Никто не произносит ни слова. В дверях появляется мисс Джарвис. Она отказывается встретиться с разъяренным взглядом Джейкоба, но на секунду смотрит на меня, и… — что это в её глазах? Осуждение? Сочувствие? Больше похоже на благодарность — прежде чем она медленно захлопнет дверь класса.
— Чертова сука, — шипит Джейк.
— Довольно! — Мистер Френч хватает Джейка за руку и тащит к выходу. — Все кончено. Пора уходить, Джейкоб. Еще одно слово из твоих уст, и мне придется тебя выставить насильно.
— И каким образом? — фыркает он, вырывая свою руку. — Вы действительно думаете, что сможете противостоять мне? Вы просто жалок, Френч. Вы не сможете выбраться из мокрого бумажного пакета. Вы расскажете им, что Моретти сделал со мной, или мой отец отсудит у вас все до последнего пенни.
— Это дерьмо на меня не подействует, придурок. У меня нет ни гроша, и кроме того, я сомневаюсь, что твой отец готов к судебным тяжбам. У него есть более важные вещи, о которых нужно беспокоиться. А теперь убирайся к черту из этой школы, пока я не вызвал полицию.
Джейкоб пронзает нас обоих злобно-острым взглядом.
— Вы думаете, это надолго? Серьезно? Я вернусь еще до конца недели. Вот увидите. Да, черт возьми, увидите.
Он бросается к выходу, останавливаясь на полпути по коридору, чтобы ударить кулаком в дверь шкафчика, его крик ярости достаточно громкий, чтобы разбудить мертвых. Скорее удивленный, чем расстроенный, я понимаю, что он только что помял мой шкафчик, и начинаю тихо смеяться себе под нос.
— Я серьезно, Моретти, — пыхтит мистер Френч, его плечи дергаются вверх-вниз, вероятно, от адреналина, который только что ударил его прямо в грудь. — Иди в класс. Клянусь могилой моей покойной бабушки, я так устал от этого дерьма.
Глава 28.
— Он не мог этого сделать.
Я отрываю кусочек лакричной конфеты, впиваясь ногтем в липкую конфету.
— О, еще как сделал. А потом он в ярости настоял на том, чтобы пойти домой пешком, вместо того чтобы просто взять мою машину.
— Вау. Я не могу себе представить, чтобы твой отец вот так сходил с ума. Он всегда казался таким... не способным на конфликт, — говорит Холлидей, осматривая свои секущиеся кончики волос.
Зандер хмыкает, ложась на заднее сиденье «Новы» и высовывая ноги в сапогах из открытого окна. Постепенно он, кажется, отказывается от своей опрятной маскировки, и просачивается его истинный образ. Он все еще щеголяет в рубашке на пуговицах, но его брюки исчезли, сменившись полуразвалившимися черными джинсами. Предполагаю, что к концу недели он появится в заношенной футболке с логотипом группы, и чистенький образ, который он пытался спроецировать, полностью исчезнет.
— Я все вижу, — говорит он, тыча пальцем в маленькую дырочку в ткани крыши «Новы».
— Только не порви ещё больше.— Я неодобрительно смотрю на него в зеркало заднего вида, и он опускает руку на грудь.
— Я видел, как обезумел папа Париси, когда этот придурок ранил твою собаку. Он выпустил все дерьмо у ветеринара, и вполне логично, что он пошел бы в ядерную атаку на Дархауэра при мысли о том, что он снова будет ошиваться где-то рядом с тобой.
Холлидей опускает голову, еще сильнее щурясь на колючие кончики своих волос; я не упоминала о ее очень очевидной реакции каждый раз, когда Зандер открывает рот, чтобы заговорить, но становится трудно сдерживаться. Она либо влюблена в него, либо боится его, одно из двух.
Ветер стонет на стоянке, сотрясая деревья, ведущие вниз к лощине, заставляя их ветви танцевать. Мое сердце чуть не выскакивает из груди, когда я вижу темную, сгорбившуюся фигуру, бегущую к нам. Алекс морщится, когда видит, что Холлидей заняла его место на пассажирском сиденье. Он недовольно бормочет себе под нос, когда распахивает заднюю дверцу, шлепая по ногам Зандера и скользя в машину.
