Китай! Это Китай, понимаете, люди, Ки-тай!.. Страна такая хорошая…
У СанСаныча сейчас задействованы только глаза, чувства, ноги, да желудок. Остальное всё отдыхает, всё отключено. Никаких тебе хитрых пунктов контрактов, никакой арифметики, никаких алгоритмов коммерческих действий, ни каких векторов. А бизнес? А что бизнес!.. Куда он денется — бизнес? Бизнес — это потом. Не волк, как говорится, в лес не убежит. Да и предложений, кстати, было немного, скорее даже мало. Принимающая сторона почему-то категорически не допускала с ним никаких посторонних контактов. Общения и знакомств было очень много, но только внутри одной компании почему-то. Одни и те же лица… Это потом только Борис шепнул по-секрету, что у них, у китайцев, сильная конкуренция за выход на внешний рынок. Компании ревнуют чужаков к своим партнёрам, и плотно опекают гостей, поэтому не допускают конкурентов. А-а-а, вот оно как! Ладно!
А Борис? А у него всё в порядке. У него, оказывается, СанСаныч здесь только, в Китае, узнал, женская танцевальная хореографическая группа работает. Целая сборная из России. Из Хабаровска есть, из Иркутска, Новосибирска… Работают девочки в ресторанах, поют, танцуют, не в одном, причём, а в двух ресторанах, в центральных. Топлес. С большим успехом, кстати. На «бис». Прибыльно. Не то, что дома…
А раньше говорил, немо смотрел СаннСаныч, торговлей продуктами питания его фирма занимается. Обманывал?..
— Ну правильно, это там, дома, продуктами питания, в России, а здесь… Раз, два и в койку!
СанСаныч шокирован был. Как хук справа получил. Всё в голове перевернулось… Застопорилось… Нет-нет, ханжой он, конечно, не был, хотя всю свою жизнь прожил в СССР, в социалистической стране. В стране с высокой коммунистической моралью, высокими трудовыми подвигами и свершениями. Где есть КПСС, ВДНХ, Метрополитен, Космос, БАМ, несокрушимая Советская Армия и Флот… Где есть всё-всё, кроме секса…но он не ребёнок. Слышал где-то что-то опосредованно о публичных домах и доступных девушках, в редких кадрах кино что-то видел, о чём-то таком догадывался, где и домысливал… Но чтобы строить на таком свой личный бизнес — чистый, светлый, прозрачный, далеко-далеко, на много-много лет вперёд, это… это… СанСаныч и представить себе не мог. Перестройка ведь началась, люди! Перестройка! Она же не для этого. И не порядочно это для предпринимателя, каким он себя считал, и не по мужски, и подло, грязно, не по-человечески. Девушка, женщина — это почти святое для мужчины! Как мать, как ребёнок… А тут!.. Да, именно шокирован был. В осадок выпал. И в этом его понять наверное можно было, вполне возможно. А действительно, где он там, в своём Хабаровске, работая, например, на заводе или на Севере видел таких дельцов как тот таджик или узбек Борис, с его так называемым китайским «братом»… Может они и были, такие, но с ними он точно не встречался, точно не пересекался. А тут… довелось…
— …а здесь другими продуктами торгуем… — с усмешкой оглядываясь на своего китайского партнёра, веселился Борис. — Тоже, получается питание, но другое, кому для души… кому для тела… а нам, с «братом», для денег!
— Да, китайцы русских девочек ох, как сильно любят!.. Особенно беленьких. — Улыбался и «брат» Юра, отчего его всегда насторожённый взгляд, как в ножнах, прятался за узкими щелочками век. — И чаевые здесь хорошие им платят.
— Стриптиз здесь, что ли вы открыли или… — по инерции уже допытывался СанСаныч.
— Нет, — всё также ухмыляясь, ответил СанСанычу Борис, и уточнил. — Не совсем. Совсем раздеваться здесь, в Китае, на публике, категорически запрещено. Так только, чуть-чуть… Топлес. Китай тёмная страна, отсталая, сам понимаешь. — С усмешкой глядя на «брата», ожидая реакцию.
— Ну уж, тёмная!.. — с обидой в голосе, мгновенно отреагировал Юрий.
— Я ж не про тебя, братан! — с невинным видом отыграл Борис.
— И как… им здесь, в смысле? — не оставлял тему СанСаныч. Не из любопытства спрашивал, надеялся услышать другое: не продаются здесь девушки, не проститутки они.
— Что, как? А… нормально! — легко ответил Борис. — Живут в гостинице, два раза в день бесплатно питаются… раз в неделю медицинское обслуживание, то сё… Прокладки, помада, духи, презервативы, прочее… Жалоб нет. Работают хорошо, как Стахановки. Причём, вахтовым методом: два месяца через два. Зарплата вовремя, плюс чаевые от клиентов, то сё…
— Каких клиентов? Они, что, в номера к китайцам ходят?!
