Но чем дольше мы были здесь, тем более ненормальным он становился. Он помешался на жестокостях и пытках и стал хвастаться, что он убил того и этого, или говорить о том, кого хотел убить. Однажды он обвинил меня в том, что я — слабое звено в семье, трусиха, он угрожал, что убьёт меня, если я не докажу свою силу.
— И что ты сделала?
— Я научилась разделывать живых гремучих змей. Меня научила Цыганка. Ведь что угодно сделаешь, чтобы тебя не унижали. А именно это и делал Чарли, унижал нас. Он велел некоторым девчонкам делать минет охранникам парка и тем старым пустынным крысам, которые жили рядом с нами. Он называл это «покупкой страховки ртом». Только одна девчонка — Рэнди из Резеды — отказалась.
— И что случилось?
— Он забил её почти до смерти.
Другая Элис остановилась рядом с кактусом в форме большого пальца, который доходил ей до бёдер. В нескольких футах из чего-то, напоминающего человеческий череп, выросла красная пустынная орхидея, череп был выбелен и занесён песком, на месте зубов зиял провал, и казалось, что он улыбается.
Руки Джина были в ссадинах и волдырях, он положил металлическую коробку на землю.
— Ты была здесь раньше?
— Нет.
— Точно?
Элис не ответила, расстегнула рюкзак и достала из него канистру с бензином и спички. Встав на колени, она открыла металлическую коробку и вывалила из неё шесть упаковок с шестнадцатимиллиметровой плёнкой.
— Что ты хочешь сделать?
— Сжечь всё.
— Я думал, что ты хочешь закопать их.
— Я передумала. — Элис посмотрела на Джина. — Может, поможешь? Если, конечно, не боишься, что это как-то тебе навредит.
— Ответственность? Ты имеешь в виду из-за того, что на этой плёнке? Господи, да я совершенно уверен, что это пустышка, — сказал Джин, посмотрел в глаза Элис и не увидел там ни тени улыбки. — Это всё может быть уткой.
— Ты прав. Может быть. — Элис достала из рюкзака фонарик, включила и протянула его Джину. — Вот. Проверь катушки.
Джин посмотрел на Элис и увидел в её глазах выражение уверенности, потом он посмотрел на широкую пустыню.
— Нет. Ладно, — сказал он, немного поколебавшись. — Я знаю всё, что мне надо знать.
Почти час они разматывали плёнку и складывали её в яму, которую Джин вырыл в сухом песке. К концу работы волдыри на его руках лопнули, и из них начала сочиться кровь, он весь вспотел и тяжело дышал. Другая Элис тихо ждала, пока он закончит, а потом сказала:
— Я хочу помолиться, прежде чем мы сделаем всё остальное.
— О чём ты хочешь помолиться?
— Я не знаю, — ответила Другая Элис, опускаясь на колени рядом с Джином, на её крупном лице не отобразилось никаких эмоций, она наклонила голову и закрыла глаза. — Наверное, о прощении.
Через минуту Элис открыла глаза и откинула волосы с лица. Джин снял крышку с канистры бензина и стал поливать плёнку слегка трясущимися руками.
— Думаю, я должна зажечь это, — сказала Элис, как только канистра опустела. — Ты не против?
— Конечно, нет.
Другая Элис зажгла спичку, и Джин увидел в её глазах рубиновый отблеск, красную блестку, трепещущую на ветру.
— Сейчас? Джин кивнул:
— Давай.
Другая Элис выпустила спичку из рук, и спутанный клубок плёнки зашипел как змеиное гнездо, а потом ярко загорелся. Она отодвинулась подальше от огня и втянула в себя запах нитратной плёнки, а в её глазах затаилось какое-то глубокое чувство.
Джин посмотрел на неё и спросил:
— О чём ты думаешь?
— О кино.
— О каком кино?
— О тех фильмах, которые я видела, когда была ребенком. О хорошем кино.
— Например? Назови что-нибудь.
— Хотя бы с Джимми Стюартом или Грегори Пеком.
– «Убить пересмешника»?[150]
— Ну да. Это было здорово. Ещё я любила вестерны. «Шэйн», «Ровно в полдень»[151]. Классные фильмы. А ещё мне нравились фильмы, над которыми можно было смеяться. Я смеялась над комедиями Лореля и Харди. И над теми, где был Бастер Китэн.
Джин почувствовал, как струйка пота побежала по его лицу, и отвернулся от огня.
— Да, Китэн бы замечательным актёром.
— Он жил рядом с ранчо Спана. Мы его однажды видели в Тарзане, у Хьюз Маркета, когда рылись в мусорных баках в поисках еды. Наверное, мне надо было взять у него автограф, да? Может, мне и дали бы за него что-нибудь. Не так много, как за автограф Чарли, но хоть что-нибудь.
