– Хватит любоваться, пошли!
Под ручку, словно парочка, мы двинулись в направлении вокзала.
– Что ты с ними не поделила? – спросил я.
– Да так, характерами не сошлись.
– Говоришь так, будто замужем за одним из них.
– Что я, очумела? – фыркнула Людмила. – Нет, тут деловые отношения.
– Бизнесом занимаешься?
– В какой-то мере.
– Гарик говорил, вас Диман продал в рабство…
– Дима-ан? – в глазах Людмилы блеснули нехорошие огоньки. – А они-то с Вовиком, получается, не при делах? Просто в сторонку отошли?
– Я, вообще-то, не видел, как ты должна понимать. Гарик просто сказал, что Диман пришёл и поставил их перед фактом. А Вовка стал возмущаться, наёмница его и застрелила.
– Понятное дело, – хмыкнула она, – Митрофанов, как всегда, в ослепительно белом костюме. В любом дерьме умеет остаться чистеньким.
Я пожал плечами:
– Его труп тоже ничего бы не изменил. Расскажи лучше, как тебе удалось выбраться? И где остальные?
– Насчёт остальных не знаю вообще, нас разным распродали. А выбраться… Скажем так, договорилась с владельцем.
– Просто договорилась? – изумился я.
– Да нет, очень даже не просто. Сначала всякое было. Не хочу рассказывать. Ну, а когда терпение лопнуло, пошла и поговорила… Ладно, лучше ты про себя расскажи. Мы ведь думали…
– … что я остался на Земле, – подхватил я. – А я – что вы. И, в отличие от вас, оказался на необитаемой планете. Если бы не случайный корабль, мне бы точно конец. Там, видишь ли, травы растут, а для большинства людей их фитонциды – сильный аллерген. Сначала, вроде, ничего, а к вечеру чуть не задохнулся, представляешь?
– Отёк лёгких – плохая смерть, – согласилась Людмила. – Ну, а сейчас? Здесь, что ли, живёшь?
– Нет, что ты! Сюда мы по делам прилетели. Пока большие шишки ведут переговоры, меня, так сказать, отпустили на берег, – скромно ответил я.
– То есть, ты так на корабле и служишь? Ай да тихоня, кто бы мог подумать!
– Это что, Гарик вообще известным менестрелем стал. Даёт концерты, сшибает деньгу.
– И провались он со своими деньгами. Я себе настоящего мужика найду… Стой!
Я и сам остановился, увидев впереди усиленный наряд полиции. Вот чёрт, а сон-то, получается, был в руку! И город подземный, и погоня… Вот только Падме не прорвётся через эту треклятую атмосферу, чтобы нас увезти.
– Хреново дело, – пробормотала Людмила. – К вокзалу перекрыто. Слушай, ты иди, пожалуй, тебя-то не остановят.
– А ты?
– Ну, я… Как-нибудь.
– Нет уж. Русские своих не бросают.
– И чем же ты сможешь помочь, «последний русский»? – насмешливо посмотрела она на меня. – У тебя есть другой способ убраться из города? Конечно, можно пешком по пещерам, но пока доберёмся до лифта, они поймут и перекроют там тоже…
– Не тарахти, – перебил её я. Идея в духе моей благоверной уже сформировалась в мозгу. И я сказал: – Ты в этом городе давно? Как к мэрии попасть, знаешь?
– К магистрату? Знаю. Переулками на Первооткрывателей, а там пять минут идти.
– Вперёд!
– Уж не хочешь ли ты попросить о помощи господина бургомистра?
– Нет. С бургомистрами, полицаями, штурмовиками и прочей оккупационной нечистью связываться мы не будем, – усмехнулся я. – Припрёт – лучше свяжемся с местными партизанами. Ну, теми, под одну из которых ты косила.
– Ты имел с ними дело?
– Нет. Но думаю, что смогу, – небрежно ответил я. На самом деле, я вовсе не был уверен, что в разговоре с воинами кейджей мне хватит информации, что я знал от Вентресс. И что участники той истории живы, как-никак, прошло двенадцать лет. Этот вариант оставим в качестве последней соломинки. Пока же попробуем сами.
На небольшую площадь перед парадными дверьми магистрата мы вышли за несколько секунд до того, как по пещерам прокатился гулкий, мягкий и очень красивый звук колокола. Так здесь отбивался каждый час.
– Что дальше? – спросила Людмила. Она явно нервничала.
– Погоди, посмотрим новости, – я кивнул на голографический экран на скальном фронтоне магистрата. – А там поищем кое-что.
– Да чего тут смотреть!
– Сказал, погоди, – осадил её я. И оказался прав. Через минуту на экране пошла такая информация, от которой настроение у меня резко упало. Полчаса назад убит Икиэме Грун, глава влиятельного белуганского клана.
– Вот как ты «поссорилась», значит, – нахмурился я.
– Я говорила, не стоит тебе в это ввязываться.
