В столице только что восстановленной Чечено-Ингушской АССР не было ни нормальной ситуации, ни эффективно работающей милиции, да и разумность и дальновидность политики центральных и местных властей может и должна быть поставлена под сомнение. Симптомы потенциального конфликта с этнической подоплекой были зафиксированы в Грозном еще до массового возвращения чеченцев. Под новый 1955 г. МВД СССР счел необходимым информировать ЦК КПСС о случае коллективного избиения и столкновения с властями молодежи Сталинского района Грозного. 25 декабря 1954 г. ученик ремесленного училища № 2 Л. «на почве личных счетов» затеял ссору с курсантом автошколы, возвращавшимся поздно вечером из дома культуры вместе со слушателем школы механизации. Приятель Лисовского побежал к общежитию ремесленников с криком «наших бьют». Выбежавшая толпа начала забрасывать противников камнями. Те вскочили в проходивший трамвай. Но ремесленники трамвай остановили, вытащили беглецов на улицу и стали избивать. К избиению присоединились учащиеся расположенного рядом ремесленного училища № 2. Наряд милиции с трудом отнял жертв у разъяренной толпы молодых людей и задержал двух хулиганов. По дороге в отделение милиции вооруженная камнями молодежь требовала освобождения задержанных. В этих беспорядках участвовало около 200 молодых людей, которые разошлись только после освобождения их задержанных товарищей1. Никаких намеков на этническую подоплеку событий в докладной записке МВД СССР не было, но именно на этническую составляющую событий указывали фамилии участников конфликта.
В 1956–1957 гг. в ходе массового возвращения в республику чеченцев и ингушей серьезных изменений, учитывающих специфику ситуации, в работе правоохранительных органов Грозного сделано не было. Наружная служба милиции работала неэффективно. В Грозном совершалось более 50 % всех преступлений, зарегистрированных на территории республики. Распространенный характер получили драки с поножовщиной1. Одна из таких драк привела к убийству. Оно взволновало весь город и столкнуло под гору снежный ком беспорядков.
23 августа 1958 г. Убийство рабочего Степашина.
Началось все с «интернациональной» выпивки. В ней участвовали три чеченца и русский. Один из чеченцев, М., разогретый спиртным, стал требовать от русского, чтобы он «поставил» еще одну бутылку водки. Завязалась ссора. Русский получил легкое ножевое ранение в живот, убежал в общежитие и лег в постель. Остальные продолжали пьянствовать. Вскоре один из чеченцев, Везиев, отправился в общежитие проведать раненого. Туда же заявились и двое других. Увидев раненого, они бросились на него с ножом. Расправе помешал Везиев (тоже чеченец, заметим это в скобках) который не только защитил жертву, но и сам получил ножевое ранение в руку. Раздосадованные и агрессивные хулиганы отправились на танцы в дом культуры, где встретились с двадцатитрехлетним рабочим химического завода Е. Степашиным и его товарищем и ровесником А. Рябовым — военным моряком, приехавшим из Севастополя в отпуск к родителям. Пьяные чеченцы начали ссору из-за девушки. Конфликт закончился нападением большой группы молодых чеченцев на Рябова и Степашина. Рябову удалось убежать за угол дома и скрыться, а Степашин поскользнулся и упал. Преследователи настигли его, жестоко избили и нанесли пять ножевых ранений. Молодой рабочий умер на месте. Два преступника были арестованы и помещены в камеру предварительного заключения КГБ.
25 августа. Слухи и разговоры в городе
Жестокое убийство получило широкую огласку. По городу поползли слухи. Активизировались античеченские разговоры. Появилась психологическая почва и моральное оправдание для «жестких» античеченских высказываний. Обычно источники не дают сведений о том, кто и как распространяет слухи и «нагнетает обстановку», о чем говорят между собой люди на улицах, в транспорте, дома. Крайне трудно понять, что, собственно, скрывается за стандартными полицейскими фразами о «провокационных слухах» и «подстрекательских разговорах». Однако некоторые образчики таких высказываний, также как и сведения об их авторе, у нас все-таки есть. Правда, произнесены они были за месяц до описываемых событий.
