Поняв это, он почти перестает волноваться.
– Хорошо, сделаю так, как вы просите, – соглашается Моррисон, внося это себе в компьютер, – однако я бы отметил в своем отчете, что такая просьба несколько необычна.
– А мне кажется, это весьма уместный жест, – вставляет Гоулд.
– И мне тоже, – добавляет миссис Шухов. – Приятно знать, что мистер Хаббл будет лично отвечать за нахождение моей карточки.
Фрэнк делает вид, что не замечает многозначительных взглядов, которыми обмениваются обе женщины.
– Я вам больше не нужен? – обращается он к Моррисону.
– Думаю, что нет.
– Хорошо, огда приношу всем свои извинения – мне нужно было вернуться к работе еще пять минут назад.
Он устремляется к двери, но не может удержаться оттого, чтобы напоследок не взглянуть на миссис Шухов. И встречается с ответным, странно-безмятежным взглядом ее налитых кровью глаз.
– Вы бы понравились Григору, мистер Хаббл, – говорит она ему спокойным тоном. – Ему все нравились, но вас бы он непременно выделил среди прочих. Людей вроде вас он называл «компасными стрелками, отклоняющимися от севера».
– Как это понимать? – Фрэнк замирает перед дверью.
– А вы сами подумайте, – отвечает миссис Шухов.
Поднимаясь по лестнице, он принимается думать.
У компасной стрелки нет выбора – магнит заставляет ее показывать только на северный полюс. Она может лишь вертеться на своей оси, словно пытаясь указать какое-то иное направление, однако в конце концов все равно смотрит на север. Может быть, миссис Шухов хотела сказать, что его борьба с тем направлением, которое приняла его жизнь, тщетна?
Он не знает ответа. Хотел бы знать. Быть может, она неправа. Он на это надеется.
20
Семь Священных книг: семь основных религиозных писаний – христианская Библия, скандинавские «Эдды», китайские «Пять Царей», мусульманский Коран, индуистские «Веды», буддистская «Трипитака» и персидская «Авеста»
11.06
Мисс Дэллоуэй искоса и с отвращением поглядывает на коробки с программным обеспечением, поставленные у внутренней стороны одного из входов в ее отдел.
Знакомая тактика: сначала появляются какие-нибудь безобидные компьютерные комплектующие – в порядке разведки боем. А затем, если набег не пресечь немедленно в корне, за ними следует выставочная витрина. Потом откуда ни возьмись, словно по волшебству, там уже стоит компьютер, блестя новенькой клавиатурой, монитором и процессором. А когда Техноиды совсем распояшутся, в ее отдел втихаря вкатывают целый рабочий кабинет – стол, стул, компьютер, принтер на подставке, оккупируя пространство, по праву отведенное для изданий в твердых переплетах и в мягких обложках, для романов и справочников, для роскошных иллюстрированных альбомов и уцененных книжек.
В самом деле, знакомая тактика, наскучившая своей предсказуемостью: обычно мисс Дэллоуэй бросается к группке посмеивающихся Техноидов, околачивающихся в соединительной галерее между ее и их отделами – этой «ничейной» территории, – и принимается кричать, а порой хватать их товар и швырять в них, обращая захватчиков в бегство. Чаще всего именно так она и поступала, но сегодня утром довольствуется лишь презрительными взглядами, не желая поддаваться на провокацию. Пока что – но только пока что – ей не хочется обращать на них внимание.
Техноиды, на которых потрескивают тугие белые синтетические рубашки с кармашками, откуда торчат шариковые ручки, все равно подтрунивают над ней.
– Что случилось, мисс Дэллоуэй? Разве вы не собираетесь ругаться и швыряться в нас?
– Может, до нее наконец дошло, что это наша территория.
– Осторожно, ребята. Она может натравить на нас кого-нибудь из своих Книжных Червей.
– Ай-ай, Книжный Червь! Как я перепугался!
– Да ну, что он нам сделает? Разве что начнет читать стишки – и мы со скуки помрем?
Однако их издевки, наталкиваясь на ее явное равнодушие, звучат как-то неубедительно. Обычно мисс Дэллоуэй осыпает их мастерскими, виртуозными угрозами, но сегодня она никак не клюет на наживку, и это смущает и разочаровывает Техноидов. Тогда они прибегают к проверенному временем ритуалу, который обычно приводит в бешенство сотрудников книжного отдела: начинают нараспев безостановочно твердить слово «деревяшки».
– Де-ре-вяшки. Де-ре-вяшки. Де-ре-вяшки. – Декламаторы набирают скорость. – Де-ре-вяшки, де-ре-вяшки, де-ре-вяшки. – Хор становится громче и вскоре уже напоминает ритмичные крики обезьян. – Деревяшки-деревяшки-деревяшки!
Но сегодня даже эта выходка не вызывает у мисс Дэллоуэй никакого отклика. Глава книжного отдела просто разворачивается и уходит, скрывшись между двумя высокими книжными шкафами. Техноиды замолкают и переглядываются, словно вопрошая друг друга: «Что это с ней?»
Вокруг нее высятся книжные шкафы, ограждают, будто руки, сомкнувшиеся в объятии, и мисс Дэллоуэй внезапно замечает, как расслабляются плечи, – оказывается, они были напряжены, и разжимаются пальцы – оказывается, они были сжаты в кулаки. Присутствие книжных шкафов, старых добрых хранителей, мгновенно утешает ее: вот надежный оплот, вот верная крепость. Эти тяжелые деревянные стеллажи (никакого пластика, ничего легкомысленно-эфемерного) несут в себе вечные истины – печатное слово на бумажных страницах, зажатых между обложками, стоящими тесными рядами: плотные стены из слов, – а вокруг шкафов, на полу, книги громоздятся беспорядочными стопками; на полках книги прячутся за книгами; книги опасно балансируют на ступеньках стремянок на колесиках. Мисс Дэллоуэй проходит по своим владениям, и ее окутывает сладковатый гвоздичный запах стареющей бумаги. Постепенно она успокаивается, переставая думать об оскорблениях Техноидов, хотя и не забывает о них. Ничто из того, что делают Техноиды, не подлежит забвению.
Она шагает между стеллажами, эта высокая, худая, даже костлявая женщина. Она осторожно пробирается между грудами наваленных книг и обходит покупателей, выбирающих товар, с какой-то птичьей точностью переставляя ноги в твидовых брюках, будто страус – свои длинные лапы. Все в ней – от плоской груди до плотно сжатого рта – как будто железное, непроницаемое; глаза цвета кремния и черные волосы, уложенные на затылке в пучок, непроницаемы и тоже будто из железа. Ей сорок пять лет, выглядит она на пятьдесят пять, а чувствует себя – на шестьдесят пять. Она из тех женщин, какую вам вряд ли захотелось бы иметь врагом, но и другом тоже: чувства мисс Дэллоуэй слишком напряженны, слишком глубоки, слишком сосредоточенны, чтобы ее общество могло показаться приятным. Однако все это не мешает ей отлично возглавлять отдел «Книг».
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