— Нет-нет! — опережая Бориса, поторопился «брат» Юра, и взгляд его снова стал холодным и насторожённым. — Иногда если… лёгкий массаж.
— Ага, — вновь усмешливо переглянувшись с «братом», заверил Борис. — Им это категорически запрещено. Узнаю — уволю!
Тут они явно не договаривали, врали, видел СанСаныч.
Китаец Юра, так же, как и Борис, утвердительно кивнул головой, точно. Но по их лицам было видно, если уж и уволят они девушек, то не за это.
Тем не менее, это сильно расстроило СанСаныча. Особенно, когда он увидел всех этих девушек вместе. По приезде, они сразу же зашли к танцовщицам в номер гостиницы. На самом деле, номер совсем не похож был на гостиничный. Скорее на кубрик военного корабля, не сказать женской гауптвахты. Шибал в нос запах плохо проветриваемого помещения: смесь женского пота, кремов, парфюмерных отдушек, сигаретного дыма, пивной дух. СанСаныч хорошо ещё помнил жуткий запах своей армейской казармы, здесь, пожалуй, было приятнее, маняще-волнующе, если б не сигаретный дым.
По бокам и середине комнаты стояли несколько двухъярусных коек, никаких тебе «девчоночьих» занавесок на окнах, ни каких лишних предметов, только графин с водой на столике, электрический чайник, два грязных стакана. По сторонам четыре завешенных женскими одеждами стула. На голых стенах, на крючьях, рядами, на плечиках висела разная вечерняя, и концертная одежда артистов. Как в наспех оборудованной гримёрке. Причём, небрежно всё, не убрано. На миниатюрных столиках, подобие тумбочек, расставлены небольшие семейные фотографии, в основном портреты маленьких детей, лет до четырёх, где и меньше — это единственное, что создавало элемент тепла… На подоконниках, тут и там, лежали раскрытые коробки с косметикой, красовались разноцветные флаконы с духами, туалетной водой, баночки с кремами, и ещё чем-то подобным, несколько круглых театральных зеркалец на ободках-подставках, несколько грязных пепельниц. Лежали смятые и ещё не распечатанные пачки сигарет, пара зажигалок пачки презервативов… В углу подоконника высилась стопка неиспользованных чашек с китайской лапшой быстрого приготовления… Там и сям валялись вафельные полотенца… детали женского туалета. Никаких цветов, никаких «рюшечек», что очень характерно именно для девичьих общежитий, в коих часто, когда-то, в армии, на «срочной» приходилось бывать СанСанычу там, на Родине.
Созвонившись с другими своими танцовщицами, Борис собрал всех и провёл общее собрание.
Девушки все молодые, от шестнадцати лет, по-виду, до двадцати, встретили гостя и хозяев радостно и приветливо. Все, как одна крашеные блондинки, с серыми, зелёными, тёмно-коричневыми глазами. У всех очень хорошенькие фигурки, ладные, спортивные, изящные. Красавицы просто! Но глаза!.. Лица!.. Позы в которых они расселись!.. Руки вяло повисшие… Хриплые, грубые голоса!.. Смех, часто неестественный… Отражали тоску, боль, как показалось СанСанычу, если не сломленность. Ещё этот вульгарный матрёшечный грим на лицах некоторых, подретушированные, накрашенные ресницы, глаза… дополняли гротесковость картины. Девушки, некоторые полуодетые, не стесняясь этим нового гостя, внимательно слушали своего президента, Бориса. Он, вальяжно развалясь на одной из коек, как в гареме, вёл речь о нарушениях дисциплины, штрафах каких-то, бонусах… Девушки нервничали, огрызались… расстроенно, все как одна, задымили сигаретами… Началась перебранка. СанСаныч вышел. Вернее его попросили выйти — Борис извинился: «СанСаныч, ты подожди нас, пожалуйста, в своём номере, мы, тут, кое-какие внутренние вопросы утрясём и придём».
СанСаныч вышел… на свежий воздух.
В номере гостиницы прошёл к большому окну, ткнулся лбом в прохладное стекло, глядя с высоты восемнадцатого этажа вниз, задумался.
А внизу, как в глубоком колодце, на другой стороне улицы, в плотном окружении жилых высотных домов европейской архитектуры, за низеньким, сверху глядя, толстым кирпичным забором, благоухал яркой зеленью травы и кудрявыми кронами игрушечных, казалось, деревьев, сказочно красивый, безлюдный участок с древне-китайской многоярусной фанзой-пагодой в центре. Невероятно красивой и празднично нарядной, на фоне окружающих неуклюжих бетонных монстров-громадин. То ли музей, то ли храм, то ли представительство. Чуть правее от этого зелёного чудо-островка, во дворе бетонной жилой громадины, на сером бетонном его плацу послушно вышагивала небольшая цепочка детей, школьников.