Принадлежат эти высказывания личности весьма необычной. Сорокашестилетний С. был человеком семейным (двое детей восьми и десяти лет). В свое время закончил четыре класса начальной школы. Тем образование и ограничилось. В самые трудные месяцы Великой Отечественной войны — с июля по сентябрь 1941 г. — воевал, затем попал в плен. Был награжден орденом Красной Звезды и медалью «За победу над Германией». В 1958 г. работал слесарем на одном из предприятий нефтяной промышленности.
Судя по материалам дела, С. был озлоблен против власти, особенно ненавидел Хрущева. Кажется, любил делать антихрущевские надписи на заборах и стенах общественных туалетов. Щеголял обычной для бытовых «оппозиционеров» того времени и шокировавшей «простых советских людей» фразой: «Будет тогда хорошо, когда придет в Советскую страну президент Америки». Хвастун и фанфарон, он, как рассказывали свидетели, во время выпивок «говорил, что если будет война, то он сразу перейдет в плен и воевать не будет»1.
С. был довольно типичным образчиком той анархической, бунтарской человеческой массы, которую хрущевский режим унаследовал от жестоких сталинских времен. Недовольный жизнью и судьбой, с психикой, изломанной пленом в фашистских лагерях, этот выходец из курской деревни был пропитан еще и вульгарным бытовым шовинизмом. Чеченец, которому пришлось выслушивать в трамвае оскорбительную пьяную болтовню С., процитировал одно из высказываний скандалиста: «Кто вас сюда чеченцев прислал в Грозный, вы паразиты, бандиты, вас нужно резать. Вы ждете турков…»[288].
Пока по Грозному носились слухи об убийстве, а будущие участники беспорядков тешили свою злость на чеченцев и на весь мир, в доме убитого готовились к похоронам.
25 августа. Вечер и ночь в доме убитого
Понимая значение происшедшего и его общественный резонанс, дирекция химического завода попыталась превратить похороны Степашина в официальное мероприятие. Этого же хотели и друзья убитого. К председателю комиссии по организации похорон, созданной решением дирекции, они обратились с просьбой установить гроб для прощания в клубе завода. Однако заводское начальство тут же увязло в бюрократических согласованиях. Друзья убитого, обиженные и разочарованные, занялись всем на свой страх и риск. Власти инициативу упустили.
Когда около 3–4 часов дня гроб с телом Степашина привезли из морга, то, «вопреки указаниям горкома партии», установили его в саду, перед домом невесты, в поселке Черноречье. Там жила основная масса рабочих химического завода. В родном доме гроб все равно поставить не могли (узкий коридор), а в разрешенном горкомом красном уголке — не захотели. Стихийно у молодых людей созрело решение превратить прощание с другом в митинг протеста: «… этим действиям чеченцев надо положить конец и хорошо бы провести митинг по случаю убийства Степашина… и потребовать выселения из Грозного чеченцев».
Были написаны и расклеены на видных местах в поселке и на заводе объявления о митинге. Начальство объявления сняло, но подготовка продолжалась: «как-то стихийно мы все пришли к решению, чтобы провести митинг, несмотря на то, что будет запрещено». Чересчур силен был шок от убийства, и слишком несправедливым показался запрет. Люди хотели потребовать у властей защиты, а они (эти власти), руководствуясь какими-то своими соображениями (может быть и правильными: не разжигать межнациональной розни), попросту отмахнулись от рабочих химического завода. Но митинг уже нельзя было просто запретить.
У гроба Степашина начались стихийные выступления. Инициатива исходила от заслуженных, уважаемых и вполне законопослушных людей. Примерно в 8 вечера к дому Степашина вместе с Рябовым (вторая жертва нападения чеченцев, которому удалось убежать) приехал семидесятитрехлетний старик Л.И.Мякинин, хорошо знавший убитого как товарища своего сына. Участник гражданской войны, он был инвалидом труда, в 1951 г. лишившимся обеих ног; в 1955 г. за долголетний и безупречный труд в нефтяной промышленности его наградили орденом Ленина. Вместе с Мякининым прибыл шестидесятилетний отец Рябова, тоже инвалид.
Мякинин сказал у гроба Степашина: «Чеченцы убивают русских — то одних, то других, не дают нам спокойно жить. Надо написать коллективное письмо от имени русского народа, собрать подписи, выделить человека, который отвезет письмо в Москву с просьбой направления к нам в г. Грозный комиссии, а если комиссии не будет, пусть приедет сам тов. Хрущев, чтобы разобраться на месте». Его поддержали Рябов и некоторые другие.