Джин посмотрел на восток сквозь поток искр, которые взлетали в воздух, щёлкая, словно зёрнышки попкорна. Вдоль горизонта в ночное небо вклинилась длинная прожилка золотого света, света, который для Джина обозначал конец его одиночества и печали.
Он обернулся к затухающему костру, Другая Элис взяла его за руку. Застыв, она смотрела на столб дыма, который поднялся от огня и не растаял, а закружился в восходящем потоке воздуха, принимая форму бесплотных изображений голов, в провале их глазниц чернела смерть.
Другая Элис спросила:
— Ты их видишь?
— Вижу кого?
— Лица в дыму. Призраки умерших.
И она громко произнесла их имена: Шарон Тейт, Джей Себринг, Абигайль Фольгер, Войтек Фрайковски и Стив Парент, все пятеро погибли на Сьело-Драйв, 10050, 9 августа 1969 года. Ещё она сказала, что видит в дыму душу нерождённого ребенка Шарон Тейт, потерянный и бесцельно блуждающий образ, неосязаемый и безутешный, чей голос вечно будет слышаться в шуме ветра.
Джин спросил:
— Чего он хочет?
— Иметь имя и дату рождения и чтобы мама пела ему колыбельные.
— Это так немного.
— Сам ты так не думаешь, — сказала Другая Элис и отпустила руку Джина. Она стряхнула пыль со своего рюкзака. — Ну что, готов спускаться обратно?
Джин ответил не сразу, он посмотрел на север, где над горами виднелось небо, подобное холсту насыщенного голубого цвета. Он смотрел на то, как уменьшаются и исчезают огоньки самолёта, обречённого самолёта. Он представил кромешный ад вокруг неё, то, как из-за притяжения земли она упала на колени и лёгкие рванула невозможность дышать. Боль, которую он почувствовал, была ему знакомой, но не непереносимой.
— Джин? — Джин посмотрел на Другую Элис. На её плечах висел рюкзак, в глазах появилось выражение, которого он никогда раньше не видел, выражение торжествующей невинности, своего рода экстаз. — Ты как?
Джин кивнул головой. Он медленно встал на ноги, первый луч солнца согрел его щёку, он повернулся по направлению к оранжевому свету, протянувшемуся до горизонта. Стояла абсолютная тишина, и в этой тишине он почувствовал, как что-то пролетело рядом, а голос в его голове очень чётко сказал: «Не забывай меня. Это всё, о чём я прошу».
— Ну что, пойдём? — спросила Другая Элис. Джин искренне улыбнулся.
— Конечно, — ответил ей и ещё раз кивнул в знак согласия. — Пора возвращаться домой.
Глава 22 — Дом. Где он?
Джин и Другая Элис сидели на пластмассовых стульях, ожидая посадки на рейс № 453 компании «Дельта Эрлайнз», он вылетал из Чикаго через пятнадцать минут, ровно в два часа. Они приехали в аэропорт, и пока Элис переодевалась в туалетной комнате, Джин быстро проглотил две «кровавых Мэри» в баре. Спортивные шорты и рубашку сменила та же самая одежда, что была на ней несколько дней назад, когда она летела в Лос-Анджелес, — светло-голубой свитер с круговым вырезом и безвкусные бриджи из старомодного вельвета.
Напротив них сидела ухоженная женщина лет тридцати, а рядом с ней — два мальчика, которые уже не помещались у неё на коленях. Джин делал вид, что читает газету, и прислушивался к разговору женщины с мужчиной, который сидел через одно сиденье справа от неё; она только что познакомилась с ним, это был утомлённый и небритый бизнесмен с усталыми глазами, в мятом сером костюме.
— Мы летим в Индианаполис. Мы там живём, — рассказывала она бизнесмену. Потом она рассказала, что они с детьми неделю провели в Санта-Барбаре, где живут её родители, отмечавшие свою тридцать пятую годовщину свадьбы. Её муж не смог поехать с ними, сказала она, потому что он сейчас занят в деле по убийству. — Он выступает обвинителем мужчины, который убил приятеля своей бывшей жены. Это одно из тех преступлений, которые совершаются в порыве страсти.
— Мой отец отправит его на электрический стул, — сказал один из двойняшек, взобрался на стул и закричал: — «Считаю вашу вину доказанной!»
— Да, его поджарят, — сказал его брат, ёрзая на стуле и громко свистя.
— Ладно, мальчики, хватит, — скомандовала мама, поймав на себе взгляд Джина. — Дети бывают так жестоки в таком возрасте.
Другая Элис оторвалась от журнала «Пипл» и повернулась к Джину, но он не смотрел в её сторону, и она тронула его за плечо:
— Если хочешь, можешь уйти. Со мной всё будет хорошо.
Джин кивнул, но промолчал. Уставший бизнесмен и беременная женщина делились взглядами на необходимость смертной казни. Он был против.
