с разрешения начальства или без оного. А что представляет собой эта Вера Файндлейтер? Вернусь-ка я в дом и попрошу фотографии, ее и Уиттакер. А ты бы, Уимзи, заглянул к мисс Климпсон, может, у нее есть какая-нибудь информация?
– А ты сообщи в Ярд, чтобы следили за домом миссис Форрест, – ответил Уимзи. – Когда с преступником случается нечто неожиданное, бывает полезно понаблюдать за сообщником.
– Уверен, что вы оба ошибаетесь, – сказал сэр Чарлз Пиллингтон. – Преступник… сообщник… Господь с вами! Опыт всей моей долгой жизни – гораздо более долгой, чем те, что прожил каждый из вас, джентльмены, – позволяет мне быть уверенным, что мисс Уиттакер, которую я довольно хорошо знаю, – славная, добропорядочная девушка, в чем и вы сможете убедиться. Но что-то с ними, наверное, все же случилось, и долг повелевает мне провести тщательное расследование. Как только получу описание машины, немедленно свяжусь с отделением полиции в Краус-Бич.
– Это «Остин-семь», регистрационный номер экс-экс девяносто девять семнадцать, – сказал Уимзи, к большому удивлению главного констебля. – Но я очень сомневаюсь, что вы найдете его в Краус-Бич или где-нибудь поблизости.
– Не будем терять время, – перебил его Паркер. – Нам лучше разделиться. Как насчет того, чтобы пообедать вместе через час «У Джорджа»?
Уимзи не повезло. Мисс Климпсон не оказалось дома. Она рано пообедала и ушла, сказав, что длительная загородная прогулка ей явно не помешает. Миссис Бадж подозревала, что ее постоялица получила неприятную новость, ибо со вчерашнего вечера выглядела расстроенной и озабоченной.
– Однако, сэр, – добавила она, – если вы поторопитесь, то можете еще застать ее в церкви. Прогуливаясь, она часто по дороге заглядывает туда помолиться. По мне, так не слишком уважительное отношение к Дому Божьему, сэр, забегать туда мимоходом в будний день, как будто к приятельнице на чай, и возвращаться домой после причастия веселой, готовой смеяться и шутить. Не представляю, как можно подобным образом относиться к религиозным таинствам, так неуважительно, без благоговения в сердце. Но что поделаешь? У всех нас есть свои недостатки, а мисс Климпсон, должна сказать, – славная женщина, пускай и не бескомпромиссная католичка.
Лорд Питер подумал, что «бескомпромиссные католики» – весьма подходящее название для своего рода ультрамонтанов[106] Высокой церкви, однако счел, что не может позволить себе в данный момент религиозную дискуссию, и немедленно отправился в церковь на поиски мисс Климпсон.
Дверь церкви Святого Онисима была гостеприимно открыта, сумрак внутри освещало лишь приветливое маленькое пятно красного алтарного светильника. Войдя с яркого июньского солнца, Уимзи немного постоял, моргая, чтобы привыкнуть к темноте. Наконец ему удалось различить темную склоненную фигуру, стоявшую на коленях перед алтарем. На миг он понадеялся, что это мисс Климпсон, но тут же с разочарованием понял, что это просто какая-то монахиня в черном облачении, свершавшая свою очередь бдения перед Господом. Кроме нее в церкви находился лишь священник в рясе, занимавшийся украшением главного престола. Уимзи вдруг вспомнил, что сегодня праздник Рождества Иоанна Крестителя. Он прошел по боковому нефу, надеясь найти свою «добычу» в каком-нибудь темном уголке. Его туфли скрипели, и это раздражало – прежде Бантер никогда такого не допускал. Ему казалось, что скрип обуви – дьявольское наваждение, вызов религиозной атмосфере со стороны его персонального, неотступно преследующего демона. Развеселившись от этой мысли, Уимзи увереннее зашагал вперед.
Скрип привлек внимание священника, тот обернулся и направился к пришельцу, – наверняка, подумал Уимзи, чтобы предложить свои профессиональные услуги в изгнании злого духа.
– Вы кого-то ищете? – любезно поинтересовался священник.
– Да, я ищу даму, – начал Уимзи, но тут же сообразил, что под церковными сводами это выражение прозвучало несколько странно, и поспешил объяснить подробнее, понизив голос до подобающего в святом месте полушепота.
– Да-да, – невозмутимо ответил священник. – Мисс Климпсон была здесь недавно, но уже ушла. Не то чтобы я имел обыкновение следить за своей паствой, – добавил он, рассмеявшись, – но мы с ней говорили перед ее уходом. У вас что-то срочное? Как жаль, что вы с ней разминулись. Чем я могу помочь? Передать ей что-нибудь?
– Нет, благодарю, – сказал Уимзи. – Простите, что побеспокоил. Негоже отлавливать людей в церкви, но… да, у меня довольно важное дело. Я оставлю ей записку дома. Огромное спасибо.
Он повернулся было, чтобы уйти, однако неожиданно оглянулся.
– Послушайте, – произнес он, – вы ведь даете прихожанам советы морального свойства, не так ли?
– Считается, что мы должны пытаться это делать, – ответил священник. – Вас тревожит что-то конкретное?
– Да-а, – протянул Уимзи. – Это не имеет отношения к религии – ничего вроде непорочности Пресвятой Девы или чего-то в этом роде. Просто кое-что меня смущающее.
Священник – это был тот самый викарий, мистер Тредгоулд – сказал, что он полностью к услугам лорда Питера.
– Очень любезно с вашей стороны. Не могли бы мы перейти куда-нибудь, где не надо шептать? – попросил Уимзи. – Никогда ничего не мог объяснить шепотом. Это меня просто парализует.
– Давайте выйдем на улицу, – предложил мистер Тредгоулд.
Они вышли и присели на плоском надгробии.
– Речь идет о некоем гипотетическом расследовании, – сказал Уимзи. – Предположим, кто-то знает кого-то, кто очень-очень болен и о ком известно, что жить ему осталось совсем недолго. Человек испытывает чудовищные боли, постоянно находится под действием морфия – словом, фактически для окружающего мира он уже мертв. Далее предположим, что, если больной умрет прямо сейчас, может произойти нечто желательное для них обоих, чего не произойдет, если больной немного задержится на этом свете. (Не могу уточнять подробности, чтобы не указывать ни на кого персонально.) Пока все ясно? Так вот, предположим, кто-то, кто в курсе дела, просто чуть-чуть, так сказать, поторопит события. Будет ли это таким уж тяжким преступлением?
– Закон… – начал мистер Тредгоулд.
– О, закон однозначно трактует это как преступление, – перебил Уимзи. – А вы, положа руку на сердце, тоже сочли бы это страшным грехом? Это ведь никакого вреда никому не принесло бы.
– Нам не дано этого знать, – ответил мистер Тредгоулд, – поскольку нам неведомы пути, коими Господь ведет наши души. Возможно, в эти последние недели или даже часы страданий и забытья душа проходит некую необходимую часть своего земного пути. Не нам прерывать его. Кто мы такие, чтобы распоряжаться чужой жизнью и смертью?
– Вообще-то мы каждый день это делаем. Жюри присяжных, солдаты, врачи… Тем не менее мне кажется, что данный случай – нечто другое. И еще, вторгаясь в это дело – пытаясь выяснить факты и так далее, – можно только больше навредить, навлечь новые беды.
– Я думаю, – сказал мистер Тредгоулд, – что грех – хотя здесь было бы уместней другое слово – вред, наносимый обществу, неправедность содеянного пагубно влияет не столько на убитого, сколько на
