Пустота тоже становится определенней. С каждым неудачным соединением, с каждым отступлением ее границы очерчиваются четче. Оно пытается разобраться в форме недоступной ему пустоты. Над ней бьются умы, сохранившие жизнь у него внутри. Это циста. Это — отрицательное пространство. Табу. Вопрос, который нельзя задавать. Оно не сознает своих мыслей. Ему не известно, что такое пространство существует и что, попав туда, оно умирает.
Оно и не нуждается в осознании проблемы. Для этого у него есть орудие. Вещь, которая находит то, что пропало. Приспособление, задающее вопросы, которых нельзя задавать. Средство, позволяющее зайти слишком далеко. Сыщик размышляет над цистой, над тенью, над местом, где ничего нет.
Ну-ка, что там такое? «Ага, — думает сыщик, — в мое время это называли уликой».
ГЛАВА 23
ХОЛДЕН
Давай, — обратился Холден к пустыне и человеку, которого здесь не было. — Ты всегда объявляешься, когда не нужен. А когда есть о чем поговорить, тебя нет.
То, что было Миллером, не ответило. Холден вздохнул и приготовился ждать и надеяться.
Он почти привык к Илосу. Безлунное небо все еще казалось слишком темным, но не темнее, чем в земное новолуние. Нос приспособился к странным запахам планеты. Теперь пахло просто выпавшим ночью дождем. Привычка и утешала, и печалила Холдена. Люди через сеть врат выйдут в тысячу миров. Осядут в маленьких городках вроде Первой Посадки, потом распространятся, выстроят фермы, города, заводы — ведь это так по-человечески. И через несколько веков многие из новых миров станут очень похожи на Землю. Фронтир уступит место цивилизации, которая переделает его по образцу своей родины.
Холден вырос в североамериканской Монтане. Этот район казался исполненным ностальгии по забытому фронтиру. Он дольше других областей бывших Соединенных Штатов сопротивлялся ползучей урбанизации. Люди там держались за свои фермы и ранчо, даже когда те перестали окупаться. Поэтому Холдена невольно тянуло в необжитые места. Романтика видов, где никого не видно. Земли, по которой никто не ходит.
Этого нового фронтира хватит на жизнь Холдена. Завоевание и приручение тысячи с лишним планет — работа на несколько поколений, даже при той форе, которую дали им хозяева протомолекулы. Но в душе Холден знал: все миры будут завоеваны, укрощены. И тогда появится тысяча Земель, покрытых городами из стекла и стали. Тень далекого завтра, в котором нет тайны, уже сейчас касалась Холдена чувством потери.
В безлунном черном небе двигалась звезда. Двигалась слишком быстро. Один из кораблей. «Израэль» или «Барбапиккола». «Росинант» был слишком мал и находился слишком далеко, чтобы отразить свет. Думают ли люди там, наверху, о том, как важно их дело? Холден опасался, что не думают. Что чужое уже стало обычным, как ночной запах Илоса. Что они сейчас видят только конфликт, в котором надо победить, и урожай, который надо собрать.
Вздохнув, Холден повернул обратно к поселку. Амос, верно, гадает, куда он подевался. Координатор поселка, Кэрол, просила о встрече после ужина — ее тоже надо будет найти. Толстая, похожая на собаку тварь с тяжелой лягушачьей головой вышла перед ним на тропинку и изобразила звук хрустящих по гравию сапог. Местные называют таких ящерицами-пересмешниками. Кожа ее действительно была чешуйчатой, как у ящерицы, но вот лапы показались Холдену совсем непохожими. Он достал ручной терминал, осветил тварь слабым светом экрана. Пересмешник моргнул на него и снова захрустел гравием.
— Из тебя вышел бы хороший домашний зверек, если бы только ты не выворачивал нутро наизнанку, — сказал Холден, присаживаясь на корточки, чтобы разглядеть животное вблизи. Ящерица заворчала в ответ. Слов, конечно, не было, но голос и интонация оказались похожими на удивление. Холден подумал, что этого зверька, наверное, можно научить повторять слова, как попугая.
Загудел терминал у него в руке. Ящерица шмыгнула прочь, загудев через плечо.
— Холден слушает.
— Капитан, — сказал Алекс, — у меня дурная новость.
— Дурная вроде «туалет для невесомости разладился» или настолько дурная, что мне пора искать след торпед в небе?
— Ну… — Алекс протяжно вздохнул. Холден взглянул в небо. Только звезды.
— Ты меня уже напугал. Выкладывай.
— Наоми… — начал Алекс, и у Холдена упало сердце. — Она устанавливала на челнок дистанционный прерыватель, а они проводили какие-то учения с выходом из «Израэля» и засекли ее. Чистое невезение.
— Что случилось? Она цела?
«Пожалуйста, — подумал Холден, — пусть она будет цела!»
— Они ее достали, кэп.
В груди у Холдена стало пусто.
— Достали… застрелили?
— Ох, нет, капитан! Она не ранена. Безопасник с «Израэля» связался со мной, чтобы заверить, что она невредима. Но они обвинили ее в саботаже и заперли.
— Черт… — сказал Холден, когда снова начал дышать. Он знал, кто отдал распоряжение, — Мартри! И теперь у шефа СБ «Израэля» большое преимущество в торговле, которым он воспользуется на полную катушку. — Кто-нибудь еще об этом знает?
— Ну, Амос сейчас хотел с ней поговорить…
Дальше Холден не слушал — он уже бежал к поселку. И чем дольше он не слышал выстрелов, тем больше надеялся, что Амос, сообразив, как ненадежна ситуация, дождется своего капитана, прежде чем действовать. Он наделся, что Амос еще не вызвал на связь «Израэль», приставив пистолет к голове Мартри и требуя освобождения Наоми.
Надежда оправдалась наполовину. Влетев в помещение службы безопасности, он застал ее шефа прижатым к стене. Амос левой рукой держал его за глотку, а правой упирал в лоб пистолет. По крайней мере, «Израэлю» пока не предъявили никаких требований. Вероятно, потому, что у Амоса не хватило рук набрать вызов. Кроме Амоса и Мартри здесь были четверо безопасников, нацеливших личное оружие в спину Амосу.
Одна из них — черноволосая женщина по имени Вэй — приказала:
— Брось пушку, или мы стреляем.
— Давай, — пожал плечами Амос, — пали, красотка. Обещаю, что прихвачу с собой эту кучу дерьма. Я готов. А ты?
Он склонился над пленником, выстукивая ритм слов стволом пистолета у него на лбу. Из ссадины по лицу Мартри уже текла кровь.
Тот улыбнулся.
— Собака лает… мы оба знаем, что не укусишь. Застрелишь меня — она покойница.
— Ты об этом не узнаешь, — сказал Амос.
— Амос, нет! — приказал Холден.
— Давай-давай, — почти шепотом выдохнул Мартри. Холден задержал дыхание в полной уверенности, что сейчас раздастся выстрел. К его удивлению, Амос не нажал на спусковой крючок. Вместо этого он пригнулся так, что оказался нос к носу с Мартри, и пообещал:
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
