Как ни тяжело это признавать, но единственный способ прогнать эти мысли — это поделиться ими с кем-нибудь. Но с кем? Ну уж ни в коем случае не с Хелен.
— Ты не испытываешь сожалений, скажи?
— Из-за чего?
— Из-за того, что мы стали жить вместе?
Я смеюсь.
— Уж не думаешь ли ты, что в мои злодейские планы входит просьба к моей девушке переехать ко мне только потому, что каждая секунда, проведенная вместе, мне ненавистна?
Хелен задумчиво кивает:
— Ты так молчалив и задумчив, вот я и подумала, что причина, должно быть, во мне.
Я целую Хелен, чтобы рассеять ее подозрения.
— Я же люблю тебя, и ты это знаешь.
Ее лицо расплывается в широкой улыбке.
— Шестой.
— Что?
— В шестой раз ты сказал мне, что любишь меня. Всего лишь в шестой.
— Что ты говоришь? А ты не ошибаешься?
— Нисколько. Впервые ты сказал это через три месяца после нашей встречи. Мы тогда стояли на станции Тоттхем-Корт-роуд на Северной линии, после того как провели вечер с Ником и его подружкой. Ты тогда обнял меня и произнес эти слова. Второй раз это случилось несколько недель спустя, когда мы были у меня и смотрели телевизор. В третий раз ты сказал мне это летом, когда мы поехали погулять в Клапам Коммон. В четвертый раз я услышала их, когда мы ездили к твоей маме и я уснула на диване. В пятый раз это произошло в понедельник в гостинице, после того как мы… И в шестой раз сейчас.
— А сколько раз ты сама говорила эти слова?
— Миллионы раз. Такая уж я.
— Я бы мог говорить эти слова чаще, но боюсь затаскать их.
— Только не думай, что я тебя осуждаю. Это просто результат моих наблюдений.
— Но ты хотела бы слышать их от меня чаще, скажи?
— Чтобы ты произносил их как дрессированный тюлень? — Хелен качает головой. — Нет. Мне как раз нравится, что ты не швыряешься ими. И те минуты, когда ты их произносишь, приобретают для меня особый смысл и особую значимость. К примеру, сейчас ты озадачил меня тем, что произнес их дважды в течение одной недели, и я думаю, нет ли тут какого-то особого смысла.
— Кроме того, что я тебя люблю?
Хелен улыбается:
— Я слишком уж копаюсь в себе и во всем, да?
— Чуть-чуть.
Хелен хохочет:
— Что смешного?
— То, как ты произнес «чуть-чуть». Мне очень нравится, как ты это произносишь. Обещай, что начиная с сегодняшнего дня ты будешь говорить мне эти слова каждый божий день.
— Буду стараться.
Некоторое время мы молчим, а потом Хелен обращается с вопросом к шоферу:
— Сколько нам еще ехать до О’Хэйр[67]?
— Уже недолго, — отвечает он. — Через несколько минут мы приедем.
Хелен поворачивается ко мне:
— Сколько времени остается до конца регистрации?
— Вагон и маленькая тележка, — говорю я и закрываю глаза. — Толкни меня, когда приедем.
16.10 (по американскому времени)
22.10 (по британскому времени)
Я и Хелен прибываем в аэропорт за несколько минут до окончания регистрации и сразу бросаемся к стойке, где регистрируются пассажиры нашего рейса. Перед нами стоят четыре группы людей; вокруг каждого из них громоздятся кучи предметов, которые в моем понимании являются багажными местами, а регистрацию проводят всего три сотрудника. Неожиданно мне в голову приходит мысль, что мы можем не поспеть к самолету и хорошо бы, чтобы люди, стоящие перед нами, вдруг поняли, что встали не в ту очередь. Когда до конца регистрации остается полторы минуты, нам подают знак подойти к стойке. Девушка в форме спрашивает нас:
— Вы сами паковали свой багаж? В вашем багаже нет предметов, принадлежащих не вам?
Все, кажется, проходит гладко до того самого мгновения, пока она, подавая нам билеты и паспорта, желает приятного полета.
— Э-э-э, прошу прощения, — говорю я, рассматривая посадочные талоны. — Вы, кажется, ошиблись. По этим талонам, — я протягиваю ей талоны, — мы с моей спутницей сидим не вместе.
— Все правильно, сэр.
— Но мы предварительно, еще до вылета из Англии, бронировали места. Мы указали в заявке, что наши места должны быть рядом в головном салоне около аварийного выхода и что одно место должно быть у прохода.
— Все правильно, сэр.
— Так почему мы оказались на местах, которые мы не заказывали?
— Все правильно, сэр. Эти места были вашими два часа назад. Должна вам сказать, что по правилам нашей компании мы вправе заменить предварительно заказанные места, если пассажиры, заказавшие их, не прибывают в аэропорт за полчаса до конца регистрации.
