– Я настроила свое сердце, что не умру..., пока не увижу тебя. Я послала за тобой Ленни и Берни. – Она замолчала. – Теперь я могу не волноваться. Ты красивая женщина, и ... я горжусь тобой, Эстер.
– Я тоже... люблю тебя, мама.
– Тебе здесь ничего не нужно. У тебя хороший муж, который любит тебя так же, как и мой Уилл любил меня. А это дороже золота. Вези ее назад, в Иллинойс, Дэн. Заботься о ней и подари ей детей. Женщина без детей немного стоит.
– Все будет так, как ты хочешь, Ма.
– Ход! Где Ход?
– Я здесь, Ма.
– Я хочу, чтобы Мерси взяла с собой смертный венец вашего отца, Ход.
– Хорошо, Ма.
– Забери его с собой, Эстер. Это оставил твой отец перед смертью. – Ее глаза закрылись, и голос прервался на последнем чуть слышно произнесенном слове.
Вся семья стояла вокруг кровати, не отрывая глаз от лица матери. Она слегка повернула голову, и ее губы задвигались. Казалось, что миссис Бакстер говорила, но ни одно слово не сорвалось с ее губ. Время тянулось для всех ужасно долго, когда она, наконец, открыла глаза. Ее взгляд устремился на дверь, и она медленно кивнула головой, как будто что-то увидела. Ее губы изогнулись в легкой улыбке. Мать опять посмотрела на своих детей.
– Я не хочу, чтобы вы плакали! Слышите меня?
Даже лежа на смертном одре, она все еще продолжала командовать ими. «И перед лицом смерти она может быть такой сильной», – подумала Мерси.
Мать была старой и больной, но непобежденной. Она вышла замуж за любимого человека и нарожала ему столько детей, сколько Бог им послал. Некоторых из них она похоронила, а остальные беспрекословно повиновались ей. Ее жизнь, видимо, была нелегкой, но она знала любовь мужа и уважение детей, которые поддерживали ее в годы труда и страданий.
– Поцелуйте в последний раз вашу мать! – велела она более громким голосом.
Ни одного слова протеста, ни одного всхлипывания не проронили эти большие мужчины. С мокрыми от слез, обветренными щеками, они подходили к кровати, опускались на колени и запечатлевали последний поцелуй на челе своей матери. После мужчин к кровати подошла Мерси и поцеловала мать, а потом, крепко взяв за руку Даниэля, вышла вслед за Бакстерами на крыльцо.
* * *
День заканчивался: Мерси показалось, что с утра прошла целая вечность. Она помогла Марте накрыть на стол. Все члены семьи, измученные переживаниями, ели мало. По очереди они сидели у постели матери и молча смотрели, как она металась по подушке, из ее рта вырывалось хриплое дыхание.
Солнце садилось за хребты гор. Его последние лучи скользили по комнате, оставляя светлую дорожку на полу. Мерси вернулась в комнату, чтобы побыть наедине с матерью. Вдруг она увидела, что мать открыла глаза и пристально смотрит на нее. Девушка склонилась над кроватью.
– Мама! Ты чего-нибудь хочешь?
– Возьми меня за руку, Уилл.
Слова были произнесены спокойно и отчетливо, а веки затрепетали и опустились. Через мгновение лицо матери расслабилось, ее тонкая рука дернулась и замерла. Мерси охватил ужас. Она бросилась к двери!
– Марта! Ход! Скорее сюда!
Все бросились в комнату и окружили кровать. Ход опустился на колени перед матерью и взял ее руку. Остальные беспомощно стояли в тишине, с ужасом ожидая конца. Гидеон направился к двери: ему было невыносимо это тяжкое ожидание. Вайт остановил его, взял за руку и потянул к себе. Солнце скрылось за горами, и луч света исчез с пола.
Затем все прекратилось. Замолкли рыдания и вздохи. Высокие грубоватые мужчины и три женщины стояли, не шелохнувшись, окаменев от горя, ожидая, что рука на постели шевельнется или дрогнут веки. Время шло. Постепенно они стали осознавать, что свершившегося не исправить. Рука, которая вытирала их носы и холодила лбы, когда они болели, никогда больше не шевельнется. Смеющиеся голубые глаза закрылись навечно. Горе ее детей было глубоко и неподдельно. Мерси задумалась о смерти. «Вот так и наступает смерть, – думала она. – Ты вздыхаешь и выдыхаешь воздух. Ты теплый, живой и подвижный. Ты ешь, спишь, смеешься, любишь и чувствуешь боль. Но когда твое дыхание останавливается, ты – ничто. А мир продолжает жить. Солнце восходит утром, а луна вечером. Звезды такие же яркие. Идет дождь, растут цветы, и сменяются времена года. Но ты, которая жила, любила мужа и рожала детей, теперь превратилась в ничто».
Рука Даниэля обняла ее плечи, прижимая к себе. Она с благодарностью приникла к его сильному телу. Впервые она так близко столкнулась со смертью и почувствовала весь ее ужас.
* * *
Вся семья тихо и печально принялась готовиться к похоронам, словно все было заранее отрепетировано. Как и ожидалось, всем руководил Ход.
Ленни отправился на винокурню посмотреть, забродила ли брага, которую они поставили несколько дней назад. Гидеона и Берни Ход отправил оповестить соседей. Вайт собрался в Кун Холлоу за священником. Даниэль оседлал свою лошадь и привел ее к дому, когда Вайт был готов к отъезду. Бакстер с благодарностью похлопал Даниэля по плечу и ускакал.
Самая ответственная работа досталась Ходу и Даниэлю. Они направились в сарай за домом. Ход достал широкие доски, приготовленные для гроба, и смахнул с них пыль и куриный помет. Даниэль принес из фургона пригоршню металлических гвоздей, пилу и молоток.
Гвозди были большой редкостью в горах, и Ход сначала даже отказывался от них, собираясь использовать деревянные клинья. Но когда Даниэль напомнил, что гроб делается для матери его жены, Ход согласился.
Миссис Бакстер обмыли, одели и положили на кровать. Мерси принесла свою мягкую белую шаль, свернула ее и положила под голову матери. Когда стемнело, зажгли свечи. Детей постарше уложили спать на чердаке, а маленьких – в кровати в столовой.
Всю ночь семья сидела у постели своей матери. Вернулись Берни и Гидеон. Ход с Даниэлем большую часть ночи делали гроб при свете костра во дворе. Когда они завершили работу, женщины постлали в гроб лучшие стеганные одеяла и осторожно переложили туда тело матери, положив ей под голову белую шаль Мерси.
На рассвете Даниэль с Ходом и Ленни отправились на кладбище копать могилу. Когда они вернулись, братья Бакстеры начали готовиться к похоронам. По очереди они садились на пень, и Дора подстригала им волосы. После этого они молча шли на реку мыться, а затем одевались на чердаке. Из всех братьев только Ход был одет в пиджак, слишком узкий для его широких плеч.
Наспех выбритые, со множеством порезов, мужчины не находили себе места.
Дора и Марта надели свободные темные платья, походившие на старушечьи балахоны. Они не были украшены ни воротником, ни манжетами, ни даже карманами, а просто свисали с плеч, как мешки. Дора напудрила и заколола волосы деревянным гребнем. Марта сильно стянула их на затылке так же, как и в тот день, когда Мерси впервые увидела ее.
