— Эй, ты чего это?
Марлоу сбавил скорость, развернулся и поехал в обратном направлении.
— Мы не можем бросить его там. Возможно, он серьезно разбился.
— Джон, он всего лишь очумелый фанатик.
— Даже такие придурки заслуживают сострадания.
Они достигли места аварии и остановились.
— Вон он, — показал Дэйв на придорожные кусты.
Они вышли из машины и подошли. Парень повис на жестких кустах, одна рука у него была неестественно вывернута. Открытый перелом. Место, где кость вышла наружу, покрывало пятно вязкой крови. Парень был в сознании. Глаза открыты.
— Жив? — спросил Дэйв.
— Пошел ты, уебок, — огрызнулся байкер.
Джон вернулся к машине и достал из багажника шерстяное одеяло. Они вытащили сыплющего проклятиями гонщика из кустов, уложили на землю и накрыли одеялом. Самостоятельно двигаться он не мог.
— Все будет в порядке, — приободрил раненого актер. — Дэйв, поезжай в кафе и вызови «скорую».
— Джон Марлоу, — позвал раненый из-под одеяла, — ты не такой уж и великий!
— Послушай, Джон, давай перевяжем его и оставим здесь. У него всего лишь рука сломана.
— Откуда ты знаешь? Может, у него повреждены внутренние органы.
— Джон Марлоу, — снова позвал раненый, — не такой уж ты и великий.
Вдруг из-под одеяла показалась рука с пистолетом. Байкер наставил его на Джона Марлоу. На мгновение все замерли. Затем раздался выстрел. Пуля попала Джону в лицо, где-то в районе носа. Марлоу упал поперек тела байкера. Дэйв сумел выхватить пистолет у психа и зашвырнул его изо всех сил в поле. Потом он бросился к актеру, стащил его с байкера и перевернул. Дэйв увидел смерть и нашел ее весьма неприятной. Он отвернулся, отполз в сторону и проблевался. Все случилось так молниеносно. Что он мог сделать?
Оправившись, Дэйв вернулся к байкеру. Убийца лежал смирно под одеялом и смотрел на него. Джон Марлоу покоился рядом. Почему-то Дэйв не испытывал страха. Он даже хотел убить байкера. Все казалось ему нереальным и размытым.
Наконец он спросил:
— Зачем ты это сделал?
Голос дрожал.
— Не знаю. Я думал, он великий. Я любил его.
— Как-то странно ты выказал свою любовь.
— Зато теперь я стану его частью, навеки.
— Ты просто маньяк хуев!
Дэйв отвернулся и пошел к машине.
— Эй, мужик, возьми меня с собой! Мне к доктору нужно! Я не могу двигаться! Рука болит ужасно!
Дэйв обернулся, посмотрел на человека под одеялом и сел в машину. Ключи были в замке. Он завел двигатель и поехал в кафе «У Луи». Дэйв давно мечтал иметь новый «Мерседес». Теперь он у него был… По крайней мере, временно.
Примечания к рассказу «Слава»
Джон (Марион) Уэйн, американский актер. Родился 26 мая 1907 года. Отец его — фармацевт по профессии, из-за болезни легких перебрался в южную Калифорнию, где без особого успеха пытался заниматься сельским хозяйством. В детские и юношеские годы Марион продавал газеты, а также помогал отцу, разнося лекарства по клиентам. Попытка поступить в военно-морскую академию в Аннаполисе закончилась для него неудачей, однако, как хороший футболист, он был принят с распростертыми объятиями в Южно-Калифорнийский университет, и даже получал там специальную «футбольную» стипендию.
На летние каникулы Марион устроился реквизитором на киностудию, где познакомился с режиссером Джоном Фордом.
В 1930 Уэйн сыграл главную роль в ленте «Мужчины без женщин». Затем последовали более 70 малобюджетных приключенческих фильмов (как правило, вестернов), прежде чем один из них — «Дилижанс» (1939) принес актеру статус звезды.
В 1944 Уэйн стал одним из инициаторов создания (и впоследствии президентом) «Союза кино за сохранение американских идеалов». Сам актер имел репутацию правого консерватора и ярого антикоммуниста, а потому отдавал предпочтение патриотическим боевикам и историческим эпопеям. Наибольшим успехом у зрителей пользовались вестерны, обеспечившие Уэйну славу лучшего киноковбоя Америки: «Форт Апач» — 1948, «Она носила желтую ленту» — 1949, «Рио — Гранде» — 1950, и др. В 1969 Уэйн получил «Оскара» за «Истинную доблесть», всего же он снялся более чем в 250 фильмах.
