Ведь Ангарские лодки имеют овальное днище и не обладают достаточной устойчивостью в во-де. Особенно нагруженные выше борта.. Они требуют к себе серьезного отношения. Лег-комысленности, непрофессионализма и элементарнейшей недисциплинированности во время плавания не переносили. Плыть на лодке надо было обязательно сидя,, вставать, хо-дить по лодке во время плавания или пересаживаться категорически не разрешалось. Ибо можно было во время всех этих манипуляций спокойно вылететь за борт. Вот и там, на-верное, что-то подобное и случилось. Люди были выпивши, навеселе, а таким на месте не сидится, хочется себя показать, выделиться, что-то продемонстрировать окружающим. А в итоге – трагедия. В итоге беда. Да еще какая! Хотя, может быть, там свершилось что-то совершенно другое. Но что?! Что?!.
Олег вернулся в Москву в конце сентября. Он уже перешел на четвертый курс, а на старших курсах занятия начинались с 1-го октября. Летом у них должна была быть обще-производственная практика, но ее можно было заменить на работ в стройотряде. Что Олег и сделал с самого первого курса.. Стройотряд все-таки давал возможность студентам не-плохо заработать. А практика должна была проходить в цехах какого-нибудь завода на рабочих местах. А чтобы заработать на рабочих местах, надо было, в первую очередь, иметь рабочую специальность. А ее у Олега тогда еще не было. Освоил он тогда всего лишь несколько строительных профессий, да еще немного сварщиком поработал без офи-циального на то разрешения. "Корочками" сварщика он пока еще не обзавелся.. Поэтому ему не имело никакого смысла торчать на заводе. Для него, как и для большинства сту-дентов, постоянно ищущих возможность хоть как-то пополнить свой скудный, несмотря на некоторую помощь родителей, бюджет, важнее и нужнее было поехать на заработки в какую-нибудь глухомань в составе официального институтского стройотряда. Там – нала-женное финансирование, там – аккордные наряды, заранее оговоренные на определенные объемы работ. И четко выдерживаемый принцип оплаты, определенный простыми, всем понятными словами: сделал – получил.
Раньше сделал – раньше получил. Позже сделал – позже получил. А потому – все в стройотряде зависело от тебя самого, а не от какого-ни-будь дяди. И студенты, собираясь в дорогу, уже заранее знали, сколько они смогут там заработать и сколько привезут с собой.
Если конечно будут там работать, а не филонить. А ехали все в стройотряде только работать. Ну, немножко еще и отдохнуть от забот сто-личной жизни, и, конечно же не забывать при этом о бренных радостях самой этой жизни. Ведь они все были молоды, веселы, активны и жизнь в каждом из них по настоящему бурлила и даже лилась порой через край…
Поэтому людей в бригаду подбирали по одному лишь принципу – чтобы мог рабо-тать столько, сколько нужно для всей бригады. И чтобы не подличал, не подводил товари-щей и был бы компанейским парнем.
Потому что все работали на общий котел. И всем платили- поровну.
Профессиональные возможности-то у всех были примерно одинаковы..
Лишь только командиру и комиссару стройотряда – давали немного больше. Ну, они же – начальство. А начальники всегда имеют больше.
Естественно, допускались кое-какие из-менения в системе оплаты..
Жизнь есть жизнь и, от этого никуда не денешься. Кто-то луч-ше работает, кто-то хуже, кто-то может больше, чем другие и больший прибыток давал в общий котел. Но все решалось на общем собрании бригады общим голосованием с помо-щью коэффициентов трудового участия. И с обязательным ведением протокола собрания.. Чтобы потом не возникало никаких недоразумений или двусмысленностей. И за все годы работы Олега в стройотрядах никогда никаких конфликтов с работой и оплатой у них в бригаде не возникало. И от работ в стройотрядах МЭИ у него на всю жизнь остались лишь самые светлые и чистые воспоминания….
Обосновавшись в общежитии, Олег сходил на почту "студгородка" и взял свою лет-нюю корреспонденцию, лежавшую для него в окошке "до востребования". Там он как раз и увидел извещение из воинской части, где служил отец.. Он озадаченно повертел в руках казенный конверт с фиолетовым штампом:"ЗАКАЗНОЕ", недоуменно пожал плечами, за-тем распечатал его. Никаких мыслей по поводу странного этого конверта у него не воз-никла. И никаких нехороших предчувствий – тоже.
Элементарное человеческое любопыт-ство. И больше ничего.. Из конверта выпал свернутый листок бумаги. Олег развернул его. Это был фирменный бланк воинской части, где служил Отец, на котором был напечатан следующий текст:
– Уважаемый Олег Юрьевич!
