Что удалось узнать в этих космических одиссеях? Ну, во-первых, как и предполагалось, на Луне не обнаружили признаков жизни — пустыня. Не оказалось на Луне слоя пыли, которой очень боялись. Обувь исследователей проминала как бы хрупкую корочку, оставляя рубчатые следы. Видеокамера показала лунные пейзажи. Они не всегда были одинаковы — равнины, горы, отдельные очень большие камни. Притяжение, как и рассчитывали, было на Луне в шесть раз меньше земного. Ранец скафандра, весивший на Земле столько же, сколько мешок картошки (81 кг), на Луне, был легок, как прогулочный рюкзачок. И ходить на Луне было «излишне легко» — широко шагнув, не сразу можно было остановиться. Температуры были тут не земные: на солнце плюс 120, в тени — минус 160. Ученым интересно было узнать: лунные породы оказались такими же, как на Земле, что подтверждало гипотезу: Луна была когда-то частью Земли.
Все это узнали очень смелые, отважные люди. Но это были все же люди — не роботы. Астронавт Олдрин вспоминает в своей исповедальной книге, что очень переживал, почему не он, а его спутник Нил Армстронг ступил из корабля на Луну первым. И еще он писал, сколь большим было волнение в те минуты. «Никто на Земле не подозревал, наблюдая нас на Луне, что белье ниже пояса у меня было мокрым».
Но самое большое испытание Олдрин пережил, уже вернувшись на Землю. «Лунные герои» были везде нарасхват. Олдрин пишет, что соблазнился ролью сверхчеловека — всякого рода встречи, чествования, застолья, Голливуд, журналисты… Кончилось это тем, что астронавта тайно поместили в психиатрическую лечебницу. Будучи в Америке, я видел Олдрина уже здоровым, на телеэкране он рекламировал немецкий «Фольксваген».
Осмотрительней и мудрей повел себя «американский Гагарин» — Нил Армстронг. Сам ли сообразил или психологи посоветовали, но он уклонился от «земных перегрузок», удовлетворившись ролью профессора в городе Цинциннати, и наотрез отказался от всяческой суеты, в том числе от общения с журналистами. Я знал об этом. Но когда в 1972 году с Борисом Стрельниковым мы готовились к большому автомобильному путешествию по Америке, я уговорил его обратиться в госдеп с просьбой попросить Армстронга встретиться с «русскими путешественниками». К немалому нашему удивлению, Нил согласился. Но после долгой поездки по двадцати шести штатам в Цинциннати мы добрались с опозданием и, как назло, вечером в пятницу. Секретарь Армстронга подал записку. Мы прочли, что Армстронг на два дня удалился из города. Он предлагал, если можем, его подождать. Но Бориса в Вашингтоне ожидало срочное дело, да к тому же мы были так измочалены путешествием, что, оставив Армстронгу письменные вопросы, решили ехать.
Спустя месяц в Москву пришло недлинное письмо из Америки. Армстронг вежливо сожалел, что встреча не состоялась. На заданные ему «психологические» вопросы от ответов он уклонился («Не обижайтесь. Точно так же я реагирую на вопросы американских журналистов»). А на два конкретных вопроса ответил. «1. Имя русского ученого Кондратюка мне неизвестно. (Ю. В. Кондратюк в 30-х годах рассчитал наиболее выгодную схему высадки людей на Луну. Именно по этой схеме американцы работали.) 2. Лунного камня «на память» в моем доме нет». И подпись Neil Armstrong. Письмо это я, разумеется, храню как дорогую реликвию.
А Луна между тем, как и миллионы лет до нынешней человеческой суеты на Земле, исправно ходит вокруг нашей планеты, посылая мягкий чарующий свет. Вздыхают под Луной ночами влюбленные. На Луну морозными ночами лают голодные волки. Агафья Лыкова в сибирской тайге по-прежнему ведет календарный счет дням, наблюдая за появленьем серпика новорожденного месяца. А глядя на Луну полную, в загадочных тенях на ней она угадывает «лик» — лицо спокойной, уравновешенной женщины.
26.12.2002 — Коза-дереза
Восточный календарь побуждает нас вспоминать о разных животных. В этот раз — коза…
Коз в сельском нашем дворе я помню лучше, чем корову. Козы появились в селе перед войной (коров стало трудно держать), и как-то сразу нарекли их презрительно «сталинскими коровами». Однако насмешка долго не прожила. Грянула война, и неприхотливые, проказливые существа оказались для очень многих спасительными. Наша семья — мама и четверо ребятишек — выжили благодаря огороду и двум козам. Две козы — это пять литров превосходного, без преувеличения, целебного молока. Позже я узнал, что до времен антибиотиков туберкулез в Швейцарии лечили горным воздухом и козьим молоком. А в Подмосковье я встретил человека, пасшего коз. «Мои спасители! С болезнью кишечника приговорили лет десять назад к операции. Но хирург-старичок за два дня до нее мне сказал: «Риск большой. Я бы советовал вам отказаться, а завести коз. Они вас спасут». И вот, как видите, живу-здравствую». Поучительна также история с таежниками Лыковыми, о которой стоит сказать особо.