В 1963 у кинозвезды начались серьезные проблемы со здоровьем — ему удалили пораженное раком легкое. В 1978 Уэйну сделали операцию на сердце, а в 1979 удалили желудок. Но хирургические вмешательства не привели к желаемому результату, и 11 июня 1979 года актер умер.
Принеси мне свою любовь
Марри спустился по лестнице в сад. Здесь было много пациентов. Ему сказали, что и его жена Глория в саду. Он увидел ее одиноко сидящей за столиком. Гарри подошел сзади, потом обошел стол и сел напротив. Глория сидела строго прямо и была очень бледна. Она смотрела на него, но не видела. Потом взгляд ее прояснился, и она заметила его.
— Вы — руководитель?
— Руководитель чего?
— Руководитель правдоподобия?
— Нет, я нет.
Она была вся бледна, даже глаза были бледно-голубые.
— Как ты себя чувствуешь, Глория?
Они сидели за железным столом, который был выкрашен белой краской, такой простоит столетия. В центре стола — вазочка с мертвыми цветами, печально свисающими с обмякших стебельков.
— Ты грязный ебарь, Гарри. Ты ебешь грязных шлюх.
— Это неправда, Глория.
— А они отсасывают у тебя? Ялду-то твою они сосут?
— Я собирался привезти твою мать, Глория, но она слегла с гриппом.
— Эта старая мышь вечно чихает… Вы — руководитель?
Другие больные тоже сидели за столиками или стояли под деревьями, некоторые растянулись на лужайке. Но все они были неподвижны и безмолвны.
— А как здесь кормят, Глория? Ты подружилась с кем-нибудь?
— Ужасно. Нет. Грязный ебарь.
— Может, ты хочешь что-нибудь почитать? Что тебе принести почитать?
Глория не ответила. Она подняла правую руку, посмотрела на нее, сжала в кулак и со всего размаха ударила себя по носу. Гарри склонился над столом и схватил обе ее руки.
— Глория, прошу тебя!
Она заплакала.
— Почему ты не принес мне шоколад?!
— Глория, ты же говорила мне, что ненавидишь шоколад.
Слезы катились градом.
— Я не ненавижу шоколад! Я люблю шоколад!
— Не плачь, Глория, прошу тебя… Я принесу тебе шоколад. Я принесу все, что захочешь… Послушай, я снял комнату в отеле за пару кварталов отсюда, чтобы быть рядом с тобой.
Тусклые глаза расширились.
— Комнату в отеле? Ты там с какой-нибудь грязной шлюхой! Устраиваете порнуху и пялитесь на потолочное зеркало!
— Я буду поблизости несколько дней, Глория, — мягко ответил Гарри. — И принесу тебе все, что пожелаешь.
— Тогда принеси мне свою любовь! — закричала она. — Какого черта ты не приносишь мне любовь свою?
Некоторые из больных повернулись в их сторону.
— Глория, я уверен, что никто не заботится о тебе больше меня.
— Ты решил принести мне шоколад? Ну и засунь его себе в жопу!
Гарри достал из бумажника карточку. Это была визитка отеля. Он протянул ее Глории.
— Вот, возьми, пока я не забыл. Вам разрешают пользоваться телефоном? Если что-нибудь понадобится, просто позвони мне.
Глория молча взяла визитку и свернула ее маленьким прямоугольником. Затем она нагнулась, скинула одну туфлю, положила в нее сверток и снова надела.
Она подняла правую руку, посмотрела на нее, сжала в кулак и со всего размаха ударила себя по носу.
Гарри увидел, что к ним приближается доктор Дженсен. Он подошел, улыбаясь и приговаривая: «Так, так, так…»
— Здравствуйте, доктор Дженсен, — голос Глории прозвучал совершенно спокойно.
— Могу я присесть?
— Конечно.
Доктор был человек крупный. От него просто воняло излишним весом, большой ответственностью и высокими полномочиями. Его брови казались толстыми и тяжелыми, они и были такими. Им хотелось сползти в мокрый круглый рот и там сгинуть, но жизнь не позволяла им дезертировать.
Доктор посмотрел на Глорию. Взглянул на Гарри.
— Так, так, так, — сказал доктор. — Я, знаете ли, очень доволен прогрессом, который мы, так сказать, имеем на сегодняшний день…
— Да, доктор, я только что говорила Гарри, насколько я стала чувствовать себя стабильнее, как мне помогли ваши консультации и групповые занятия. Я почти освободилась от необоснованного гнева, бесполезных терзаний и этой разрушающей жалости к самой себе…
Глория сидела, положив руки на колени, и улыбалась. Доктор улыбался Гарри:
— Глория совершила удивительное исцеление!