С глубоким прискорбием сообщаем Вам страшную весть. Ваши родители, отец, Жуков Юрий Павлович, полковник Советской Армии, заместитель командира части по политической работе; мать, Жукова Зоя
Федоровна, учительница математики средней школы N36 города
Иркутска-2 и Ваш брат, Михаил Юрьевич Жуков вместе со своей молодой супругой, Татьяной Павловной и еще с 42-мя жителями города погибли
03 июля 1987 года при несчастном случае на реке Ангара.
Похороны состоятся 06 июля 1987 года на восточном городском кладбище. Проща-ние с телами погибших в центральном зале городского доме культуры имени Орджони-никидзе с 25-го июня,. с 10-ти часов
Примите наши самые искренние соболезнования. Скорбим и плачем вместе с Вами…
Командир в/ч N356 742 полковник В.Т.Зарудный
Начальник 25-го отделения милиции города Иркутска, подполковник А.П. Типакин.
Обе подписи были заверены гербовыми печатями. А в левом верхнем углу стоял ре-гистрационный номер и дата регистрации – 04-го июля
1987 года..
У Олега подкосились ноги и стало холодно в груди. Он слишком уж хорошо знал, что такое есть воды Ангары. Его детство прошло на берегу этой великой реки. И они в детстве во всю купались в ее водах. Хотя, купались – это громко сказано. В Ангаре, дейст-виительно, купаться было невозможно. Но это для нормальных людей. А что тут говорить о мальчишках?! Для них то, что нельзя – как раз и можно. Даже – нужно. И нужно обяза-тельно. И они, ребятишки Мркутска-2, дети рабочих, ИТР-овцев и военнослужащих это-го города все летние дни проводили на берегу Ангары. Брали с собой по куску хлеба, зна-менитого Иркутского калача, этой своеобразной, большой-пребольшой Сибирской баран-ки диаметром сантиметров тридцать, с внутренним отверстием сантиметров в двадцать, удивительно мягкого и вкусного, серого, с корочкой хлеба.
А к хлебу брали еще немножко соли, завернутой в газету, иногда одну, две вареные картофелины с огурцом и – на це-лый день в самое лоно природы. Правда, выполнив с утра предварительно все материнс-кие наказы по хозяйству. То-есть, прополоть сорняки в огороде, натаскать воды в бочки для поливки огорода и _естественно, полить сначала этот огород утренней поливкой. За-тем поесть и – на все четыре стороны.
Точнее – в одну только сторону – на Ангару. И до самого вечера. До ужина и до вечерней поливки.
Они жили в одноэтажном бревенчатом доме, где отец имел ведомственную квартиру от воинской части. Квартира была хорошая, трехкомнатная и располагалась рядом с такой же квартирой начальника воинской части. В одном доме. А дом этот,. как и десяток таких же еще от воинских частей, расположенных в пригороде Иркутска-2, отапливались цент-рализованно от небольшой автономной воинской котельной и были оборудованы, тоже централизованной канализационной системой.
К дому примыкал небольшой приусадебный участок, больше похожий на огород, но с кустами крыжовника, малины, смородины, вишни, черемухи и даже несколькими де-ревьями сибирских яблонь, так называемой ранеток, маленьких темно -красных яблочек, жестких и кислых прекислых, но после морозов – очень даже сладких. На приусадеб-ном участке сажали картошку, огурцы, помидоры и еще кое-какую огородную мело-чевку, необходимую для повседневной полугородской, полу сельской жизни, так харак-терной для провинциальных небольших городов тогдашнего Союза.
Но кроме этого огорода у них, как и у других семейных военнослужащих, был еще земельный участок за городом, где сажали картошку на весь год. Участок вроде бы не-большой, всего десять соток, но картошки с него собирали всегда помногу, до пятнадцати мешков. И ее вполне хваталои на еду, и на последующую летнюю посадку, которая всегда проходила здесь во второй половине мая. И ничего, картошка вполне успевала созреть, ее убирали обычно в середине сентября. Причем, сажали картошку только свою, местную, так называемую, "сибирку". Она имела кожуру красноватого цвета, при варке становилась рассыпчатой, была необыкновенно вкусной и хорошо сохранялась в погребе.
А погреб, или, по местному, "подпол" у них был прямо под домом.
Большой, прос-торный, сухой, чистый и неплохо оборудованный. Он состоял из трех взаимосвязанных между собой отделений. В одном хранился картофель на больших стеллажах с выдвижны-ми, на колесиках, полками, куда картофель ссыпали тонкими однорядными слоями.