А во время войны, не ведая о целительных свойствах козьего молока, мы просто радовались, что оно было. И не так уж много хлопот доставляла малорослая скотина — на зиму козам хватало сена, заготовленного на межах, канавах и пустошах.
Забавляли повадки коз. По сугробам залезали они на сарай, с сарая прыгали на крышу избы и, были случаи, как бы красуясь, взбирались на трубу. Это выдает горное происхождение коз. Старанье занять какую-нибудь высоту неистребимо у коз. У меня есть снимок проказницы, прыгнувшей с горки на спину быка, или вот фотография: козы стоят на ветках дерева. А на севере Индии в бродячем ярмарочном цирке я видел поразительный номер «Козел-канатоходец». Белый, похожий на бородатого апостола акробат уверенно шел по канату, натянутому между невысоких столбов. Мало того, что он не оступился, в конце дистанции жестом руки дрессировщик заставил козла на канате обернуться и пойти назад. Сидевшие прямо на земле босоногие зрители хорошо понимали, как сложен номер, от восторга они визжали и хлопали друг друга по спинам. Козлу же в награду достался пучок травы.
Характер у коз независимый и игривый. Обидчика они могут исподтишка боднуть в зад, а могут пойти в лобовую атаку. Особо это любят делать козлы. Бывая у Лыковых, я не однажды удостаивался такой чести, хотя только что перед этим кормил хулигана с руки. Как многие другие животные, козы любят табак. Хорошо помню, с каким наслаждением наша Катька жевала окурки от «козьих ножек» соседского деда.
Диких коз на Земле много видов. Более всего походят на коз домашних белые горные козы, которых я встречал на Аляске. Приручены козы, как полагают, около девяти тысяч лет назад. За это время их выведено не менее полусотни пород. Разводят коз главным образом ради пуха и молока. В Швейцарии я видел поджарых белых матрон, дающих до пяти литров молока. Козы пуховых пород малорослы — мяса и молока дают немного, зато пух у них превосходный. Знаменитые кашмирские шарфы и шали, оренбургские и донские платки — это все козий пух. Ценятся также козье мясо и кожа (лучшие ее сорта — хром, шевро, лайка).
Целая страница жизни таежников Лыковых связана с козами. Двадцать лет назад во время первых знакомств глава семейства Карп Осипович пожаловался, что все в семье «страдали животами». (От грубой пищи болели кишечники, старший из сыновей Савин умер от открывшегося кровотечения.) Я сказал, что всем могло бы помочь молоко. «Да где ж его взять…» — сказал старик. «А если завести коз…» И я увидел, что это заинтересовало и дочь, и отца. В следующий раз я привез им двух иманух (коз по-сибирски). Агафья видела эту живность впервые, и надо было научиться козу доить. Процесс этот не могу вспоминать без улыбки. Старик держал козу за рога, Агафья с кастрюлей сидела у вымени, я же, в детстве доивший коз, руководил операцией. Стакана два молока надоили. И помаленьку дело пошло…
За восемнадцать лет козы тут менялись несколько раз. Некоторых я привозил, других присылали Агафье в подарок. Молоко не просто нравилось Лыковым, оно, как и следовало ожидать, оказалось целебным средством. У Агафьи много разных болезней, но на живот жаловаться она перестала. Научилась Агафья сквашивать молоко, делать творог и сушить его впрок. Сам процесс «скотоводства» доставляет ей удовольствие — нянчит козлят, водит коз кормиться, лечит. (Козел, правда, от попыток врачеванья таблетками протянул ноги.) Главная забота «в молочном животноводстве», как и везде, — корма/. Сена козам надо немного, но тут, в горах, запасать его трудно, к тому же летом за ограду «усадьбы» скотину не выпустишь — близко медведи. Когда вертолеты в этом краю бывали относительно часто, летчики при возможности прихватывали тюк-другой сена. Сейчас это немыслимо, и козы живут главным образом на веточных вениках. Заготавливать их на зиму — дело хлопотное, но Агафья ни разу не заикнулась даже бросить «животноводство» — молоко!
Козы, попадая в тайгу, ведут себя довольно спокойно — спустившись по лестнице из вертолета, сразу же начинают искать, где что-нибудь можно щипнуть. И Агафья, обо всем позабыв, тут же, рядом.
