волны в борт судна, холод воды и, прежде всего, невыносимый мрак кругом, когда я вынырнул на поверхность. Виновато не море, а моя наивная привычка недооценивать его мощь, моя глупая убежденность, что рядом со мной моему сыну ничего не грозит… Это моя вина, что той ночью Дилан погиб. И я день за днем не устаю мучить себя мыслями о том, чтó я потерял. Он так и не смог увидеть готовый корабль, который мы строили вместе, не смог отправиться в путешествие, о котором столько мечтал.
– Ну а вы? Вы плавали на этом корабле?
Гарольд растерянно посмотрел на Амака.
– Мы не поплыли без него, – пробормотал он.
Амак легонько нахмурился, прищурив и без того узкие глаза.
– Посмотри на все, что нас окружает, – произнес он, возводя глаза к небу. – Ход облаков у нас над головами, непрестанно дующий ветер, ломающийся лед, море, украдкой скользящее под ногами… Ничто не останавливается, – Амак медленно наклонил голову и снова пристально взглянул на Гарольда. Тот с ужасом представил себе все это движение вокруг себя и почувствовал, что его качает. – Жизнь – это путь кочевников, сеньор Грейпс, – продолжил Амак. – На этой дороге нет деревьев, чтобы укрыться в дождь, нет лазеек, чтобы сбежать, нет маяков, указывающих правильную тропинку, когда мы заблудились. И я не могу растратить данную мне жизнь, оставаясь на месте и сожалея о прошлом до конца своих дней. Я должен вставать и бороться, должен продолжать кормить семью, должен идти вперед, и не только ради себя, но и ради моей дочери и всех тех, кого с нами нет, чтобы прожить эту жизнь. Потому что в конечном итоге ради этого мы здесь, правда? У жизни есть только одна цель – прожить ее.
Какой-то светлый блик мелькнул на черной поверхности проруби. Часть облаков разошлась, и из темницы вырвался на свободу длинный солнечный луч, лениво прошествовав по небу. И в этот миг удочка в руках Гарольда дернулась. Клюнула первая рыба.
По ту сторону горизонта
В лагере уже смеркалось, когда Мэри-Роуз решила наконец выйти из чума. Весь день она провела, зарывшись в одеяла, то засыпая, то просыпаясь. Она зашагала по снегу, оставив позади поселение, чтобы попытаться увидеть на расстоянии нарты рыбаков. В голове еще звучали отголоски увиденного ночью странного сна, который до сих пор не давал ей покоя. Мэри-Роуз остановилась на небольшой горке и огляделась. Кое-где в лагере еще горели костры, и чумы сияли желтоватым светом, сразу напомнившим ей микроскопические полупрозрачные тельца светлячков. Тот же самый свет давным-давно окутывал четкий силуэт ее сына на фоне окна. Мэри-Роуз хотелось вновь увидеть его улыбку, почувствовать его ласковое объятие, ощутить на своем лице его поцелуи. Она зажмурилась, чтобы запечатлеть в памяти эти воспоминания, но, как ни старалась, образы расплывались и ускользали.
Она медленно открыла глаза и, повернувшись спиной к лагерю, обратила взгляд в ту сторону, куда сегодня утром направились на нартах Гарольд и Амак. Окидывая взором гигантскую равнину, она задавалась вопросом, где могут сейчас находиться рыбаки, и вдруг заметила далекое желтое пятнышко – их дом резко, как в театре теней, выделялся на фоне бледно-фиолетового горизонта. Ей вспомнились капли дождя на лице и черные одеяния соседей в день похорон в Сан-Ремо. Она вновь услышала собственный голос, эхом раскатывающийся в ущелье, и тут же перед глазами встал тем-ный мех шкуры, в которую завернули тело Киримы; хрупкая, невесомая и неподвижная, девочка медленно погружалась в самые глубины раскинувшегося вокруг необъятного ледяного поля. Мэри-Роуз снова ощутила боль потери и пустоту оттого, что Киримы уже нет. Она посмотрела вверх, чтобы удержать готовые пролиться слезы, и обнаружила, что непроницаемые тусклые облака на глазах рвутся в клочья, уступая место безлунному звездному небосводу. За спиной Мэри-Роуз послышался скрип снега, и появилась Ага, съежившись под своим мохнатым тулупом; волосы она подобрала под капюшон.
– Не волнуйся, – произнесла она, глядя на далекий горизонт. – Они уже скоро вернутся.
Мэри-Роуз тайком отвернулась, чтобы утереть слезы. Она не хотела, чтобы Ага заметила, что она плачет.
– Тебе нечего стыдиться… – прошептала Ага.
– Это я должна тебя поддерживать, а не наоборот, – пробормотала Мэри-Роуз, не осмеливаясь посмотреть подруге в глаза.
Ага вздохнула и мягко положила руку ей на плечо. Мэри-Роуз посмотрела на нее: хотя вокруг глаз Аги лежали темные тени, сейчас в них стояло какое-то странное спокойствие, чувствовалась некая стойкая выдержка. Ошеломленная Мэри-Роуз задумалась, как Аге удалось набраться сил, чтобы выйти из чума. Сама она еще долгое время после смерти Дилана не могла заставить себя ступить