— Знаете, я что-то слабо понимаю ваши объяснения. Вы посадили на наши предварительно заказанные места кого-то другого?
— Все правильно, сэр.
Хелен понимает, что я могу взорваться и натворить бог знает чего, поэтому она тянет меня за рукав.
— Послушай, Джим, пойдем. Не стоит…
— Но мы же предварительно бронировали места.
— Да ну их.
— Хорошо, — говорю я, глядя из-под нахмуренных бровей на девушку за стойкой регистрации.
Она улыбается мне, в ее улыбке нет ни малейшей тени злорадства.
— Приятного полета, — снова произносит она.
— Как жаль, что так получилось, — говорю я Хелен по пути в накопитель на посадку.
— Ты здесь ни при чем.
— Даже не верится, — говорю я, снова рассматривая посадочные талоны. — Одно место 3В, второе 36В. И как нам быть? Дальше друг от друга эти придурки рассадить нас не могли.
— Джим, успокойся, а то ты на себя не похож, — просит Хелен. — Не переживай ты так из-за пустяка.
— Может, нам удастся поменяться местами с теми, кто будет сидеть рядом? — говорю я, не обращая внимания на ее увещевания.
— Дорогой мой, у нас места в середине ряда, — смеясь, отвечает Хелен. — Ну кто захочет сидеть в середине? — Помолчав немного, она вздыхает. — Я не думаю, что смогу доставить удовольствие сидящим справа и слева от меня. Сейчас в Англии одиннадцать часов вечера четверга, а когда мы прилетим домой, будет семь пятнадцать утра. Ведь мы целую ночь проведем без сна, если как следует не выспимся в полете. Поэтому я предлагаю, как только войдем в самолет и сядем на свои места, сразу попытаемся заснуть.
— Согласен, — неохотно отвечаю я. — Но боюсь, мне будет не заснуть, уж больно сильно я распсиховался.
23.00 (по британскому времени)
5.00 (по американскому времени)
Я сейчас в номере гостиницы «Большой орел» в Уорикшире. Лежу в кровати, держа в руках телефонную трубку, и неотрывно смотрю на свое свадебное платье. Меньше чем через двадцать четыре часа я вторично выйду замуж. Мне кажется, что изо всех людей, живущих на этой земле, мне сейчас больше всего хочется поговорить с моим женихом Маркусом. Однако сейчас это было бы совсем некстати.
Но меня это не останавливает; я набираю номер и жду.
— Маркус, — шепчу я в телефон, дождавшись его ответа, — это я.
— Это ты, Клер? Как рад, что ты звонишь.
— Кто это Кле… — Я останавливаюсь, поскольку до меня доходит, что меня разыграли.
Маркус закатывается звучным сочным хохотом:
— Ты лучше посмейся над этой женщиной по имени Клер. — Утром мы поженимся. Излишне говорить о том, Элисон, что я не могу смотреть ни на кого, кроме тебя. Поэтому никогда не относись серьезно к подобным выходкам. А в чем дело? Я думал, ты решила лечь спать пораньше? Не можешь заснуть?
— Не могу.
— Слишком волнуешься по поводу завтрашнего дня?
Я на секунду задумываюсь и, хотя понимаю, что это не тот ответ, которого он ждет, все-таки говорю:
— Да, наверное, поэтому.
— Ты пробовала считать овечек?
— Пробовала не только овечек, но и слонов, зебр, свиней, тушканчиков и даже медведей коала. Перед тем как начать считать, я попыталась напиться. Сначала выпила бутылку воды из мини-бара у себя в номере. Затем слабоалкогольное светлое пиво, ужасное на вкус. После этого я сделала себе двойной джин с тоником, чтобы уничтожить вкус этого проклятого пива, а джин-тоник запила двойной водкой с апельсиновым соком, затем выпила маленькую бутылочку «Бейлиса»[68], запила ее диет-колой, а под конец пропустила еще двойной джин-тоник.
— Ну, так в этом все и дело.
— В том, что я выпила?
— Алкоголь действует возбуждающе — и, выпив столько, ты не будешь спать всю ночь.
— Но я всегда сразу отрубаюсь, когда выпью. Это мой удел на всех вечеринках — Элисон засыпает в пабе после нескольких порций. Ты можешь вспомнить, чтобы хоть однажды я не заснула, выпив столько?
— После такого количества, как сейчас. Не помню.
— Так почему же я сейчас не могу заснуть? Я чувствую, что вот-вот заплачу. Может, ты придешь ко мне?
Маркус смеется:
— Поговорить с сильно выпившим собеседником?
— Нет, совсем нет, — торопливо отвечаю я. — Прости. Я сама не понимаю, что делаю. Я набрасываюсь на тебя, когда ты стараешься быть нежным со мной. Ну почему у тебя возникло желание жениться на такой особе, как я?
