Наша экспедиция с полной определенностью разрешила много десятилетий занимавший ученых вопрос о причинах запустения обширных, некогда орошаемых и заселенных территорий в различных странах Передней и Средней Азии. На материале Хорезма, подтверждаемом результатами экспедиций в другие районы Средней Азии, мы смогли доказать, что не в естественно-исторических причинах (как думали многие) здесь дело. Не «усыхание Средней Азии» и изменение течения реки, не наступление песков и засолоненне почвы объясняют это явление. Его причины коренятся в процессах социальной истории. Переход от античного к феодальному строго и сопровождающие его варварские завоевания с последующими феодальными усобицами и нашествием кочевников — вот гениально указанное Марксом и сейчас документально доказанное решение этой проблемы. А то, что разрушено человеком, им же может быть и воссоздано. И ярким свидетельством этого является история Хорезма наших дней.
Великая Октябрьская социалистическая революция вывела народы Хорезма из обусловленного катастрофами XIII–XIV столетий векового феодального застоя и колониального рабства. Новый, социалистический Хорезм, подлинный наследник великих трудовых и культурных достижений своих предков, вновь выходит на широкое историческое поприще. Хлопкоробы, бойцы народных строек вышли на небывалую битву с пустыней.
Блестит вода и зеленеют берега канала, созданного методом народной стройки в годы Отечественной войны, протянувшегося вдоль еще несколько лет назад «мертвого» оазиса Беркут-Кала, грозные замки которого, заброшенные в VIII веке, простояли нетронутыми более 1000 лет. Сейчас у величественных стен мертвых твердынь широко раскинулись поля и постройки колхозов.
Народы Хорезмского оазиса — узбеки, туркмены, кара-калпаки, казахи — вступили в период нового, небывалого расцвета, оставляющего далеко позади самые высокие достижения античной и средневековой цивилизации Хорезма.
Хорезм стал территорией одной из великих сталинских строек коммунизма. Через «земли древнего орошения» пройдёт Главный Туркменский канал, призванный победить страшную пустыню «чёрных песков». Легенды и предания о плодородных полях, садах и виноградниках на Узбое, отражающие вековые мечты народов Хорезма, в первую очередь туркменского народа, станут жизнью уже через несколько лет.
Наше путешествие закончено. Надо оглянуться на пройденный путь. И первое, на что нельзя не обратить внимания, — это неполнота наших сведений. «Летопись мертвых городов» древнего и средневекового Хорезма ещё пестрит пробелами, полна нерасшифрованных страниц. Но, пусть несовершенная, она все же существует, и мы её прочли.
Вещи ещё раз сказали своё слово там, где молчат письмена.
Часть седьмая. ДРЕВНИЙ ПЯНДЖИКЕНТ
А. Ю. Якубовский, член-корреспондент Академии наук СССР
Замок на горе Муг
В 1933 году в научном мире Москвы и Ленинграда стало известно, что в одном из древних замков Верхнего Зеравшана, в Таджикской ССР, вблизи селения Хайрабад, пастухом Джур-Али Махмад-Али была найдена корзина из ивовых прутьев с древними рукописями на палках, коже и хлопчатой бумаге. Никто не знал, что это за таинственные письма, но было ясно, что развалины замка на горе Муг хранят какую-то тайну. Осенью того же года Академия наук СССР организовала археологическую экспедицию во главе с членом-корреспондентом Академии наук СССР А. А. Фрейманом, которой было поручено произвести археологические раскопки на горе Муг. С большим трудом достигла экспедиция неприступной вершины Муг. Работа проводилась поздней осенью, в условиях весьма неблагоприятных. Тем не менее результаты раскопок были так значительны, что полностью вознаградили ученых за их трудную работу.
Замок у местного населения носит название «Кала и Муг», что значит «Замок Мугов». Однако в науке он получил наименование «Замок на горе Муг». Расколки развалин этого замка дали многочисленные находки, которые позволили значительно дополнить интереснейшие страницы истории древней Согдианы, страны, в которой жили в древности предки современных таджиков.
Ценность находок прежде всего в богатом собрании согдийских рукописей. 80 документов, найденных на развалинах «Замка Мугов», в большинстве своём написаны на согдийском языке. Они дали учёным новый словарный материал, а также помогут изучению грамматики согдийского языка, который пока еще мало изучен. Согдийские рукописи дали ценный материал и для изучения истории хозяйственной, социально-политической и культурной жизни древних согдийцев.
