- Значит, не по пути тебе с Блюмом, товарищ, послушай лучше коммунистов, - сказал Крисс.
Грохот нового разрыва заглушил ответ Лорана. Это уже была не мина. Снаряд разорвался, ударившись в стену следующего дома.
- Наше счастье, что они стреляют, как сапожники. А то с их запасом снарядов...
Звук резкий, свистящий и очень быстро удаляющийся снова пронизал пространство. Так же мгновенно, как возник, он разрешился хлещущим отрывистым ударом разрыва где-то далеко позади библиотеки.
- Удивительно, - сказал Стил. - К этому времени они обычно уже стелют кроватки для послеобеденного отдыха, а тут... Они что-нибудь затевают!
Огонь фашистов усиливался. Над головами бойцов снова и снова слышался скрипучий, вибрирующий свист пролетавших снарядов.
- Сточетырехмиллиметровки, - определил Стил.
Остальные молчали, инстинктивно наклоняя головы при звуке приближающегося снаряда. Почти все они прежде были солдатами. Их нельзя было удивить орудийным обстрелом, но то, что начиналось сегодня, происходило тут в первый раз. В пролом стены, за спинами бойцов, было видно, как на склоне холма, где расположены резервы Интернациональной бригады, дымные облачка разрывов сливались в сплошную тучу. Она меняла окраску, шевелилась, как живое существо, то вспухая, то брызжа в стороны длинными черными лучами, то выбрасывая вверх стремительные фонтаны желтого или белого дыма. Пламя пронизывало тучу то золотистыми стрелами, то языками - оранжевыми и яркими, как клочья начищенной меди.
Даррак видел такое впервые, так же как и Лоран.
Тяжелый снаряд, пронизав угол дома, обдал всех дождем кирпичных обломков. Обгоняя их, истерически завизжали осколки снаряда. Один из них со скрежетом царапнул стену над Дарраком и врезался в паркет, торчком, как матросская свайка. Кусочек металла еще дрожал и гудел подобно камертону, когда Даррак с любопытством потянулся к нему, но под общий смех бойцов тотчас испуганно отдернул руку: рваные края осколка обожгли ему пальцы, как зубья раскаленной пилы.
- Когда такая штука попадает в человека, она распарывает его, как мешок с требухой, - проворчал кто-то.
Даррак с недоверием посмотрел на осколок. Он был не более трех-четырех дюймов в длину. Но его зазубренные края выглядели зловеще.
- Да, - сказал Стил, - представить себе это может или тот, кто тут побывал, или сумасшедший.
- Эти могут все, - рассмеялся кто-то.
- Мы с вами, ребята, тоже можем все, - уверенно сказал Стил. - Ну-ка, скажите мне, чего мы не можем?
- Знать, для какого чорта они затеяли сегодня эту кутерьму.
- Небось, Матраи уже догадался.
- Это верно, - отозвалось сразу несколько бойцов. - Наш генерал наверняка уже знает все, что нужно!
- Я проторчал в окопах всю ту войну, - задумчиво проговорил пожилой боец, - но, убейте меня, не видел такого генерала. Да и не думал, что такие бывают.
- Говорят, в России...
- В России. Мало ли что есть в России и чего мы никогда не увидим!
- А может быть, и увидим, а? - мечтательно проговорил боец помоложе. Ради чего же мы сейчас валяемся тут, как не ради того, чтобы увидеть, наконец, то же, что увидели русские?
- Пожалуй, - согласился пожилой боец. - Ты сказал именно то, что я не знал, как выразить.
Даррак закрыл глаза и прижался лбом к прикладу винтовки. Он, кажется, понемногу привыкал ко всему: к жужжанию пуль, к реву снарядов, к бессоннице и грязи, даже к тому, что он давно уже не видел свою, оставленную в ротном обозе, скрипку. Наконец, он, повидимому, привык даже к тому, что его пальцы, длинные тонкие пальцы скрипача, были черны от многодневной грязи и покрыты ссадинами. Ему казалось, что он привык ко всему. Ко всему, кроме одного: он не мог привыкнуть к раненым. Да, это было, пожалуй, единственным, к чему еще не мог тут присмотреться Даррак - раненые, страдания раненых.
Между тем беседа под грохот канонады продолжалась.
- Мы должны с этим покончить, - сказал Стил.
- Чтобы покончить с этим, нужно покончить с Германией! - непримиримо крикнул Лоран.
- Милитаризм - это не только Германия, - возразил Стил.
- Но сегодня его зовут "Германия"!
- Я вам скажу, ребята, - проговорил Крисс: - наши британские лорды в этом отношении немногим лучше немцев.
- А американские "короли" и их прихлебатели?
- Пожалуй.
- А французы из этих самых... "двухсот", так те и вовсе.
