говорю, намеренно игнорируя мои намеки на формат передачи, который неумолимо навязывает определенный хронометраж во всех его смыслах и во всех проявлениях, трагических или комических, не важно, до тех пор, пока режиссер заботится о зрелищной стороне передачи и об исполнителях, которые окажутся в центре внимания, когда выйдут на сцену. В данном конкретном случае, если я хочу представить солдат, отдать должное их героическим подвигам, их трудной «битве за мир», я должен быть уверен, что не потеряю то, что сможет подчеркнуть их силу и самопожертвование. На все это требуется время, и я говорю не о продолжительности эфира, передача может идти и два часа, а о ритмическом времени, которое ничего не прощает. Времени, которое существует не только в шоу, но и в каждом мгновении нашей повседневной жизни, иначе мы рискуем выпасть из него. Так же, как и бедные спорщики, которые сегодня в отчаянии пишут прямо противоположное тому, что печатают во всех газетах уже несколько месяцев, нападают на наши миссии за рубежом. Но это цирк конформизма, там хватит места всем, поэтому все и бегут на арену. Вот уже много лет подряд, каждый раз, когда я говорю то, что думаю, на следующее утро находится кто-то, кто стремится напомнить мне, что не надо говорить о том, в чем я не разбираюсь. Не знаю почему, но в зависимости от того, что именно я говорю, стороны меняются. Если это нравится левым, то правые газеты и телеканалы напоминают мне, что я «не разбираюсь» в сказанном, а если то, что я сказал, нравится правым, то происходит наоборот… Но, возможно, способность критиковать у некоторых так называемых интеллектуалов тоже зависит от переменного тока и отключается, когда им это удобно.
Если в 2004 году Адриано все еще оставался самым политическим из аполитичных, то в 2005 году, когда в эфир выходит «Рок-политика», «политичность» берет верх, и с этого момента дядя попадает в черный список тогдашнего премьер-министра Сильвио Берлускони. Если раньше основатель партии «Вперед, Италия!» считал дядю Адриано немного странным и непредсказуемым, но все же другом, то 20 октября 2005 года, когда в эфир вышел первый эпизод «Рок-политики», Сильвио Берлускони понял, что, возможно, навсегда потерял симпатии повзрослевшего мальчика с виа Глюк. Блюдо, которое Адриано подал в первом выпуске своей передачи, пришлось не по вкусу главе правительства. Адриано не терял времени даром и после нескольких песен вновь открыл оскорбительную главу «болгарского эдикта». Сильвио Берлускони находился у власти уже четыре года, до всеобщих выборов 2006 года остается всего год, и премьер-министр предпочел бы не говорить об увольнении Энцо Бьяджи, Микеле Санторо и Даниэле Луттацци из RAI, особенно в прайм-тайм-программе с большой аудиторией. Но Адриано намерен использовать свою харизму и умение привлекать аудиторию, чтобы вновь открыть черный ящик, запечатанный 18 апреля 2002 года. На экране появляется письмо Энцо Бьяджи, адресованное Адриано и опубликованное в Corriere della Sera 16 октября 2005 года, в котором журналист, 6 ноября 2007 года ушедший из жизни, отказывается от приглашения на «Рок-политику»: «Дорогой Челентано, ты должен понимать, что я не могу вернуться на RAI, пока там работают люди, которые закрыли мою программу и мешают работать моей команде».
Сразу после письма Энцо Бьяджи появляются такие же заявления от Беппе Грилло и Даниэле Луттацци, на заднем плане звучит серьезный голос Адриано: «Все началось 18 апреля 2002 года…»
Пока дядя бередит старую рану на глазах у четырнадцати миллионов зрителей, на экране появляются данные об уровне свободы прессы в Италии, предоставленные Freedom House[209], «что, как ни странно, – говорит Адриано, – означает “Дом свободы”». Италия находится на семьдесят девятом месте, обогнав только Болгарию. Сразу после рейтинга «Свободы прессы» в студии появляется Микеле Санторо, специальный гость первого выпуска. Для правительства Берлускони, которое уволило ведущего, это оскорбление, но дядя злорадствует и заканчивает встречу с Санторо таблицей, показывающей, что Италия неожиданно вышла на первое место по уровню свободы прессы. Адриано приписывает все заслуги себе: «За этот вечер мы заняли первое место в рейтинге свободы прессы».
На следующий день на первых полосах газет появилась новость об этой передаче. Началась политическая буря, и глава правительства отреагировал на все очень негативно. Если первый выпуск был пробой пера, то скетч с Роберто Бениньи во втором выпуске «Рок-политики» – произведение, весьма необычное для телевидения в принципе, – нанес еще один удар в сердце Берлускони. На сцене появляется Бениньи, публика взрывается овациями, а комик двадцать минут как заведенный осыпает главу правительства шквалом шуток. Адриано отступает на задний план, и Роберто Бениньи начинает длинный и уморительный монолог:
– Что за шумиха вокруг этого клоуна-Челентано? Хотите сказать, его кто-то воспринимал всерьез? И что это за запретительные списки? Берлускони, где ты? Сильвио… Ты же знаешь, что мы тебя любим. Когда комик высмеивает политика, он на самом деле оказывает ему большую услугу… И я хочу оказать эту услугу тебе. Сильвио, ты правильно говоришь: почему я? Ну, в этом году мы критикуем правительство, а в следующем возьмемся за оппозицию… Да, это правда, так нельзя, может, в следующем году Сильвио сам будет в оппозиции.
Смех в студии, Адриано сдерживается. Бениньи продолжает:
– Я понимаю, ты злишься, но если уволить всех, кто над тобой подшучивает, в Италии вырастет безработица. Мы любим тебя, но не надо никаких имен, пожалуйста.
Взгляд на Адриано, который бродит по студии, а затем еще один залп:
– Конфликт интересов? Что это такое? Нет никакого конфликта интересов… Сильвио, смотри, у нас же тут целый Дом свободы, может, ты сменишь профессию и тогда сможешь говорить все, что захочется? Даже сказать, что ненавидишь Проди. А если придешь к нам сюда и решишь стать комиком, сможешь и делать что захочется: показывать «козу», носить бандану…
Потом Бениньи обратился к Адриано и разыграл вместе с ним еще одну сценку, ставшую частью истории телевидения и отчасти похожую на письмо, которое писали Тото и Де Филиппо в фильме «Тото, Пеппино и распутница» (Totò, Peppino e la malafemmina, 1956).
– Дорогой Адриано, – обрушивается на ведущего Бениньи, – ты сам вляпался в неприятности и теперь должен извиниться перед Сильвио. Напишите ему письмо, я подскажу, что писать.
Адриано садится за школьную парту и пишет: «Дорогой Сильвиуччо, ты сделал много хорошего, например…»
Молчание. Адриано и Бениньи вопросительно переглядываются, бродят по студии под дружный хохот публики и думают, что же хорошего сделало правительство, но им ничего не приходит на ум.
– Адриано! Нужно что-то написать, давай не будем торопиться, но что-то написать надо,
