– Смотри, мля, там уже дохлая крыса. Я заезжал в «Рентокил»[80], но они сказали, у них своих водолазов нету.
Сандра посмотрела сквозь стекло на полу– разложившуюся крысу, застрявшую в скопище мусора, и печально подумала, что сколько бы денег они с Артуром ни нажили и каких бы высот ни достигли, у них всегда будут крысы под полом.
– Ладно. – Артур обернулся к Сандре: – Как вы поладили с принцессой Майкл?
– Пустая трата моего времени и твоих денег. Она велела мне купить нитку жемчуга, не показывать сиськи, удлинить юбки и держать ноги вместе, когда я сижу.
Артур вздохнул и снова поглядел сквозь пол. Дохлая крыса махала ему лапками. Он знал, что это течение колышет мертвого зверька, но никак не мог отделаться от мысли, что крыса над ним насмехается.
В последний вечер визита Грэма, зайдя на кухню покормить собак, Камилла застала его у окна, неодобрительно наблюдающим за курами в конце сада. Позже, увидев, что Грэм что‑то пишет, Камилла сделала еще одну, последнюю попытку достучаться до него.
– Что вы делаете? – доброжелательно спросила она.
– Заполняю отчет по безопасности для этого дома, – ответил Грэм, не поднимая головы.
Чарльз оторвался от книги:
– А можем мы ознакомиться с вашими… э… выводами?
– Боюсь, что нет. Нарушение коммерческой тайны будет стоить мне работы.
После трапезы Чарльз и Камилла вместе мыли посуду, и Камилла спросила шепотом:
– Все‑таки полюбить его – ведь получится, пусть не сразу?
Чарльз ответил:
– То же самое Нэнни говорила мне про рыбий жир, но я и поныне не могу его видеть.
Чарльза передернуло.
Камилла не поняла, от чего – от воспоминания о рыбьем жире или от мысли о Грэме, но сама твердо решила сохранять позитивный настрой.
В ту ночь она пыталась заснуть, мысленно перечисляя хорошие черты Грэма. У него разборчивый почерк, он умеет, не фальшивя, насвистывать мелодии, опускает после себя сиденье унитаза, у него всегда начищены ботинки, он не произносит бранных слов… Перечень оказался слишком коротким. Камилла лежала без сна и мучилась, пока ее не усыпило мерное дыхание мужа.
43
Наутро Чарльз и Камилла проводили Грэма с его дребезжащим чемоданом на колесиках по окутанному солнечной дымкой поселку до пропускного пункта, куда тот вызвал такси до станции. Каждый из троих втайне радовался расставанию. Жизнь под одной крышей оказалась не такой‑то простой. Каждый кусок еды, отправляемый в рот, Грэм подвергал чуть ли не лабораторной экспертизе, проверяя его происхождение и полезность. Не далее как утром он запросил у Чарльза информацию о точном возрасте ломтиков бекона на своей тарелке. Но не только это выводило из себя его родителей. Во сне Грэм то и дело вскрикивал: «На помощь! На помощь!» У него имелась привычка войти в комнату, воскликнуть: «Ха!» – и тут же ретироваться.
Словно стремясь компенсировать недостаток любви к сыну, Камилла неприлично долго не выпускала его из объятий. Наконец Чарльз напомнил:
– Дорогая, такси ждет. Отусти же его.
Сам Чарльз все мялся: обнять сына или протянуть руку? Но беспокойство было напрасным. Грэм подал Питеру Пенни, дежурившему в тот час на пропускном пункте, свое удостоверение и прошагал за ворота. Оглянулся, торопливо взмахнул рукой и уехал.
У поворота в переулок Ад хозяев поджидали Фредди, Тоска и Лео, сообща радовавшиеся отъезду Грэма.
– Собаки выглядят такими довольными, – заметила Камилла.
– А что им? Они же ничего не знают о новом законе, безмозглые бедняги. У них идеальная жизнь.
– А что такое идеальная жизнь для тебя? – заинтересовалась Камилла.
– О, в моей идеальной жизни мы с тобой поселились бы в скромной хижине где‑нибудь в глуши. Топили бы очаг, готовили на нем. И минимум собственности: лишь пара котлов, тарелка, чашка да миска на каждого. Нож, вилка и ложка.
– А кровать? – напомнила Камилла.
– Топчан, застланный шкурами.
Чарльз мечтательно вздохнул, представив, как они с Камиллой занимаются любовью под треск огня в очаге да завывание ветра снаружи.
– И где находится эта хижина? – спросила Камилла.
– Эх, дорогая, не знаю. Может, в Шотландии… В Раннох – Мур.
– Зимой там ужасно холодно, милый. Что мы будем делать долгими сумрачными днями и по ночам?
– Мы будем выживать, дорогая. Запасать дрова и охотой добывать пищу, своими руками шить обувь и одежду.
– Сумеем ли? – покачала головой Камилла.
– Придется суметь, милая. Туда из «Хэрродса» доставки нет.
Камилла поняла, что муж не шутит, и нерешительно проговорила:
– А я бы хотела жить поближе к Лондону.
