же так просто сдаться. Не имею права».
Нож все сильнее нависал надо мной. Руки не слушались, на глаза натекал пот от усилий. И все – боль. Сначала показалось, что по всему телу. Потом нет. Только в правом плече – нож прошел его почти насквозь. Я заорала, хватая ртом воздух.
Андрей слез с меня и распластался рядом. Боль выжигала правое плечо, как каленым железом. Немного переждав ее, посмотрела на рукоять ножа, которая торчала прямо перед носом. Мозг соображал плохо, все заслонил жар, идущий из плеча и инстинкт самосохранения. Мне дали передышку и нужно было ей воспользоваться во имя своего спасения. И дрожащими пальцами вытянула из себя оружие. Твою мать! … Глаза полезли из орбит.
Мой мучитель встрепенулся и чуть приподнявшись, навис надо мной.
– Погоди, не доставай пока…
Договорить он не успел.
Только удивленно посмотрел на ручку ножа, которая теперь у него под ребрами.
Я тяжело дышала, чувствуя, как спадает адреналин, волна напряжения. Начинает ныть все тело, его бьет сильная дрожь, в тоже время слабость. «Наконец-то все».
– Наконец-то…
Андрей лег опять на пол и закрыл глаза.
– Почему наконец-то?
Он слабо улыбнулся.
– Ты должна мне помочь, – говорить ему было трудно, – достань нож и всади его еще раз, но уже в сердце.
– Что?!!! Ты, что рехнулся? Надо скорую вызывать тебе и мне…
– Секунды назад ты хотела меня убить.
– Не убить, а защититься. А вот ты, похоже, реально хотел отправить меня к праотцам. Что это было вообще?
– Я не собирался тебя убивать, лишь спровоцировать.
– Спровоцировать? Зачем?
Он не открывал глаза, лицо его перекосилось от боли. Схватив меня за руку, положил ладонь на рукоять.
– Я и так умираю.
– Что? Это шутка такая?
– Нет, не шутка. У меня рак. Уже нельзя оперировать. И лечение, скорее всего не даст никаких результатов. Только поддержание моей жизнеспособности до конца… сама понимаешь, все это ерунда.
Да, весь его вид говорил о болезни. Но я слишком была занята своими переживаниями.
– Я умираю медленно, с болями. А я так не хочу… Я не хочу…
– Ты псих! Чертов псих!
– Да, я псих. Но я не хотел ждать, не мог. Ждать, как другие, теща себя призрачной надеждой. Жрать лекарства и знать, что ничего не поможет. Не мог. И тогда придумал, как мне умереть быстро и не одному… Моя милая, я не хотел быть один в этот момент…
– Это бред. У тебя бред. Ты же сумасшедший…
– Да. Все так. Но я не мог забыть про тебя. Ты нужна была мне, как никогда…
– Заткнись!
– Скоро уже. Только помоги мне, осталось немного. Я прощу тебя. Мы и так уже на половине пути… я прощу тебя…
– О, черт! Черт!
Я смотрела на него и не могла поверить во все это. Может это какой-то кошмар? Сраный ночной кошмар. Но, ноющее плечо и рукоятка под пальцами, говорили совсем об обратном. Это, твою мать, реальность. Спектакль, придуманный им от начала и до конца.
– Лера, я прощу тебя, – Андрей открыл глаза и чуть улыбнулся. – Помнишь, как в песне. «Хуже казни нет жить слишком долго. Я ненави-ненави-нави-ненавижу ждать»… Я не хочу ждать, не хочу умирать по-другому. Я хочу так… Ты уже здесь, все уже почти сделано…
И сдавил мне сильнее руку.
– Я не могу… не могу… не проси…
– Лера!
Я уперлась лбом ему в плечо, чувствуя дрожь его тела, прерывистые, тяжелые всхлипы.
– Я и так умру, даже от этого ранения. Только медленнее.
– «Я ненави-ненави-нави-ненавижу ждать»24.
– Да. Просто сделай это и начни все сначала…
– А как же те девушки? Скажи мне, где они.
– В моем кабинете в верхнем ящике стола письмо для тебя. Там все расписано. Лера, я прощу тебя.
Я взялась за ручку ножа, пальцы не слушались и как будто одеревенели. Черт! Где же сердце то находится? Из-за слез видела с трудом, что делаю, но и тут он помог мне.
– Я не могу…
– Давай! – рявкнул из последних сил.
И навалилась всем телом – хлюпающий звук, резкий короткий стон.
Нет, нет, нет. Не хочу этого видеть. Не хочу. Я поползла в сторону и уже издалека посмотрела на его силуэт. Закрыла лицо руками и зарыдала. Одно плечо тянуло, и платье было мокрым. «Что это? Ах, да, надо позвонить в милицию и в скорую. Нет, сначала надо уничтожить письмо».
И поползла по коридору, в полусогнутом состоянии ввалилась в кабинет – как преодолела лестницу, уже не помню. Расстояние от двери до стола показалось колоссальным. Ковер был мягким и пушистым и ненадолго, всего один разок, прилегла отдохнуть на него. Наконец, верхний ящик, листок сложенный пополам. Раскрыла его, но, чтобы прочесть, пришлось еще поползать и включить настольную лампу.
Почерк у Андрея был мелкий, каллиграфический, четкий, аккуратный.
«Начну без предисловий.
Я медленно умирал и не мог смириться с тем положением. Тем более мучиться от болей и остальных «прелестей» этой болезни совсем не входило в мои планы.
И про тебя я забыть не мог. Думаю, что и с тобой происходило то же самое. И отпустить не мог, и рядом с собой держать нет никакого смыла и возможности. Все это было бы бредом и выдумкой с самого начала.
Но эта дилемма разрешилась сама собой.
Единственное, чего я хотел – это, чтобы ты была рядом в последние минуты. Я хотел. Чтобы ты мне помогла.
Девушки находятся в загородном доме моего приятеля. Адрес в записной книжке. Каломейцев А.Б. о них он не знает ничего и в данный момент находится в длительной зарубежной поездке. Рядом ключи.
Удачи, милая!»
Я сложила листок. Надо двигаться.
Дотянулась до трубки радиотелефона и набрала номер. Нет, не милиции и не скорой помощи. А того, кто ждал моего звонка все это время.
– Алло, Глеб. Это я…
– Наконец-то. Что случилось? Ты где? В доме у него?
– Да. Я в доме. Все закончилось.
– В смысле?
– Он мертв.
– Ты в порядке?
– Нет. Но я знаю адрес, где две другие девушки.
– Черт! Лера, жди, я позвоню сам.
– Хорошо…
– Лера? Ты еще меня слышишь? …
Но трубка уже выпала из пальцев и эти слова уже с трудом доносились до меня. Легла рядом на ковер, чтобы слышать это бормотание. Надо же было еще что-то сделать… да, надо, сейчас… я встану, я смогу…
На весь дом орала музыка. Как странно пару минут назад я вообще ее не слышала. Зато сейчас она давила на барабанные перепонки.
« Я помню