- Это так, - поправил Стил, - но во всех этих странах еще есть и люди, способные протестовать и бороться против того, что их делают пешками в этой проклятой игре.
- И они должны победить, непременно должны! - сказал Даррак.
- Кого? - спросил кто-то.
- Фашистов.
- Этого мало. Победить нужно не фашистов, а фашизм, не генералов, а войну. Войну как таковую, чорт ее побери! А для этого нужно свернуть шею хозяевам - тем, кто стоит за фашистами и за генералами.
- Ради этого мы и здесь, - снова сказал Стил.
- И попомните мое слово, ребята, - сказал англичанин: - драться нам придется не только здесь!
- Верно, Крисс, - со спокойным кивком подтвердил Стил. - Здесь, в Испании, мы даем первый открытый бой всей международной шайке. А когда-нибудь, - и в его голосе послышалась мечтательность, - соберемся опять вместе, все, всей бригадой, но тогда в ней будет уже не десять тысяч, а десять миллионов штыков, и окончательно загоним в могилу всю шайку...
- Хватит! - испуганно сказал Лоран.
- С тебя уже хватит! Вот блюмовская школа! - насмешливо произнес американец. - Нет, эльзасец, когда мы покончим с этим здесь, нам придется еще немало драться. Может быть, даже у себя дома.
- Со своими? - спросил Лоран.
- Иначе их не приведешь в чувство, - сказал Крисс.
- Ты прав, - сказал Стил, - настолько-то мы с тобою знаем собственных сволочей.
- Эй, эй, глядите-ка, ребята! - крикнул пожилой боец.
Он высунулся было в наполовину заложенное мешками окно, но пули франкистов тотчас заставили его отползти обратно. Следом за ним и все стали смотреть на небо, которое было хорошо видно в дыру, зиявшую на месте стеклянного купола библиотеки.
- Проклятое воронье, - сердито проговорил пожилой боец. - Всегда так, десять на одного... Заклюют!
- Не заклюют! - сказал молодой. - Смотри, как он дает им.
Истребитель с республиканскими знаками на крыльях отбивался от десятка насевших на него итальянских "Фиатов". Он уже сбил одного; второй, дымя, поспешно уходил в свое расположение. Но силы были слишком неравны. Дело кончилось тем, что республиканский самолет загорелся, завертелся в воздухе, начал штопорить. Вот от него отделился падающий летчик. Через несколько секунд над его фигуркой брызнула струя белого шелка, а еще через мгновенье раскрылся парашют.
Затаив дыхание, бойцы следили за тем, как ветер несет летчика к зданиям Университетского городка. Им казалось, что летчик упадет прямо на железные стропила разбитого купола библиотеки.
Но случилось нечто худшее: летчик упал между позициями своих и франкистов. Из окопов фашистов тотчас поднялся пулеметный огонь. Они стреляли со всех точек, с которых могли достать до места падения летчика свинцовыми струями своих пулеметов.
Потом между летчиком и франкистской позицией разорвалось несколько ручных гранат. Но они до него не долетали.
- Его счастье, - с облегчением проговорил пожилой боец. - Ночью ему удастся переползти к нам.
- До ночи они добьют его из минометов, - заметил Даррак.
- Так или иначе, они до него доберутся, - сказал молодой боец. - А впрочем... впрочем, мы им не дадим. Верно, ребята?
- Что ты хочешь сделать?
- Мы должны его вытащить.
Стил в сомнении покачал головой:
- Разве только когда стемнеет.
- Я об этом и говорю, - подтвердил молодой.
- Верно, друг, - согласился Крисс. - Как только стемнеет, мы должны его вытащить.
- Непременно вытащим! - послышалось несколько голосов.
Стил согнул из железного листа нечто вроде рупора, чтобы предупредить летчика. С ним пробовали заговорить на всех языках, какие были известны бойцам, но он не откликнулся ни на один.
Последним сделал попытку окликнуть летчика Лоран.
- Поговори-ка с ним по-немецки, - предложил кто-то.
К всеобщему удивлению, летчик на этот раз действительно отозвался. Он оказался чехом.
Повидимому, франкисты разгадали намерение республиканцев. Через короткий промежуток времени из их окопа послышалась немецкая речь. Франкисты обратились к летчику с предложением выбирать: с наступлением темноты переползти к ним или быть сожженным из огнемета, который сейчас будет доставлен во франкистский окоп.
Интернационалисты молча переглянулись...
Сумерки сгущались.
В неприятельском окопе было заметно движение. Вскоре оттуда крикнули на испанском и немецком языках, что огнеметчики прибыли, огнемет установлен.
- Что делать? - спросил пожилой доброволец. - Не можем же мы им позволить сжечь этого чешского парня... Послушай, Лоран, крикни, чтобы он попробовал переползти поближе к нам.