Его щеки покраснели от холода, темные глаза блестят, волосы слегка взъерошены, и я вдруг возмущаюсь тем, что в этой машине есть еще два человека. Я хочу, чтобы он принадлежал только мне. Хочу, чтобы он был в каком-нибудь темном и тихом месте, где я смогу медленно разворачивать его, как подарок, которым он является, и смаковать каждую крошечную, причудливую деталь его тела. Он ухмыляется мне, прикусывая нижнюю губу зубами, посылая горячие искры покалываний в верхнюю часть моей груди.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Отвратительно, — констатирует Зандер. — Если бы я знал, что впадение в экстаз включен в повестку дня, я бы принес что-нибудь, во что можно было бы блевать.
— Двигайся.— Алекс толкает его в ноги, пытаясь отодвинуть еще дальше. — Если какая-то часть тебя прикоснется ко мне к тому времени, как я сниму куртку, ты получишь синяки.
Зандер выпрямляется в своем кресле, садясь как следует.
— О, мы можем быть на равных, — говорит он, тыча пальцем в фиолетовую тень, которая поднимается на скуле Алекса. — И что же случилось? Дай угадаю. Не вписался в дверной проем?
Быстро, как молния, Алекс хватает палец Зандера и, рыча, загибает его назад.
— Да что с тобой такое, мать твою? У тебя нет чувства самосохранения?
О боже мой. Теперь я знаю, что чувствовали мои родители, когда я дралась с Максом на заднем сиденье.
— Ведите себя прилично, вы, оба, или я выключу отопление.
Зандер выдергивает свой палец, встряхивает рукой, беззвучно произнося слово «бл*дь».
— Не волнуйся, Argento. Так он показывает мне, что любит меня.
Алекс сильно бьет его в ногу.
— Только я могу называть ее так.
Я должна взять эту ситуацию под свой контроль сейчас, пока не стало еще хуже.
— Зандер, о чем ты хотел с нами поговорить?— Я поднимаю потрепанный листок бумаги, который нашла в своем шкафчике после истории, и показываю ему каракули его собственного почерка, которые гласят:
Групповой чат.
Обед.
Очень важно.
— Зандер
Я не была уверена, кого он имел в виду под группой, вероятно, только меня, Алекса и себя, но он не возражал против присутствия Холлидей, когда садился в машину. Зандер выхватывает бумажку из моей руки и засовывает ее в карман джинсов, как будто он собирается использовать ее снова позже.
— Я слышал о ситуации с Уивингом вчера вечером, когда работал в «Роквелле».
Алекс стискивает зубы и отворачивается, чтобы посмотреть в окно; само упоминание о баре причиняет ему неудобство.
— Монти здорово разозлился на тебя, чувак, — продолжает Зандер. — Он хочет переговорить. С Дредноутами дела идут все хуже и хуже. Я не знаю, как долго буду на задании в Роли, присматривая за местом для твоего босса.
— Он мне больше не босс.
— Не будь ребенком. Просто иди и поговори с ним, черт возьми. Все не так плохо, как ты думаешь.
Напряжение нарастает в воздухе, когда Алекс поворачивается, обращая холодный хмурый взгляд на Зандера.
— Так вот зачем ты нас сюда притащил? Чтобы попытаться сыграть роль миротворца между мной и Монти?
— Нет. Это всего лишь побочное замечание. Так, между прочим. Делай с ним что хочешь.
— Отлично. Я засуну его тебе в задницу.
— Алекс.— Я бьюсь головой о подголовник и закатываю глаза. — Просто продолжай, Зандер. Я умираю с голоду.
— Ну ладно, ладно. Вчера вечером Монти разговаривал с каким-то агентом УБН. Какой-то скользкий ублюдок по имени Лоуэлл.— Алекс выпрямляется в кресле, как будто его ударило током. Однако он держит рот на замке, позволяя Зандеру говорить. — Монти сказал Лоуэллу, что Джейкоб больше не его забота, пока Калеб идет ко дну. Очевидно, у него есть какая-то своя сделка с федералами. Но после ухода Лоуэлла, он сказал кое-что удивительное. Он сказал Кейси, одному из парней Дредноута, что в клубе есть информатор. Кто-то, кто годами сливал информацию федералам. Сказал, что у него наконец-то есть доказательства, и ему придется чертовски дорого заплатить.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Алекс хмурится.