– Ладно, теперь поздно пить «Боржоми». Они базальт будут грызть, пока тебя не найдут. Давай-ка пошустрее. Здесь рядом должен быть служебный проход. Вон он! Туда!
– Что ты задумал? Уйти в пещеры? Тогда надо было сразу.
– Нет, Людочка. Пещеры не помогут нам удрать с планеты, а кое-что, расположенное за магистратом – поможет.
– Интересно.
– Мне тоже, честно говоря.
По проходам, расположенным в нескольких уровнях за монолитам магистрата, мы плутали с полчаса, два раза чуть не ушли в «дикие» пещеры, пока я не догадался, что нам, вообще-то, нужен самый верхний уровень.
– Ты это искал? – спросила Людмила, указывая на тяжёлую металлическую дверь с надписью на базик: «Пусковая шахта №8».
– Да! Только сюда мы не пойдём.
– Почему?
– Потому что, – ответил я. Электронный замок двери был мёртв, а причина этого виднелась между краем его панели и косяком – вертикальная полоса, проплавленная в камне световым мечом, уж от него-то следы трудно не узнать, если пару раз видел. Любопытно, здесь приложился зелёный или жёлтый, велморитовый?
– Не огрызайся, поняла уже, она не работает, – сказала Людмила. – Идём к следующей.
У двери шахты номер семь Людмила открыла висящую на поясе сумочку, стала копаться в ней. Вытащила на свет божий небольшую электронную панель:
– Сейчас подберём код…
– Долго, – отмахнулся я. Вынул из сумки на пояснице световой меч, включил. У Людмилы расширились глаза, но она промолчала, не задала никаких вопросов. Я же, не тратя времени на объяснения, прорезал базальт точно так, как было сделано на соседней двери. Навалился, утапливая тяжёлую дверь внутрь и в сторону. За ней виднелась секция кольцевого балкона с металлическими перильцами и хорошо знакомый бок спасательной капсулы.
Капсула оказалась установлена на цилиндре твердотопливной стартовой ступени, утопленном в глубину шахты. А метрах в пяти-шести над нами виднелся диафрагменный люк. Плотно закрыв дверь – я вовсе не хотел убивать никого из горожан прорвавшейся снаружи непригодной для дыхания атмосферой – я повернулся к капсуле. Там Людмила уже открывала входной люк.
– Надеюсь, это летает, – буркнула она.
– Несколько лет назад летало точно.
– Сможешь взлететь?
– Тут надо не взлетать, а запускать, – поправил я. – Вон щиток, я разберусь, а ты лезь внутрь и пристёгивайся.
На щитке всё оказалось несложно, даже паладин из квартирной ролёвки, с которым как-то сравнил меня Диман, смог бы разобраться. Питание. Вспыхнули индикаторы. Цепи зажигания. Отлично! А ты почему красный? Ах, это сенсор переключения на местное управление. Давим. Вот теперь можно и в капсулу. Пол в ней сейчас располагался вертикально, но конструкция предусматривала и это. Пазы между плитами, на первый взгляд абсолютно ненужные в нормальном положении, и ограничивающие дорожку пола трубки служили сейчас лестницей.
– Тут что-то красным мигает, – Людмила указала на пульт.
– Наверное, нужно включить «массу» самой капсулы, – объяснил я. – Видишь, пульт тёмный, а питание должно включаться по открытию люка. Наверное, отключили для пущей долговечности.
Повернувшись в кресле, я дотянулся до полосатого жёлто-зелёного переключателя массы, который заметил, ещё поднимаясь, повернул его. Ожили приборы, загорелось рабочее освещение. И одновременно запульсировала зелёным крупная клавиша «СТАРТ».
– Готова? – спросил я. – Осока говорила, на первом этапе будут перегрузки.
– Что говорило? – переспросила она, и я в первый момент не сообразил, что ей непонятно. Ах, ну, да, она же не привыкла воспринимать это как имя.
– Её так зовут, – пояснил я и положил палец на клавишу. – Ну, что?
– Он сказал «поехали», – нервно пошутила Людмила, – и запил водой…
Где-то внизу, под нами, раздалось рычание. Ракета стронулась с места, проткнула люк, и нас мягко придавило к креслам. Давление на всё тело росло, росло… Я держался за рукоятку ориентации, но пока сельсины её были заклинены. Впрочем, пока управлять ракетой и не требовалось. Несмотря на то, что разгонная ступень была, по всей видимости, «бревном», то есть, неуправляемой, на пульте капсулы то и дело помигивали индикаторы рулевых сопел, иллюстрируя, как автопилот удерживает её на вертикали. Ракета пробила облачный слой и поднималась всё выше, к темнеющему небу. На «приборной» высоте сорока километров произошло разделение. Короткая невесомость, слаженные хлопки пироболтов, и мир вокруг нас вдруг перевернулся, это заработало искусственное тяготение капсулы. Я торопливо двинул вперёд стебельки управления плазменными двигателями. Жужжание генератора перешло в слитный гул, индикатор скорости снова весело побежал в сторону увеличения.
