Киловольт не ответил.
– Дай-ка свой телефон! – попросил лидер группы. – Сейчас проверим. Парни говорили: иногда бывает – повезет и тянет.
Он схватил аппарат, побежал по тоннелю назад, до первого бетонного водосборника. Поднялся по лестнице наверх, до самой крышки. Толкнул ее и со злостью отметил: люк заблокирован и здесь. Пришлось набирать номер, стоя прямо на лестнице, почти у поверхности земли.
– Быстрый! – выдохнул Руж, как только понял, что связь заработала, и старый приятель ответил на вызов. – Быстрый, прости, что беспокою на ночь! Прости, все понимаю. Помощь нужна. Выручай, брат! Поднимай всех! Тех, кто тебе должен. Кому сам должен. С кем давно в ссоре. Всех, брат! Всех, кого сможешь найти. Беда у нас! Страшная беда…
О полной готовности технических служб к началу закачки жидкого азота Василию Николаевичу Михайлову доложили около двадцати двух по московскому времени. Заместитель начальника проекта «Ледяной щит» находился на месте работ, возле одной из созданных шахт. Все магистральные трубопроводы были обследованы им лично. Десять раз проверены и перепроверены всеми. Операция, которую собирались проводить для блокировки плывуна, чрезвычайна опасна.
– Каждую мелочь протестировали? – на всякий случай уточнил Михайлов.
Так, словно в течение последних двух часов не задавал этот вопрос себе и всем, с кем работал.
– Да, Василий Николаевич, – твердо ответил мастер. – Все перепроверили еще раз. Не сомневайтесь. Магистрали налажены, все входы под землю заблокированы. Мышь не проскочит. Даже если где-то произойдет утечка – обойдемся без жертв. Тьфу, тьфу, тьфу! Можно приступать к загрузке хладагента.
Михайлов оглядел стройплощадку. Все замерло – люди, машины – в ожидании сигнала к началу завершающего этапа работ. И только прожектора со всех сторон били в лицо, словно напоминая: ты идешь без страховки. Как по канату.
Василий Николаевич поднял к глазам руку. Двадцать два часа ноль одна минута. На удивление точно по графику. Именно к этому моменту они были обязаны закончить предварительные работы. Итак, пока выполнили все необходимые согласования, пока разметили и подготовили шахты для трубопроводов, прошло трое суток. А бетонная «пробка» на стыке аварийного и рабочего тоннелей держалась на честном слове. Она простояла ровно столько, сколько требовалось.
Михайлов достал из кармана мобильный телефон. Нашел в адресной книге Минькова. Вызвал начальника проекта.
– Добрый вечер, Святослав Александрович! – негромко сказал Михайлов. – Мы полностью готовы. Можно начинать транспортировку и закачку хладагента.
– Вы уверены? – спросил Миньков.
Абсолютно так же, как до этого спрашивал подчиненных сам Василий Николаевич. И это было естественно. Все понимали, насколько опасен проект. Уж лучше выждать сутки, в крайнем случае – потерять еще тоннель. Только бы не устроить катастрофу на поверхности, в жилых кварталах города.
– Так точно! – ответил Михайлов. И принялся докладывать подробнее: – Все магистральные трубопроводы оттестированы, газоанализаторы показали отсутствие утечек. Водяные коллекторы промыты и запечатаны. Кабель-трассы, телефонные линии, электрика и оптоволокно – все заварено в шахтах. Дежурные и сервисные службы предупреждены. В ближайшие дни никто не будет выполнять работ в этом районе. Стоки-выходы подземных рек забраны решетками. Приняты все меры на случай утечки хладагента, доступ в зону выполнения работ полностью блокирован. Люди готовы, ждут приказа.
– Хорошо, – помедлив, ответил Миньков. – Так что, начинаем транспортировку?
Он словно не отдавал приказ, а советовался. Но Михайлов понимал, сколь нелегко дать отмашку в решающий момент. Пока еще можно отыграть назад, пока ничего опасного не случилось. Как только цистерны с жидким азотом – страшной ледяной смертью – двинутся по городу к указанным точкам, начнется рискованная игра. И ставка в ней – не карьера Михайлова или даже Минькова, ставка – жизнь тех людей, которые окажутся в районах, прилегающих к зонам работ.
– Думаю, надо начинать! – твердо сказал Михайлов. – Прошло трое суток, Святослав Александрович. Боюсь, пробка в тоннеле долго не выдержит.
– Согласен! – отозвался Миньков. – Начинайте транспортировку хладагента от железнодорожной станции. Закачка азота – сразу, по готовности. Я прибуду в рубку дежурного МЧС через час или два, пока не могу сказать точно. Вызывают в аппарат правительства города для доклада о ситуации. Как только отчитаюсь – сразу на пост управления. Информируйте меня обо всем. О любых мелочах!
– Понял, Святослав Александрович.
– Действуйте!
Михайлов посмотрел на людей, молчаливо ждавших приказа. Окинул взглядом площадку около шахты с трубопроводом. Прищурился от слепящего света прожекторов.
– Приступаем! – приказал он. – Водителям – команду: начать движение от железнодорожной станции к согласованным точкам.
Мастер кивнул. Люди пришли в движение, засуетились, будто сейчас что-то зависело конкретно от них. На самом деле им необходимо было лишь ждать. Машины с чудовищно опасным грузом медленно тронулись от Пискаревки по улицам ночного города – к парку Лесотехнической академии, Политехнической улице, к Большой Кушелевке и Богословскому кладбищу.
Михайлов сел в машину. Положил мобильный телефон рядом с собой, принялся грызть ногти. Предстояло провести несколько очень трудных, нервных часов в ожидании, пока хладагент будет доставлен к морозильным станциям, готовым начать транспортировку жидкого азота по смонтированным за несколько дней трубопроводам.
Диггеры собрались к месту, указанному Ружем, за час с небольшим. За это время Кил и Руж успели несколько раз «толкнуться» в люки над собой, проверяя выходы. Но, как и прежде, ни одна крышка не поддалась. Становилось ясно: люки заблокированы не из-за глупой шутки пьяного сварщика, а по чьему-то приказу. Но разбираться – зачем и когда это сделали – было некогда.
Уровень воды в коллекторе падал. Диггеры бежали по бетонному подземелью обратно. Туда, откуда начали роковую экскурсию вместе с журналисткой. Они останавливались в каждой водосборной камере, громко кричали. Звали девушку, но та не откликалась. Сколько диггеры ни напрягали слух, не услышали ни крика, ни призыва о помощи. Оксана бесследно исчезла.
Киловольт был в отчаянии. Он действовал на автопилоте, плохо соображая, где находится, что происходит вокруг. Парень не чувствовал ни боли, ни усталости, ни холода. Перед глазами все время крутилась одна и та же сцена: он держит Оксану за руку, а потом – волна. И нет девушки.
Руж чуть ли не силой вытащил его из коллектора на поверхность. Киловольт уселся на траву, спрятал лицо в ладонях.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
