— Там, в самолете, — снова заговорил Джон, — самое поганое, что они показывали один из моих фильмов. Прикинь, какая засада! Я тут — в салоне, и они смотрят меня по ящику. Мой худший фильм — «Наемный убийца». Я должен был смотреть вместе с ними. В конце все аплодировали.
Агент затушил сигарету в пепельнице.
— Ты знаменитый человек, Джон. Ты ухватил удачу. Знаешь пословицу: «Чем дальше в лес, тем больше дров»?
— Да знаю, но еще я знаю, как это здорово — ехать вот так в полном одиночестве.
— Ау, Джон, я здесь!
— К тебе это не относится. Ты всегда со мной. С тобой я могу расслабиться. Блядь, ты просто не представляешь, как это хуево, когда ты не можешь просто сходить в магазин, зайти и продлить водительские права или, там, перекусить где-нибудь без того, чтобы тебя не узнали. Ты лишен всех этих обычных мелочных вещей, которые проделывает простой человек. И это, оказывается, кромешный ад.
Популярный актер съехал на обочину и отрыл дверцу.
— Поведи ты немного, Дэйв.
Они поменялись местами и поехали дальше.
— Я даже настоящую подругу завести не могу, Дэйв. Я постоянно думаю, что и эта со мной только потому, что я знаменит.
— А я не думаю, Джон, я просто ебу их всех подряд.
— Это надоедает очень быстро. Хочется чего-нибудь настоящего, искреннего.
— Все этого хотят, да вот получают немногие.
— Ты прав. Я стал занудой, постоянно скулю, я понимаю. Но вот странная штука с этой славой происходит: я ее вовсе не чувствую. Понимаешь, я себя чувствую так, как всегда чувствовал. Это в глазах толпы я знаменитость. Все это, как сон, ну… не знаю, понимаешь ты меня или нет…
— Да к чертям собачьим все это! Ты работаешь на меня, а я на тебя. И все!
— Да ты не понял, Дэйв. Я не это имел в виду, я же все понимаю. Ты отличный агент, я хороший актер, и от этого нам никуда не деться…
— О, смотри, — перебил его Дэйв, — впереди кафе. Давай остановимся. Я хочу пива и бутерброд какой-нибудь.
— Давай.
Они оставили машину на стоянке и вошли в кафе «У Луи». Часы показывали два. В кафе было грязно и пусто. За прилавком болтали официантка и повар. Друзья сели и стали ждать. Официантка глянула на них мельком и продолжила разговор. Она знала, что в окрестности более двадцати миль никаких заведений нет.
— Отличное местечко, — сказал актер, — тихое.
— Да, но у меня в глотке пересохло.
— Слушай, Дэйв, а с какого хуя мы поперлись в Нью-Йорк?
— Условие контракта. Подписывал его ты. Место презентации — Нью-Йорк Сити. Интервью в «С добрым утром, Нью-Йорк» о твоем новом фильме. Отличная реклама.
— Говно.
— Под ним твоя подпись. Эй, сколько можно ждать!
Официантка — дородная девица лет двадцати двух в розовом платье и белых теннисных тапочках — направилась к посетителям. На ее фартуке красовались слова: Я ОБСЛУЖИВАЮ БЫСТРО И КАЧЕСТВЕННО. Она подошла к столу и уставилась в окно, будто там увидела нечто примечательное. Не переставая жевать резинку, она проговорила:
— Я Эва. Меню у нас нет, все написано на доске.
Действительно, на стене висела черная доска, и мелом на ней было накарябано:
Куриный бульон
Чили
Пирог
Сэндвичи
Тэмали
Пиво
— Мне бургер с луком и пиво. Пиво сразу, — заказал агент.
Девица продолжала таращиться в окно.
— А мне ростбиф-сэндвич и кофе, — заказал актер.
Официантка не сразу оторвалась от окна, но потом вдруг резко, будто в ярости, развернулась и ринулась прочь. Джон с Дэйвом уставились на энергично движущиеся под розовым платьем пухлые ягодицы. Бросив на ходу пару слов повару, Эва скрылась. Прошло немало времени, пока она снова появилась с бутылкой пива, накрытой стаканом, и чашкой кофе на блюдце. Она с грохотом поставила пиво перед Дейвом и взглянула на Марлоу — в первый раз.
Взгляд ее остановился, она слегка прищурилась, челюсти прекратили терзать жвачку. Она встала как вкопанная с чашкой на блюдце. Рука начала подрагивать. Чашка заплясала и забряцала на блюдце. Кофе стал плескаться через края.
— Ой… о-ё-ё-й, вы Джон Марлоу, так ведь!
— Да, думаю, вы правы. А это мой друг Дэйв Хадсон.
— Приятно познакомиться, мэм, — сказал Дэйв.
— ДЖОН МАРЛОУ!
Она еле поставила чашку на стол. Рот ее так и остался открыт, превратившись в маленькую круглую дырочку. Глаза округлились. Эва часто и глубоко задышала.
