- Скажи Марк, почему ты отправился в Рим, ведь мог остаться у тавсов? Разве это было не опасно?
Валерий усмехнулся
- А что мне там было делать, достойный Гней, Мне было не плохо у варваров, вождь принимал меня как сына, но у него есть и свои сыновья. Рано или поздно меня бы выставили заложником при заключении мира. Разве ради этого стоило отказываться от права патриция в великом Риме? - потом добавил - я благодарен Дулепу и его дому, несмотря на то, что он варвар, и не хотел бы его обижать. Благородный Диоген обещал мне, что он сможет загладить мой поступок.
Требилий кивнул
- В доме Куров нам сказали, что у мальчика было родимое пятно? - Гней вопросительно посмотрел на Валерия.
Буховцев без разговоров снял тунику и поднял руку. Требилий внимательно осмотрел родимое пятно, стрельнул взглядом по шраму и удовлетворенно кивнул.
- Благодарю тебя, благородный Марк и тебя Диоген за терпение. Нам нужно идти.
Когда они ушли, Валерий с облегчением перевел дух. Да, такого они там, в будущем, не ожидали. Нужно держать ухо востро.
- Нелегко бы пришлось настоящему Корвусу - сказал он Сотеру
- Ему то как раз легко. Обычный, воспитанный варварами мальчишка. Я беспокоился за тебя, слишком уж ты необычен, но все обошлось.
- Фуфидий?
- Да, он - подтвердил маг - его трудно обмануть. Но я следил за ним, и видел - он поверил.
Во второй половине декабря начались Сатурналии, праздник пьянки и обжираловки. Два дня Буховцев наблюдал его в Риме, от шествия народа из храма Сатурна, до повального, переходящего в попойку веселья на улицах города. Дешевое вино и недорогая еда продавались во всех лавках, табернах и забегалках. В Субуре, на запруженных простонародьем улицах, лупии-проституки зазывно задирали вверх свои одежды. Валерий бродил вместе со своими телохранителями среди подвыпивших, веселых римлян и также как и они отвечал в ответ на приветствие - О Сатурналия. Из всей этой круговерти его выловил Сотер.
- Марк, можешь радоваться, дело твое решилось положительно. Мне это только что сказали люди из окружения Цезаря, но я бы узнал и так. На Сатурналии ко мне в гости напросились местные нобили. Все хотят посмотреть на нового Валерия Корвуса, так что готовься, будут смотрины - Диоген рассмеялся.
- Это обязательно?
- Без этого никак. Сначала тебя посмотрят отцы семейств или их родня, а потом будут приглашать дети. Но это будет после. Появление новой фигуры в тесном мирке патрициев меняет уже сложившиеся расклады. Несильно, но меняет. Произведи на них хорошее впечатление Марк. Эти люди, как бы к ним не относились в городе, всегда крепко держатся за своих, и у тебя всегда будет поддержка - говоря это Сотер был серьезен.
Далее была пятидневная попойка, чередующаяся усиленным набиванием желудка. Буховцев уже начал привыкать к тяжелой и острой римской пище и местным неразбавленным винам, которые на вкус отдавали какой-то химией. Причем в дорогих, химии чувствовалось больше. Однако все равно, этот праздник стал испытанием для его желудка. Он увидел многих из старой знати Рима и фактически людей управляющих государством. Толстые и худые, люди в возрасте и старики, все они были разные, но без труда можно было найти и много общего. Язык общения, жесты, даже какие - то обороты речи выдавали их принадлежность к одному клубу. Валерий все это примечал, и пытался по мере сил копировать. Как говориться - с волками жить, по-волчьи выть.
К нему присматривались, что было вполне логично. Очень может быть, что многие просто пришли посмотреть на диковинку, римлянина, бывшего варваром и ставшего патрицием. Возможно, даже ожидали, что он будет ходить в штанах и шкурах, а есть с земли. Здесь о варварах были странные представления. Вид же, чисто выбритой, довольной физиономии Буховцева, одетого в свои афинские одежды и обутого в дорогие сандалии - калкеи, производил на них очень благоприятное впечатление. Когда же он начинал говорить на хорошей латыни с небольшим, свойственным венетам акцентом, да еще в разговоре мог вставить к месту фразу, другую по-гречески на неплохом аттике, их внимание сменялось неподдельным интересом. Валерий рассказывал о Томах, Афинах и о самом Риме, который он недавно увидел. О Риме обязательно в превосходных тонах. Патриции были довольны. О жизни у тавсов было сказано немного, впрочем, гости, понимая деликатность ситуации, не настаивали. Сам же он пытался запоминать их имена и фамилии. Квинкции, Герминии, Вителии, Постумии и много других он увидел за эти пять дней. И если когномены запоминались хорошо, то имена Буховцев часто путал. Вечером с Сотером они разбирали день визитов. Диоген рассказывал что-нибудь интересное о визитерах и обязательно, об их родне и связях. Валерий пытался запомнить, хотя от потока незнакомой информации у него пухла голова. Праздники закончились, но гости продолжали приходить и позже.
