– Да, да… – Ольга Петровна присела у стола, она была не готова к серьезному разговору. – Я переехала на дачу подруги. Пока погода хорошая, хоть отдохну. Тут почти нетронутая природа. Река, лес. А воздух такой, что его можно ножом резать и намазывать на хлеб. Благодать.
Ольга Петровна прислушалась к завываниям ветра в печной трубе, глянула в темное окно. По стеклу ползли дождевые капли. Поскрипывала калитка. И надо бы ее закрыть на завертку, но на улице не горит ни один фонарь, темень такая, что выходить за порог страшно. Впрочем, тут, со стороны улицы, хотя бы есть забор.
На задах дома пугающая пустота, там начинался склон глубокого оврага, который уходит куда-то вниз, в заросли молодого осинника. И не видно дна этого оврага, только молодые деревца качаются на ветру, – и кажется, будто там, в этом непроглядном мраке, прячется человек. Она подумала, что слово «благодать» мало подходит для этой сырой избы и пустой деревни, где за целый день по улице прошел один пьяненький мужичок да еще проехал трактор с прицепом.
– Природа – это, конечно, хорошо. – Озманян хмыкнул. – Я вам искренне завидую. Но нас ждет работа. Пора встретиться и обсудить будущее сотрудничество. Хотя бы в общих чертах. У меня на вас обширные планы. Мы с помощником набросали вчерне план ваших выступлений.
– Гастроли по малым городам России? Мой бывший продюсер говорил, что вы собираетесь возить меня по сельским клубам и провинциальным дворцам культуры. Аншлаг гарантирован.
– Ну, ваше ироническое настроение быстро развеется, как только начнутся гастроли, – ответил продюсер. – Провинция кормит всю нашу эстраду. Три концерта где-нибудь в Урюпинске по деньгам равны одному концерту в Москве. Только в столице трудно получить ангажемент. А в провинции – пожалуйста. Там народ неизбалованный. А сельский клуб, если разобраться, ничем не хуже театра эстрады. Или берите выше… Дворца съездов.
– Да, захватывающая перспектива, – усмехнулась Ольга Петровна. – Гастроли в Урюпинске – это как раз то, о чем я всю жизнь мечтала. Что еще в ваших планах?
– Давайте встретимся завтра. В пять вечера вас устроит? Посидим в ресторане, поболтаем и познакомимся.
– Я не хочу с вами знакомиться, болтать и сидеть в ресторане, – сказала Дунаева. – Не хочу с вами работать.
– Значит, вам придется со мной судиться. – Озманян снова хохотнул, давая понять, что вывести его из душевного равновесия – задача, заведомо невыполнимая. – И этот суд вы проиграете. Потому что закон на моей стороне. И потеряете все, что имеете.
– Боюсь, вам ничего не достанется. Еще до вас все, что у меня есть, заберет бывший муж. Имущество, движимое и недвижимое, деньги и прочие блага жизни – все это уже не мое.
– Наслышан. – Голос Озманяна сделался твердым. – Суд – это неплохое развлечение. Если оно не мешает концертной деятельности. А мы все-таки попробуем поработать вместе. Может быть, из этого получится что-то путное. Я оправдаю деньги, что заплатил вашему бывшему продюсеру. И вы в обиде не останетесь. Итак, завтра…
– Я неважно чувствую себя после болезни.
Ольга Петровна подумала, что встретиться с Озманяном рано или поздно все равно придется. А гастроли по малым города, по дворцам культуры и клубам, – это лучше, чем сидеть в чужом доме, целыми днями таращиться в окно, а вечерами слушать, как мыши скребутся под полом, и вздрагивать от каждого шороха. Не надо ломаться, как звезда, если ты уже не звезда, если наступили трудные времена. На клочке газеты она записала название и адрес ресторана и, вежливо попрощавшись, дала отбой.
* * *
Дело шло к ночи, на небе высыпали крупные звезды, костер на берегу почти погас. Рыбаки, сидевшие кругом, обсуждали неожиданное нападение двух вооруженных бродяг, появившихся из камышей. И решали, что делать дальше. Можно пуститься в погоню за грабителями, но для начала надо заделать пулевую пробоину в днище лодки. Мотор, в который попала вторая пуля, цел, на ходу. Поврежден только металлический кожух. И запас бензина еще остался. Чужаков наверняка можно догнать.
– Можно-то можно… – Бородатый задумчиво смотрел на огонь и скреб ногтями затылок. – У них ствол. Может быть, даже не один. А у нас? Ружье. И два десятка патронов с сырым порохом.
– Хотя бы ментам сообщим: так и так. Напали.
– Заткнись, – сказал бородатый. – Тебе менты что, компенсацию за лодку выделят? Пустят шапку по кругу и в складчину новую «казанку» купят? С мотором? Вспотеешь объясниловки писать. Кто напал? При каких обстоятельствах? Ты же сам виноватым и окажешься.
