Существо представляло собой искусственно выведенную гибридизированную форму жизни, обладающую собственным языком и способом артикуляции, перевести которые могло только другое такое создание. Это был идеальный носитель кода, чьи шифры Механикум смогли бы взломать лишь в том случае, если бы им удалось захватить одного из представителей их вида живьем.
Адепты Механикум нарекли их Нелингвальним Воинством Шифра.
Велунд же называл их Криптосами.
Они засели в развалинах завода по очистке руды, посреди пузырящейся трясины шипящих нефтепродуктов и ядовитых испарений. Расположенный между возвышающимися ретрансляционными башнями, которые потрескивали от жужжащих электрических сполохов, очистительный завод находился настолько близко, насколько ферровор смог их завести. Он провел их через многоуровневую защиту кузницы-храма, мимо заваленных трупами жилых башен и выжженных огнем мануфакторий, наполненных эхом бездушного машинного канта, переходящего в статику по мере своего искажения. Они видели мастерские, гудящие от ударов молотов сборочного оборудования, и пейзажи, изменяющиеся от слепящего серебра и золота до опаленного железа и алтарей из орошенной кровью бронзы.
Рядом с ними суетились десятки ферроворов, но ни один из них не смотрел в их направлении благодаря Велунду, поработавшему над энергетическим излучением их существа. Патрули смертных и бронетехника старались обходить созданий десятой дорогой, ведь ферроворы были непредсказуемыми, и могли обратить свой голод в равной степени на врагов и союзников. Оно знало безопасные пути мимо разрывных мин, через слепые пятна датчиков движения и обладало достаточной маневренностью, чтобы продвигаться по полям лазерных ловушек.
За ретрансляционными башнями раскинулось огражденное стеной сердце кузницы-храма, угловатое нагромождение кубов, пирамид и сфер. Странные символы и непонятные уравнения были начертаны на сводчатых потолках мазями из крови и масел, священная архитектура Омниссии, оскверненная неэвклидовой геометрией и извращающей эшеровской алгеброй.
Ферровор притаился позади них, его механическое рычание утопало в резонирующем басовитом гудении башен, возле которых они прятались. По меньшей мере пятьдесят таких же созданий бродили по неровной пустоши, оставшейся на месте уничтоженных заводов вокруг храма. Они двигались пересекающими патрульными кругами вместе с несколькими сотнями вооруженных солдат с модифицированным ауспик-снаряжением скитариев.
— Защитные башни, пикт-сканеры, сенсоры движения, участки изменяющегося давления и накладывающиеся линии огня. И только один вход, — сказал Шарроукин, отмечая одно средство обороны за другим. Он лежал в тени, пристально вглядываясь в затемненные магнокуляры. — Судя по защите этого места, наши источники оказались правы. Криптос здесь.
— И ты знаешь способ, как нам обойти все это? — спросил Велунд, сидевший за огромной изолирующей тарелкой из керамита, которая свалилась с разрушенной башни.
Он прижал болтер к плечу, хотя ствол и прицел были сняты.
— Думаешь, сможешь перестрелять пятьдесят ферроворов? — поинтересовался Шарроукин.
— Нет, но будь у нас рота Железных Рук, мы бы пробились внутрь.
— Чтобы достать необходимое, мы не должны пользоваться таранами и другим оружием. Если пойдем напролом, Криптосу тут же вышибут мозги.
— Так как ты думаешь войти?
— Мы не войдем, — сказал Шарроукин. — Необнаруженным туда проникнуть невозможно.
— Значит, все это задание было пустой тратой времени? — прошипел Велунд. — Я-то думал, Гвардия Ворона знает толк в таких делах; скрытное проникновение и обход вражеской обороны.
— Так и есть, но иногда пробраться внутрь бывает просто невозможно. Иногда оборона настолько плотная, что мимо нее не пройдешь, какие бы ухищрения ты не использовал.
— И что это значит?
— А то, что раз мы не можем проникнуть внутрь, мы заставим врага вывести Криптоса наружу.
