Не обошлось в рекомендациях Гордона и без классического «скрытого содействия уличным беспорядкам в поддержку демократии, стимуляции демократических и антикоммунистических настроений в бразильском Конгрессе, вооруженных силах, студенческих группах, церквах и предпринимательских кругах». Рекомендации эти, собственно, не оставляют сомнений в природе путча 1964 года: холодная война и недопущение «коммунизации» Бразилии. Поводом для устранения Гуларта от власти послужило открытое осуждение последним американской диверсии в Заливе Свиней8 и летальное по последствиям обещание национализировать нефтеперерабатывающую промышленность, которое Гуларт опрометчиво озвучил за пару недель до переворота.
В эпоху диктатуры (1964–1985) социалистические иллюзии демократов сменились патриотической риторикой, однако ставка на иностранные инвестиции осталась неприкосновенной. Неудержимая индустриализация, лавинообразное строительство железных дорог, крупнейших в мире гидроэлектростанций, развивающаяся семимильными шагами тяжелая металлургия — всё это на фоне жуткого социального положения неимущего класса (составляющего три четверти населения страны), подавления любых форм оппозиции, очередной переделки конституции, прямой военной цензуры во всех органах печати, пыток и физического устранения лидеров повстанческого сопротивления — таков образ Бразилии, тиражируемый самоназначенными президентами из числа армейской элиты в патриотическом лозунге «Ame-o ou deixe-o!»9
В середине 70-х президент Эрнешту Гайзел провозгласил политику distens~аo — планомерного смягчения авторитарного правления, а сменивший его последний военный диктатор Жоау Фигейреду дополнил ее политикой abertura, предваряющей переход к демократическому правлению. Что и не преминуло произойти в 1988 году: после очередного изменения конституции прямым голосованием президентом избрали народного любимца, миллионера Фернанду Коллор ди Меллу.
Futuro10
Колесо истории закрутилось по накатанной: в 1992 году Национальный конгресс подверг Коллора импичменту после серии коррупционных скандалов. Новым президентом стал Фернанду Энрике Кордозу, кабинетный марксист, который, придя в офис, мигом расстался с левацкой риторикой, сосредоточившись на продолжении политики иностранных инвестиций.
Удивительная страна. Демократическое правление сменяется военной хунтой, военная хунта — новым демократическим правлением, кипят политические страсти и противоречия, общественность негодует от размера взяток чиновников, и только экономическая политика поражает воображение стабильностью и постоянством единственной питающей иглы — иностранного капитала! Стоит ли говорить, что главными проводниками этого притока десятилетиями выступали наши старые знакомые — МВФ и Всемирный банк? Результаты их деятельности впечатляют глубиной проработки: задолженность Бразилии в 1975 году — 22 млрд долларов, в 78-м — 43,5, в 80-м — 64, в 86–м — 105. Это — в период военной диктатуры. Доброе начинание продолжили демократы: 95-й год — 140 млрд долларов, 2000 — 250 млрд! В том же году на погашение процентов по задолженности ушло 67,1 млрд долларов — около 60% всех поступлений в казну!
А дальше случилось обыкновенное чудо: президента Кордозу сменил глава Рабочей партии Луиш Инасиу Лула да Силва по прозвищу «Лула», который, в отличие от предшественника, перевернул неолиберальную страничку в истории Бразилии, не только отказавшись от продления соглашения с МВФ, но и добившись реструктуризации долга с целью его досрочного погашения.
По состоянию на июль 2007 года задолженность Бразилии составила всего 50 млрд долларов. Судя по госдоходам, эти деньги можно было отдать в одночасье, правительство «Лулы», однако, предпочитает тратить их на образование и здравоохранение. Характерный момент: беспрецедентный расход на нужды образования — 25% налоговых поступлений из бюджета штатов и 18% — из федерального бюджета обеспечиваются не амбициями президента, а… Конституцией Бразилии!
У Бразилии множество нерешенных проблем (городская преступность, колоссальный разрыв между богатыми и бедными, низкий уровень здравоохранения и т. п.), и все же очевидно, что страна не только вырвалась из болота «программы структурных преобразований» (SAP МВФ), но и избрала курс на ренационализацию11 экономики.