– Так что, нам на лодке с мотором крест ставить? Отдали за здорово живешь. И до свидания?
– Ну, догоним мы их… – Бородач пошуровал в костре обгоревшим колышком. – И чего дальше? По всему видно: бандиты они опасные. Пристрелят и не поморщатся. Я из-за этой долбаной лодки свою шкуру дырявить не стану.
– Правильно, – согласился рыбак, которого приложили по затылку. – Нечего и гоняться. Случай был в прошлом году. Ну, вроде нашего. Страшное дело, вспоминаю, аж мурашки по спине бегают. Тоже сидели рыбаки на берегу, тоже четверо их было. Костер, уха. Подходят трое чужих мужиков, ну, прикурить, то да се. Ох, вспоминать не могу, прямо в дрожь бросает, что эти сволочи с людьми сделали.
– Кастрировали? – предположил бородач.
– И это тоже. Но дальше еще хуже, – ответил рассказчик. – Куда хуже.
– Что может быть хуже? Кишки им выпустили? И на тех кишках удавили?
– А как ты угадал?
– Что-то такое уже слышал.
– Что-то слышал, – передразнил собеседник. – Из четверых в живых только один остался. Промучился в больнице трое суток, да и умер. В страшных мучениях.
– Ну, ты давай по порядку, – перебил кто-то, – чтобы понятно было, в чем суть.
– Короче, сидели четверо рыбаков. Дело было к вечеру, устали. Днем взяли хороший улов. Отдыхают, у костра греются. По сто грамм вмазали с устатку. Тишина, вокруг ни души, только птичка поет. Ну, как сейчас. И тут выходят из темноты трое. Один и говорит: «Сидите, мы только прикурим. И пойдем дальше». Берет веточку из костра, прикуривает. И спрашивает: «А вы местные?» Рыбаки кивают, ничего плохого не ждут. Один по доброте душевной спросил: «Вы ухи случайно не хотите? А то у нас с ужина осталось немного». Эти трое и присели. Глянули, а у залетных архаровцев – ружья…
Рыбак закашлялся и протер глаза, будто дым в них попал. На фоне синего звездного неба показались три человеческих силуэта. Люди были уже близко, в нескольких шагах. Незнакомцы шли тяжело, будто выбились из сил или воз тащили.
Первым к костру подошел Безмен. Он встал сбоку от рассказчика, внимательно осмотрелся по сторонам и сказал:
– Сидите, мы только прикурим. – Нагнувшись, вытащил из костра веточку, засветился оранжевый огонек сигареты. – Курнем и дальше потопаем.
Рыбаки переглянулись, каждый подумал про себя, что в жизни часто сбываются самые мрачные рассказы, которые на ночь глядя страшно слушать, в которые поверить невозможно. А вот ведь сбываются…
– Вы местные? – Безмен затянулся табачным дымом.
– Местные, – каким-то странным, чужим голосом ответил бородатый и неожиданно для самого себя спросил: – Ухи случайно не желаете? У нас осталось с ужина.
Дядя Вова Купцов и Сережа Косых присели у костра, сбросив мешки и положив оружие на землю. Безмен, не терявший бдительности, остался стоять, хотя ноги подгибались от усталости. За последние полутора суток они, кажется, отмахали по топям и болотам сто километров, а то и тысячу. И если бы не проводник Купцов, вряд ли выбрались живыми. Вот уже два часа, как они вышли к морю и двинули берегом, не встретив ни одного человека, не увидев ни огонька, ни человеческого жилья. Но нюх и здравый смысл подсказывали Безмену, что дорога выбрана правильная. Вчера в лагерь подмога на вездеходе так и не прибыла. Видно, испугавшись взрывов, народ разбежался. Но среди трупов не оказалось ни художника, ни мотоциклиста. Обратной дорогой в Краснодар они пойти не рискнут, значит, двинут к морю. А третьей дороги тут просто нет.
– Значит, местные? – сурово переспросил Безмен. – А что-то у вас морды какие-то подозрительные, а? Кислые морды с чего?
Бородатый поднялся на ноги, решив, что именно сейчас решается вопрос его жизни и смерти. Заламывая руки и шмыгая носом, он рассказал историю о двух выродках, что вынырнули из зарослей, едва не перестреляли бедных тружеников моря, попортили одну лодку, а на второй уплыли, забрав с собой воду, канистру с бензином, два тельника и штаны. Под конец рассказа он прослезился и сказал, что дома его ждет законная жена и ребенок пятнадцати лет, еще в школу ходит. В прошлом году ребенок в больнице лежал. А в этом году сам бородач в госпиталь попал, потому что удаляли…
– Понял, мозги удаляли, – не дослушал Безмен. – Сколько времени нужно, чтобы лодку починить?
– Заплатку на пробоину поставить – плевое дело, – обрадовался бородач. – Полчаса хватит. Нет, за пятнадцать минут управимся.