Несмотря на разрушения вокруг храма, оказалось довольно просто отыскать открытый инфожелоб, соединявший храм с планетарной сетью. Большая часть проводов была повреждена или расплавлена, но несколько пучков матовых кабелей уцелели, и именно над ними сейчас трудился Велунд. Из его покрытой отверстиями перчатки вылезали многочисленные зажимы для электропроводки и щелкающие устройства, но даже крошечные искорки, прыгавшие между инструментами, заставляли Шарроукина нервно озираться.
— Они ведь не засекут нас?
— Только если будешь меня отвлекать, — ответил Велунд, подсоединив кабель из мотка проводов к громоздкому устройству на поясе. Шифровочная машинка Механикум зажужжала, принявшись пережевывать шифрование высокого уровня прикосновением достаточно легким, чтобы избежать обнаружения.
— Я внутри, — сказал Велунд, когда из шифровочного устройства зашипел кодированный бинарный шифр. — Ноосферная внутренняя связь высокого уровня. Только лучшее для Криптоса…
— Полегче, — заметил Шарроукин. — Если предатели хотя бы подумают, что мы здесь, миссия провалена.
— То, что я из Железных Рук, еще не значит, что я не могу действовать тонко, когда этого требуют обстоятельства, Никона, — произнес Велунд, нарочно назвав его по имени. — Я обучался на Марсе и знаком с инновациями адепта Зета в ноосферной сети.
— Так ты уже сталкивался с такого рода системой?
— Я ее детально изучал, — сказал Велунд.
— Изучал? — переспросил Шарроукин. — Значит, тебе не приходилось обращаться с подобным раньше?
— Не совсем, но уверен, что все получится, — ответил Велунд, подняв вилку соединителя и вставив ее в основание модифицированного горжета.
— Я тебе это припомню, когда нам придется спасать свои шкуры, — сказал Шарроукин.
Велунд не ответил, напрягшись, когда информация заструилась по золотым кабелям в его улучшенные кортикальные имплантаты.
Воин Железных Рук махнул перчаткой, управляя операционными системами, подачей энергии и потоками данных, которые мог видеть только он. Кончиками пальцев, настроенными на доступ к гаптике, он просеивал груды ноосферной информации морганием глазных линз, когда его затопило вихрем сведений.
Шарроукин оставил Велунда заниматься проникновением в информационную систему кузницы-храма, а сам вернул внимание его защите, высматривая, не привлекли ли они чьего-то внимания.
— Она мне поможет… — шепнул Велунд, и Шарроукин склонил голову, прислушиваясь.
— Что именно?
— Кузница, — добавил Велунд, его голос звучал отстраненно и напряженно. — Она ненавидит то, чем стала, и хочет, чтобы я прекратил ее страдания. Ее системы перенастраиваются на мои информационные отпечатки.
Шарроукину стало не по себе от мысли, что храм-кузница проявляет нечто, что отдаленно можно принять за сознание. Механикум были бесценной частью Империума, хотя их вера в божественную силу машин, которые они создавали и за которыми ухаживали, едва ли соответствовала Имперской Истине.
Но, как и в случае с большинством полезных вещей, целесообразность и полезность перевешивали предубеждения.
— Готово, — сказал Велунд, введя на невидимой панели что-то вроде кода доступа. — Скоро они закопошатся.
Шарроукин посмотрел на храм, когда по всему комплексу взвыли сирены предупреждения. Вспыхнуло аварийное освещение, из клаксонов на защитных башнях полились громкие объявления на булькающем канте. Из железных построек хлынули потоки вооруженных людей, смесь одичалых когорт скитариев и паникующих армейских подразделений.
— Не знаю, что ты сделал, — сказал Шарроукин. — Но их это изрядно напугало.
— С разрешения храма я извлек стержни управления из атомного ядра реактора и изменил состав катализирующих элементов, чтобы по экспоненте довести изотопы до критической массы. Как только это случится, все в пределах ста километров будет уничтожено.
— Включая нас?
— Нет, — произнес Велунд и похлопал по еще одному устройству Механикум на поясе. — Кроме нас.
