— Навигатору Гонсало де Умбрия надлежит отрубить ногу, чтобы не бегал куда не надо, остальным дать по двести палок. Хуана Диаса отпустить. Священника бить палками не пристало, — произнес Кортес, свернул в трубочку приговор и быстро, почти бегом спустился с помоста, стараясь не слышать пронзительных криков де Умбрия и радостных возгласов людей, избежавших петли. Эскудеро и Серменьо не проронили ни звука до самого конца.
Чуть позже Мирослав сидел около родника за оградой крепости и промывал небольшую рану. Рапира бунтаря все-таки оставила еще один след на покрытом шрамами боку. Мускулистый торс русича поблескивал в редких лучиках солнца, пробивавшихся сквозь густую листву.
Шорох? Показалось? Нет, точно шорох. Продолжая одной рукой водить вокруг уже дочиста промытой раны, воин незаметно вытащил из-за голенища нож, подобрал под себя ноги и легкой тенью метнулся вбок. Он ухватил что-то мягкое, выдернул на свет, готовясь всадить клинок по самую рукоять, и чуть не сомлел. Мирослав отстранился, разглядывая свою добычу. Однако! Перед ним во всей своей красе, прикрытой лишь бусами и легкой набедренной повязкой, стояла Марина — помощница, переводчица, а может, и любовница адмирала.
— Чего ты тут высматриваешь-то? — грубо спросил Мирослав.
Она помотала головой и улыбнулась, сверкнув черными глазами.
— Не понимаешь по-русски, да? Знаю, что не понимаешь. Ну, иди, — смягчил он свой сиплый голос. — Нечего за голыми мужиками подглядывать.
Он легонько толкнул ее к кустам. Марина развернулась и, звякнув серебряным смехом, бесшумно растворилась под сенью деревьев.
Через час Кортес собрал капитанов в главной комнате недавно отстроенной мэрии.
— Сеньоры! — обратился он к ним. — Мы счастливо избежали заговора, но положение наше гораздо труднее, чем кажется на первый взгляд. Мы не только умираем от голода и болезней, нас подтачивают безделье и неуверенность. Людям нужно дело, иначе они раскиснут.
— И что? — спросил Пуэрто-Карреро. — Устроить небольшую войну?
— Почему небольшую? Давайте устроим настоящую. Думаю, все мы с большой охотой узнаем, так ли велика мощь Мотекусомы, как об этом рассказывают.
— Но армия мала и обескровлена, — возразил Пуэрто-Карреро.
— Это вопрос не здоровья, а веры и силы духа. Уверяю вас, в походе большинство ран залечится гораздо быстрее, чем если мы будем продолжать гнить в этих болотах. Приходившие недавно индейцы обещали нам несколько тысяч человек в качестве носильщиков и воинов. Даже с их примитивным оружием это большая сила, и ею надо воспользоваться, пока они не испугались и не передумали.
— По-моему, это авантюра, — склонил голову Пуэрто-Карреро.
— Друг мой, я ж вас не заставляю, — мягко произнес Кортес. — Вы можете послужить королю и отечеству и совсем другим способом.
— Каким же? — встрепенулся офицер с радостью, не очень приличествующей ситуации.
— Мне кажется, что перед походом следовало бы направить Его Величеству точную реляцию обо всех событиях, произошедших здесь, и дополнить ее подарками, — издалека начал Кортес. — Причем не только теми, что передал для него Мотекусома, но и теми, что мы выручили от обмена. Вы можете возглавить эту экспедицию и взять с собой Франсиско де Монтехо. Этот достойнейший купец несколько раз просил отпустить его, ибо страдает его торговля.
— А как мы уговорим солдат расстаться с тем золотом, которое они наменяли у индейцев? Если каждый из нас возьмет приходящуюся ему долю добычи, то для государя не так уж много останется, — спросил Ромка.
— Да, избавить солдат от всех мелких безделушек нам не удастся, — грустно произнес Кортес. — А вот что касается их доли… Давайте возложим обязанность переговорить с каждым из солдат на Франсиско де Монтехо. Он хочет домой. Чем быстрее он объяснит людям, что первый подарок Его Величеству должен быть значительным, тем быстрее отправится.
— Я согласен, — ответил Алонсо Эрнандес Пуэрто-Карреро. — Только мне нужен очень быстрый корабль и хороший навигатор, например Аламинос, потому как перед дорогой в метрополию придется запастись водой и продуктами. Сделать это можно только на Кубе, а я уверен, что Веласкес захочет посчитать то золото, которое мы везем императору, и потребовать свою долю из того, что не прилипнет к его рукам. Придется все делать быстро.
— Да, на благоразумие и великодушие губернатора рассчитывать не стоит, — улыбнулся Кортес. — Но в реляции я поверну дело так, чтобы исключить всяческое участие Веласкеса в дележе. Кроме того, можно назначить сход и выбрать меня капитан-генералом армады и верховным судьей. Это официально даст мне возможность самому распоряжаться деньгами, а Веласкес может удавиться на своем аксельбанте.
— Так тому и быть, — вступил в разговор де Ордас. — Стрелки будут за, я гарантирую.
— И конники будут за, — добавил Альварадо.
Ромка только пожал плечами. Мол, какие могут быть вопросы?
Все с энтузиазмом встретили это пожелание. Королевский нотариус Амадоро де Ларесо и королевский финансист Диего де Годой, хитро поблескивая глазками, бросились составлять специальный акт.
— Значит, капитаны направляются к солдатам, я принимаюсь за письмо, а дон Алонсо готовится в путь, — подытожил Кортес. — Еще надо поговорить с солдатами: вдруг они тоже захотят написать королю письмо, простое, наивное, но полное любви и отваги? Текст за де Монтехо.
— Так тому и быть, — ответил за всех Пуэрто-Карреро, встал и коротко поклонился.
— Да, вот еще что, — добавил без пяти минут капитан-генерал. — Сеньор де Вилья, займитесь подготовкой к выступлению на Семпоалу. Проверьте оружие, проведите смотр.
Польщенный Ромка вскочил, пунцовея ушами, и отвесил церемонный поклон.
— Ну вот, теперь точно все. За дело, господа.
Капитаны разошлись. Ромка пулей вылетел на крыльцо, хотел закричать сигнальщику, чтоб трубил общий сбор, и призадумался. Дров бы не наломать по горячности. Надо бы с Мирославом посоветоваться.
Воина он нашел дома. Тот правил на оселке свой любимый нож.
— Дядька Мирослав! — От радости Ромка чуть не бросился ему на шею.
— Сдурел?! — отстранился воин. — Чего случилось-то?
— Мне доверили окончательный смотр перед походом. Только я не знаю, с чего начать. За советом к вам пришел.
— Дело-то плевое. Сначала позовешь командиров, или как они тут, капитаны? Попросишь, как равный равных, привести все в божеский вид. Потом всех на площадь. Строем. Посмотришь выборочно. Если что не так, солдату в зубы, командиру разнос.
— А в зубы-то зачем?
— А чтоб уважали, — в тон ему ответил Мирослав. — Лучше сказывай, чего на совете было?