Документы согдийского архива были написаны на палках, коже, на шёлковой и хлопчатой бумаге.
Один из документов на коже, написанный на арабском языке, представляет особый интерес. Прежде всего это один из наиболее ранних памятников арабской письменности. К тому же это исторический документ, рисующий состояние Согда в период напряженной борьбы согдийцев с арабами за свою независимость. Этот документ имеет также большое значение для темы «Развалины древнего Пянджикента», так как он представляет письмо пянджикентского князя Диваштича к арабскому наместнику Мавераннахра ал-Джарраху ибн-Абдаллаху, правившему в 717–719 годах. В этом письме Диваштич просит его принять участие в судьбе сыновей покойного самаркандского афшина и согдийского ихшида Тархуна и взять их к себе из рук Сулеймана-ибн-Абу-с-Сари. Кроме согдийских и арабских документов, были найдены три документа, написанные на бумаге, на китайском языке.
В замке на горе Муг были обнаружены разнообразные памятники материальной культуры, которые позволили нам судить о высоком мастерстве ткачей, художников, ремесленников, выделывавших кожи, гончарные, деревянные и металлические изделия. Искусство ткачей, выделывавших шелковые, шерстяные и хлопчатобумажные ткани, было очень высоко. Фрагменты шелковых тканей сохранились в таком хорошем состоянии, что можно говорить не только о характере выделки и фактуре, но также о цвете, красках и рисунке. Из девяти видов шёлковых тканей, найденных на развалинах «сЗамка Мугов», каждая замечательна своей окраской и фактурой.
Шёлковая ткань синего цвета; по густому синему фону вытканы шелковыми золотистыми нитками звезды, одни с перлами, другие с сердцами в середине.
Шёлковая ткань фисташкового цвета; по фисташковому фону светло-золотистыми нитками выткан растительный орнамент, группирующийся у полукруглых арочек.
Шёлковая ткань пурпурного цвета; орнаментирована той же краской, несколько более сгущенного тона.
Шёлковая ткань светлосинего цвета, близкого к голубому; орнаментирована теми же нитками.
Шёлк темнофисташковый; орнаментирован золотистыми шелковыми нитками.
Золотисто-зеленый шёлк; орнаментирован по зелёному фону кругами с перлами и розеткой посередине.
Ткань шёлковая зеленого цвета; орнаментирована теми же нитками.
Ткань шёлковая синяя; орнаментирована белыми параллельными полосами.
Ткань шёлковая белая плотной выделки.
Среди находок имеются предметы, которые указывают, на что шли эти ткани. Как можно судить по сохранившемуся небольшому куску ватного стёганого халата или кафтана, шёлковая синяя ткань с золотистыми звездами употреблялась на верхнее теплое платье, не говоря о том, что ода шла на изготовление рубах, шароваров, легких кафтанов и т. д.
Насколько разнообразны были шёлковые ткани, употреблявшиеся для своих нужд согдийской знатью, можно судить по стенным росписям, найденным нашей экспедицией на развалинах древнего Пянджикента. На них изображены как представители местной согдийской дехканской знати, так и соседних владений. Дехкане эти одеты в кафтаны из богато орнаментированной (узорчатой) шёлковой ткани весьма высокого качества. По выделке и стилю эти ткани близки к тем, которые мы видели среди находок в замке на горе Муг.
Возникает вопрос: местного происхождения эти ткани или они привезены из Китая или Ирана? Второе предположение надо исключить совершенно. Письменные первоисточники дают полное право утверждать, что Согд и согдийцы имели больше опыта в изготовлении шелковых тканей и торговле шелками, чем персы и тем более византийцы. Даже если бы был найден в Иране ряд тканей VI–VIII веков, аналогичных тем, что мы имеем в собрании из замка на горе Муг или в изображениях на стенных росписях древнего Пянджикента, то и тогда мы получили бы больше оснований сказать, что они завезены из Согда в Иран, а не наоборот.
Является также вопрос: имеются ли ткани, привезенные из Китая? На этот вопрос не трудно ответить, так как китайский орнамент легко отличить от орнамента согдийского и персидского. Несомненно, есть и ткани, привезенные из Китая, но значительная часть найденных нами тканей безусловно местного происхождения.