Что же обеспечило столь радикальный прорыв страны, которая по всем признакам еще недавно была обречена на полуколониальное существование под диктовку МВФ? Неисчерпаемые природные ресурсы, эффективное сельское хозяйство и могучая производственная база в промышленности гарантируют поступления в бюджет, способные покрыть задолженности практически любого размера.
Но есть и подспудное обстоятельство, скрытое от поверхностного взгляда, которое в равной мере служит порукой процветания Бразилии в будущем. Речь о глубоком внутреннем патриотизме властей предержащих. Причем совершенно не важно, чей это патриотизм — генералов из радикальной хунты или гражданских президентов, выбранных прямым народным голосованием.
В плане же метафизическом этот патриотизм коренится в историческом переселении, предпринятом португальской монархией в 1807 году. Именно из того далекого и необычного решения короля Жоау Шестого вышла сегодняшняя, гордая Бразилия с мощной армией, растущей экономикой, взвешенной политикой и авторитетом в мире.
Примечания
1 «Dreaming with BRICs: The Path to 2050».
2 Луиш ди Камоэнс (1524–1580) — основоположник португальской литературы.
3 Истоки, корни (порт.)
4 Кандомбле — религиозный культ, известный также как Макумба и знакомый читателям по нашему эссе об Опре Уинфри. Умбанда — медиумическая религия, возникшая из симбиоза католицизма с африканскими верованиями.
5 Радость жизни (фр.)
6 Зрелость (порт.)
7 «Новое государство» (порт.)
8 Залив Свиней (бухта Кочинос) в апреле 1961 года стал районом десантирования специальной американской бригады и вооруженных подразделений кубинских эмигрантов для проведения совместной операции ЦРУ по свержению Фиделя Кастро. Операция на местности Плайя-Хирон, как известно, завершилась полным провалом и международным скандалом.
9 «Люби ее (Бразилию) или покинь ее!» (порт.).
10 Будущее (порт.).
11 Речь, разумеется, идет не о конфискации предприятий, а о выкупе контрольного пакета у иностранных владельцев в пользу национального бизнеса.
Оближи меня, чтобы я жевал
«Мы — пятицентовый бизнес, и никто в нашей компании не имеет права об этом забывать».
Уильям Ригли
Опубликовано в журнале "Бизнес-журнал" №23 от 05 декабря 2007 года.
Сегодня отдохнем от конспирологического беспросвета в истории компании, выделяющейся из корпоративного сонма на удивление чистой аурой: за 116 лет — ни одного скандала, судебного разбирательства, конфликта с конкурентами, враждебного поглощения, напряженных отношений с профсоюзами и трудовым коллективом. Добавьте сюда безупречную гражданскую позицию, неподдельный патриотизм, бережное отношение к экологии, светлую личность учредителя и скромное поведение наследников, и вы получите Wm. Wrigley Jr. Co. — крупнейшего в мире производителя жевательной резинки.
Конечно, одними миролюбием и доброжелательностью достоинства «Ригли» не исчерпываются: компания демонстрирует чудеса выживаемости в условиях зверской конкуренции и драматичной ограниченности ценового маневра — 80 лет кряду упаковка жвачки из пяти пластинок стоила 5 центов, и только в 1971 году «Ригли» рискнула запросить 10 центов за 7 пластинок. И такое вот грошовое производство обеспечивает четыре миллиарда семьсот миллионов долларов годовых продаж!
Ладно бы только внутренний рынок, контролируемый «Ригли» на 49%: как-никак уникальный американский человек умудряется, по статистике, изжевывать 190 пластинок в год, вынимая, похоже, жвачку изо рта лишь перед сном — вместе с зубным протезом. Так ведь большая часть продаж «Ригли» приходится не на родную Америку, а на остальной мир, у которого — отличные вкусовые предпочтения, не говоря уж об отсутствии традиции перманентного жевания. Успех достигается за счет тонкой и продуманной рекламной кампании, но главное — тактичности и дружелюбия, адаптированных «Ригли» как единственно возможная интонация для общения с чужими народами. Согласитесь, качество удивительное — на фоне бесцеремонно хамского самоуправства в духе «сникерсни» и «для нос».
