— Он забрал моего отца, — сказал Яцек. — Мама боится, что мы его больше не увидим.
— Ты поэтому пришел? Попросить?
Яцек смешался.
— Попросить… о чем?
— Поговорить с отцом.
Мальчик моргнул и бессознательно шагнул к ней.
— Он не даст с ним поговорить. Он взял отца в плен.
— С пленниками тоже разговаривают. Кто-нибудь тебе сказал, что ты не можешь поговорить с папой?
Яцек молчал. Он сунул руку в карман куртки — тот, что отвисал, — и снова вынул.
— Нет.
— Тогда идем, — шагнула к нему Элви, — попросим.
Холден расхаживал по залу столовой от двери к задней стене. Здоровяк, Амос, сидел на столе с колодой карт, с пугающей сосредоточенностью раскладывая пасьянс. Холден казался бледнее обычного, от с трудом сдерживаемых эмоций его тело напряглось так, что он был не похож на себя. Когда Элви, держа Яцека за плечо, вошла в зал, Амос поднял голову. Глаза у него были пустые и твердые, как камешки, а голос, как всегда, звучал бодро.
— А, привет, док. Что стряслось?
— Две вещи, — сказала Элви.
Холден остановился. Ему не сразу удалось найти вошедших глазами. Что-то ему мешало. Наконец он встретил ее взгляд и улыбнулся. У Элви вдруг комок подкатил к горлу. Она прокашлялась.
— Яцек хотел узнать, нельзя ли ему поговорить с отцом, — продолжала Элви. Кажется, в комнате не хватало воздуха, трудно было дышать. Может, у нее аллергия?
— Конечно, — отозвался Холден и оглянулся на Амоса. — Нет проблем, а?
— Радио работает, — кивнул Амос. — Наверное, надо будет предупредить Алекса о времени сеанса, у него сейчас работы через край.
— Хорошая мысль. — Холден покивал, скорее самому себе, чем кому-то из них. — Это я устрою. У тебя есть ручной терминал?
Яцек не сразу понял, что вопрос относится к нему.
— Он не работает. У нас нет сети. Только в поле зрения.
— Принеси его как-нибудь, я посмотрю, нельзя ли через него войти в нашу сеть. Так будет проще, чем постоянно назначать время, когда тебе можно было бы поговорить через мой терминал. Идет?
— Я… да, спасибо! — Элви чувствовала, как дрожит плечо мальчика. Яцек развернулся и вышел, не встречаясь взглядом ни с кем, но особенно избегая ее. Дверь за ним закрылась.
— Парень пришел с подарочком, босс, — сказал Амос.
— Я заметил, — ответил Холден. — И что, по-твоему, я должен делать?
— Знать, только и всего.
— Хорошо, я знаю. Но прямо сейчас мне не до перестрелок.
Холден переключился на Элви. Прядь волос упала ему на лоб, и выглядел он усталым. Словно держал на плечах всю планету. И все же он сумел выдавить улыбку.
— Что-то еще? Видите ли, мы немного…
— Неподходящее время? Я могла бы…
— Мартри арестовал нашего старпома, — проговорил Амос. Пустота в его глазах теперь перешла в голос. — Может быть, подходящего времени придется ждать долго.
— Ох… — Сердце у Элви вдруг взяло разгон. «Старпом — любовница Холдена», и «У Холдена есть любовница», и «У Холдена больше нет любовницы», и «Господи, что же я здесь делаю?» столкнулись в извилинах неокортекса. Элви обнаружила, что не знает, куда девать руки. Попробовала спрятать в карманы, вышло неловко, и она снова их вынула.
— Я подумала… — Ее голос к концу фразы поднялся так, что та прозвучала как вопрос. — Насчет той штуки в пустыне. И теперь с луной…
— Какой луной?
— Той, что плавится, кэп, — напомнил Амос.
— А, с этой. Извините. У меня голова не тем забита. То, чего я не могу исправить, в нее просто не лезет, — сказал Холден. И добавил: — Или за луну тоже я отвечаю?
— Этими чудесами пусть научники занимаются, — вставил Амос.
— Я думала насчет выхода из спячки. Может, мы наблюдаем какой-то аналог…
Холден развел руками.
— В этом я ничего не понимаю.
— Я к тому, что спячка — довольно рискованная стратегия. Она применяется только в условиях, когда обычные стратегии выживания не работают. Скажем, медведи — они хищники, вершина пищевой пирамиды. В зимнее время им не найти себе пропитания. Или жабы-лопатоноги в пустыне. В засушливые периоды их икра просто высохла бы, поэтому взрослые особи впадают в спячку до дождей, затем просыпаются и бешено спариваются в какой-нибудь луже, получается настоящая оргия и… ну, и потом они откладывают икру в воде, пока лужа снова не высохла.
— Поня-атно, — протянул Холден.
— Я к тому, — заторопилась Элви, — что они не все просыпаются. Всем и не надо. Достаточно, чтобы к активности вернулись те организмы, которые поддержат выживание популяции, а отдельные особи могут и умереть. Сто процентов не выживает никогда. Выключаться и возвращаться — это сложный и опасный процесс.
Холден глубоко вздохнул и расчесал пальцами волосы. У него были густые темные волосы. Кажется, давно не мытые. Амос сгреб карты и начал медленно, вдумчиво тасовать колоду.
— Так, — сказал Холден. — Вы полагаете, эти артефакты, или организмы, или что мы там видели, пытаются проснуться?
— И им не удается. Во всяком случае, не всегда, — ответила она. — Я хочу сказать, луна вот расплавилась. Та штука в пустыне явно была сломана. То есть мне так показалось.
— Мне тоже, — согласился Холден. — Но мы и так знали, что они просыпаются, раз зашевелились.
— Нет, дело в другом, — сказала Элви. — Всегда какой-то процент организмов не просыпается или неправильно выходит из спячки. Вот эти, наверное, как раз вышли неправильно.
— Пока я слежу за вашей мыслью, — сказал Холден.
— Обычно процент неудачных пробуждений невысок. И вот в чем вопрос: где же куча тварей, проснувшихся правильно?
Холден отошел к столу и присел на край. Он выглядел испуганным. Уязвимым. Странно было, что человек, который столько совершил, прославился на всю Солнечную систему своими словами и делами, выглядит таким хрупким.
— Так вы считаете, что эти твари — очень много этих тварей — уже активировались, а мы их просто не видим?
— Такой вариант согласовывался бы с моделью, — пробормотала Элви.
— Понятно, — сказал Холден и, помолчав, прибавил: — Хотя мне от этого не легче.
ГЛАВА 25
БАСЯ
Бася был в рубке один. Он пристегнулся к креслу рядом с постом связи. Пульт молчал, дожидаясь, пока кто-нибудь запросит соединения, только помаргивал иногда огоньками, проверяя состояние системы. Тогда на экране появлялась невразумительная мешанина сокращений, имен и чисел. Нежно-зеленый цвет шрифта подсказывал, что ничего срочного в них нет.
Алекс находился в своей кабине. Люк был закрыт. Это ничего не значило — люки при переходе на другую палубу закрывались автоматически на случай аварии с потерей атмосферы. Это была просто мера безопасности, не более того. И все равно Басе казалось, что его заперли.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