– Например? – спросил Чарльз.
– В Глостершире есть кое – где просто невероятно дикие места.
– Ну да, – ядовито заметил Чарльз, – центр Глостера в пятницу вечером – ужас до чего дикое место.
– Ой, Чарли, ты только не дуйся, прошу тебя, – заторопилась Камилла. – Не сомневаюсь, мы были бы жутко счастливы в хижине в Раннох – Мур, но я не меньше счастлива буду в милом старинном домике, с нашими собаками и лошадьми, и откуда можно по – быстрому домчаться до холодильника с готовой едой в «Маркс и Спенсер». Важно лишь, чтобы мы были вместе.
Повисло долгое молчание. Чарльз проверял, не застряли ли камешки в задних лапах Лео. Наконец Камилла сказала:
– Ты должен сообщить матери о своем решении.
– О каком? – спросил Чарльз.
– О том, что не хочешь быть королем.
В собачьей гостинице «Эксельсиор» Джин с Тоником попали на разные этажи, но поддерживали связь громким частым лаем. Когда у Тоника приближалось время укола и никто не приходил, он начинал впадать в панику. В эти моменты Джин убеждал его выть и не замолкать, пока не явятся люди.
В рекламных брошюрках отель похвалялся, что собаки здесь «получают пятизвездочный сервис, дважды в день – аппетитную еду, долгие прогулки и час на игры и развлечения». Тоник, попавший в дешевое отделение, ничего хорошего и не ожидал, а вот Джину пришлось горько разочароваться. Аппетитная домашняя двухразовая еда оказалась куском коровьей шкуры, вываренной в ведре на замызганной собачьей кухне. Долгая прогулка – суетливой пробежкой на поводке с хозяйкой гостиницы до ближайшего винного магазина и обратно. А в течение «часа игр и развлечений» хозяйкин сын – подросток вяло бросал собакам резиновую кость на бетонной площадке.
Явившись за собаками, Грэм первым делом спросил:
– Ну как. Джин, славно провел время? А? Славно ведь?
– Тебя надули, Грэм! – гавкнул Джин. – Хозяйка пьянчуга, а ее сынуля – конченая скотина.
На Тоника, выпущенного из клетки, Грэм даже не взглянул. Зато Джин бросился приветствовать друга и любовника, и две собаки начали тереться головами, впитывая запахи друг дружки.
– Больше ни дня ни ночи не проведем в разлуке, – гавкнул Джин, встревоженный состоянием Тоника. – Ты посмотри на себя: исхудал, глаза стеклянные, нос сухой.
– Пить так хочется! – проскрипел Тоник.
– Инсулин! – определил Джин.
В Руислипе Грэму пришлось нести Тоника в дом на руках. Джин обеспокоенно наблюдал, как его изможденного друга практически швырнули в корзину.
Джин залаял:
– Грэм, сделай ему укол!
Но Грэм устал после долгого путешествия, кроме того, он чувствовал эмоциональное опустошение.
После жизни в зоне изоляции тишина родного бунгало нагоняла на Грэма жуть. Тиканье ходиков с кукушкой и рваное дыхание Тоника – вот и все звуки. Ровно в тот же час, когда пьяная и обкуренная Миранда безуспешно пыталась попасть ключом в замок собственного дома, Грэма разбудил Джин, который отчаянно лаял и скребся в кухонную дверь. Грэм вывалился из постели и небрежно сделал Тонику инъекцию.
Засыпая, он успел подумать: интересно, как отреагирует Миранда, узнав, что он второй наследник британской короны? Прекрасную Шанталь это, похоже, не особо впечатлило. Грэм решил не открываться Миранде, пока не выяснит ее политические пристрастия. Он сильно подозревал, что девушка окажется убежденной кромвелианкой, – ведь должны же у нее быть какие‑то недостатки. Приемный отец предостерегал его, что женщины – существа ветреные, у каждой за пазухой пара мрачных тайн. Так что разумнее не складывать все яйца в одну корзину, а оставить парочку в картонном лотке в высоком буфете за запертой дверцей.
44
Уже через десять минут беседы Грэм запутался в сетях Миранды. Они сидели за столиком на двоих в нише зала «Мыши и сыра», декорированного гольф – атрибутикой. Миранда пришла в белом плиссированном платье с круглым отложным воротничком. Накрасилась она так умело, что казалось, будто косметику и вовсе не использует.
В Университете де Монфора Миранда прошла курс «Физиологические и психологические триггеры мужской репродукции» и знала, что именно нравится мужчинам, а чем их завлекать бесполезно. Так что говорить она предоставила Грэму и соглашалась со всем, что бы он ни сказал. Скромно смеялась его шуткам. Смотрела на него с восхищенным вниманием и смущенно отводила глаза после его неуклюжих комплиментов. Ничем не выдав скуки, она вытерпела рассказ в лицах обо всех соревнованиях по блошкам, в которых Грэм вышел победителем. И даже попросила еще раз пояснить некоторые игровые приемы.