— Господи, мамочка родная, — взвизгнула она, — я чуть коленки не обмочила!
— Послушайте, — сказал актер, — принесите мне тоже пива, пожалуйста.
Официантка испарилась, но тут же объявилась с пивом и ручкой. Она поставила бутылку перед актером и вытянула салфетку из вазочки.
— Мистер Марлоу, не оставите на память автограф, прошу вас? И напишите: «для Эвы, Эвы Эванс!»
Потом актер и агент ждали свои бутерброды. Официантка стояла рядом с поваром, который не мог оторвать глаз от посетителей.
Вдруг от плиты повалил дым. Повар спалил бургер. Пришлось заправлять новый. Официантка выскочила из-за прилавка и шмыгнула к телефону. Актер и агент видели, как она набирает номер за номером и что-то возбужденно шепчет в трубку.
— Началось, — обратился актер к агенту. — Вот о чем я тебе говорил, — он поднял свое пиво и махом ополовинил.
— Я голоден, — попытался оправдаться агент, — мне нужно что-нибудь проглотить. Сейчас заберем жратву и смотаемся.
— Будем надеяться, — отозвался актер, — что в этой ебучей дыре живет немного народу. Я что-то не видел ни домов, ни ферм поблизости, а ты?
— Нет.
Официантка закончила обзвон и подошла к столу очень близко.
— Сэндвичи вот-вот будут готовы, еще одну минутку!
— Если можно, побыстрее, пожалуйста, — попросил Джон Марлоу.
— Конечно, сэр! Луи сказал — бесплатно. Это для нас огромная честь! О, Господи, я точно сейчас обделаюсь!
— Леди, заклинаю, — взмолился Джон Марлоу, — не надо.
— А я видела вашу последнюю картину, где вы отказались от всего ради жизни с любимой краснокожей девушкой в резервации! — выпалила официантка.
— А это был случайно не Джон Уэйн?
— Нет, что вы, мистер Марлоу! Это были вы!
И тут они услышали рокот двигателей. Вскоре к кафе стали подъезжать мотоциклы, грузовички, пара дряхлых фургонов — «Форды», «Шевроле» — ни одной иномарки. Достославный народ глубинки. На стоянке поднялось облако пыли. Двери кафе заскрипели, и вскоре все места за стойкой были заняты. Большинство прибывших — мужики, но были и три женщины. Все сидели и смотрели прямо перед собой и время от времени, как бы случайно, поворачивались и таращились на своего кумира.
«Возможно, все они неплохие люди, — думал Джон Марлоу, — но они нервируют меня».
Все чаще и чаще люди поворачивались и рассматривали их.
— О черт, — прошептал агент, — кажется, я начинаю понимать, о чем ты талдычил в машине.
— Скоро тебе предстоит укусить сэндвич перед взорами этих глаз.
— Я уже не голоден. Поехали отсюда!
— Давно готов, Дэйв.
Марлоу бросил на стол двадцатку, и они поднялись.
— ЭЙ, ПОДОЖДИТЕ! ВАШИ СЭНДВИЧИ ПОЧТИ ГОТОВЫ! — закричала официантка.
Они поспешили к машине. Марлоу сел за руль, запустил двигатель, выехал со стоянки и тут только заметил, что люди тоже покидают кафе и бегут к своим грузовикам и фургонам.
— Они собираются нас преследовать! — воскликнул Джон.
— За каким чертом? — изумился Дэйв.
— Кто их знает…
— Да ебись они в рот! У тебя новый «Мерседес». Посмотрим, как это у них получится!
— С удовольствием, — сказал актер и вдавил педаль газа до упора.
«Мерседес» послушно рванулся вперед. За ним потянулась вереница колымаг, поднимая облака пыли и выхлопных газов. Очень скоро они стали отставать. Кроме одного. Мотоциклиста. Байкер был настроен решительно.
— Чего этому козлу надо? — спросил Дэйв.
— Откуда я знаю. Но, похоже, он не шутит.
— Да он псих.
— Это точно.
Байкер висел у них на хвосте миль десять. Они не могли от него оторваться, а он не мог их догнать. Напряжение нарастало.
— Кино насмотрелся, мудак хренов, — поставил диагноз Марлоу. — У него совсем крыша съехала.
— Согласен, — ответил Дэйв.
Это произошло на повороте. Дорога была занесена песком. Машину занесло, но Марлоу справился с управлением, а вот мотоцикл упал на бок и полетел с дороги, выкинул седока. Гонка закончилась.
— Он спекся, — сказал актер, — ему пиздец.
— Точно, — обрадовался агент. — На Нью-Йорк!
— На Нью-Йорк! — поддержал актер.
— Я и не подозревал, что ты так классно водишь. Лихо ты сделал этого козла.
— Спасибо.
— Эй, ты чего это?
Марлоу сбавил скорость, развернулся и поехал в обратном направлении.