В начале января, перед самыми Компиталиями, на форуме зачитали императорский эдикт. Приветствовалось возвращение наследника достойных Корвусов, Марка Валерия Корвуса сына Луция Валерия Корвуса. Ему возвращалось все достоинство фамилии Корвусов, изъятое после смерти его усыновителя в фиск имущество. Сам Корвус как и было исстари приписывался как римский гражданин к Коллинской трибе. В тот же солнечный, морозный день на виллу Сотера прибыл посланник императора. Марку Валерию Корвусу следовало явиться на Палатин во дворец Августа к первой страже.
Диоген быстро организовал портного, и пока Валерия одевали в тогу и учили ее носить, сообщал необходимые для гражданина сведения. Так Буховцев узнал, что консулами сейчас Марк Фурий Камилл и Секст Ноний Квинтилиан, узнал положение дел в Коллинской трибе, и когда там проходят комиции, а также много другого по мелочам. Одежда была неудобная, и ему пришлось приложить усилия, чтобы выглядеть в этом одеянии более-менее прилично, однако беспокоило его другое.
- Диоген я пойду один?
- Один Марк. Я уже был у Августа, и мы все обсудили, теперь твоя очередь. Император услышал от меня много лестного и думаю, ты его не разочаруешь.
Валерий немного удивился.
- Это так важно? Зачем я вообще нужен принцепсу?
- Август стар, а в старости всегда хочется заглянуть своей молодости в лицо еще раз. Двадцать лет назад умер Агриппа, и у Августа почти не осталось старых друзей. Луций Корвус не был его другом, но он всегда был при Агриппе, а ты Марк напоминание о тех временах. Неважно, что ты усыновлен, для римлян нет разницы между усыновленным наследником и наследником по крови, важно, что ты наследуешь это имя, и он готов для тебя сделать многое, как сделал для детей Агриппы.
Как только красный шар Солнца стал клониться к горизонту, Буховцев, одетый в тогу, отправился на носилках в Рим.
Уже темнело, то есть, была та самая первая стража, когда его пропустили через деревянные, окованные бронзой ворота Палатинского дворца, а по сути, просто большого дома Августа. Валерий шел в сопровождении стражи и одетого в тогу чиновника. Шел и смотрел по сторонам. Мрамор проходов, коринфские, и ионические колонны портиков и анфилад комнат, производили на него впечатление, но не более. Сад дворца спускался уступами и здесь был большой бассейн. Сотер говорил, что несколько лет назад дворец горел, но сейчас это было незаметно, лишь кое-где шла стройка. Он прошел пять постов прежде, чем попал во внутренние покои.
В большой, покрытой розоватым мрамором комнате было тепло. Светильники в бронзовых чашах освещали помещение и ряды колонн, тени от которых лежали на мраморном, украшенном геометрическим рисунком полу. Около стены на курульном кресле сидел, одетый в тогу старик. Это был Август. Рядом, недалеко от колонн, стояло несколько человек в тогах и двое с восковыми табличками в руках, сидели за низким столом.
Сопровождающий встал около императора и представил Буховцева.
- Марк Валерий Корвус сын Луция Валерия Корвуса, Коллинской трибы, гражданин и патриций.
Валерий сделал шаг и вскинул в приветствии руку.
- Подойди Марк, я хочу рассмотреть тебя - услышал он негромкий, скрипучий голос.
Буховцев подошел к Августу и бросил на императора короткий взгляд. Выглядел он так же, как его изображали на статуях. Умное волевое лицо, обтянутое сухой кожей, немного волос на голове. Старческие морщины испещрили лоб и шею. Единственное, чего не передавали статуи, это серые проницательные глаза, и глаза эти смотрели на Валерия очень внимательно, с интересом.
Сначала Овидий, теперь Август - это путешествие запомнится ему надолго. И хотя встреча с императором считалась возможной, все равно Буховцев был впечатлен. Он знал историю Августа или правильнее Гая Октавия и уже потом Октавиана Августа, и помнил, через что пришлось пройти этому человеку, прежде чем придти к власти, и сколько он сделал для Рима после. На десять обычных жизней хватит. На лице Валерия непроизвольно отразилось уважение, и это не осталось незамеченным для императора. Морщины разгладились, и он улыбнулся.
