не хотелось, так что все уткнулись в тарелки и молча жевали, каждый думая о своём. Через полчаса Саша не выдержала и стукнула по столу стаканом.
— Ты правда собираешься жить в Америке?
— Да. — Я убрала посуду в раковину и встала спиной к окну, опираясь на подоконник. — В России эти твари мне жить не дадут, это точно.
— А если их посадить? Найти доказательство того, что Борис подстроил аварию — это же покушение на убийство!
— Да ничего ты не найдёшь, — с раздражением ответил Рома. — Нет свидетелей. Я уже искал. Эта мразь как уж скользкий, хрен подкопаешься.
— Слушай, Мел. — Саша глотнула воды. — А давай с нами в Лондон, а?
Рома на этих словах замер и напрягся. Я же качнула головой, и вздохнула.
— Не зачем. Ни к чему хорошему не приведёт. В Лондоне у меня никого нет.
— А мы?! — возмутилась она.
— А вы, итак, собирались оставить меня здесь и укатить домой. Не так ли? Не меняйте своих планов ради сиюминутной блажи. С меня уже хватит предательств, я просто хочу спокойно прожить свою жизнь. Разве я многого прошу?
— Я тебя никогда не предавала, — обиделась она, надувшись. — И я хочу с тобой общаться.
— Да никто же тебе не запрещает, — рассмеялась я. — Если хочешь общаться — будем. Просто по скайпу, или телефону. Всего и делов.
— Когда поедешь? — тут же деловито уточнила она.
— Как только получу визу и куплю билеты. Думаю, мне всё же придётся воспользоваться желанием Виктора участвовать в моей судьбе и занять у него денег на первое время. Всё же, мать лишила меня всех денег, а все карты на моё имя наверняка уже заблокированы. Требовать пересмотра наследства и прочего я не хочу, нет сил бодаться. Да и деньги эти — кровавые. Из-за них папа и умер.
— Да, думаю, так будет лучше всего, — хмыкнула Саша, следя за братом, похожим сейчас на колючего ежа. Не выдержав взгляда сестры, он встал и вышел. — Как ребёнок, всё ещё не научился управлять своими эмоциями, — победоносно улыбнулась она, возвращаясь к еде.
— А ты вместо того, чтобы помочь, постоянно его подкалываешь. — Я отвернулась к окну, сунув руки в карманы.
Сколько мне ещё осталось довольствоваться их обществом? Как быстро он забудет всё, что нас связало? Как часто в его мыслях буду я?
— Вот. — Рома тихо подошёл и протянул пластиковую карту.
— Что это? — Я удивлённо уставилась на золотые блики.
— Здесь три миллиона, это вам на первое время. Распорядись деньгами с умом и не занимай у Домогарова. — Говоря это, он смотрел в сторону.
— Ром. — Я накрыла его руку вместе с картой. — Вы много для меня сделали. Не нужно этого, я уже задолжала за клинику и помощь с Лизой.
— Я так хочу. — Он наконец посмотрел на меня в упор, не отводя глаз. — И делаю это для Лизы в первую очередь, потому что ребёнок не должен страдать от всей этой ситуации. Если уж собралась в Америке жить, то должна знать, что всё, абсолютно всё для вас будет платно. А Лизе ещё в школу там ходить, и жить девочка должна не на съёмной квартире в десять квадратов, а в нормальном доме.
— Ром, не надо. — Я улыбнулась печально, рассматривая каждую чёрточку его пасмурневшего лица. — Я точно не знаю, когда смогу отдать такую сумму, а ты ясно дал понять, что не хочешь больше связываться ни со мной, ни с Россией.
— Не делай из меня монстра, — рыкнул он. — И не надо унижать меня ещё больше! Если сама не возьмёшь, силой заставлю. — И сказал он это так серьёзно, что я без слов взяла карту и сунула в карман. — Молодец, — довольно сказал он и ушёл к себе.
Проводив Рому взглядом, я повернулась к Саше и сморщила нос.
— Тебе не кажется, что он ведёт себя как эгоист и собственник?
— Неа. — Саша облизнула чайную ложку и рассмеялась. — Но мальчик растёт, что не может меня, как его сестру, не радовать. В такие моменты ему лучше не перечить, и вообще, женщина, ты радоваться должна, когда мужчина бескорыстно что-то делает для тебя и твоего ребёнка, а не нос воротить и гордячку из себя строить.
— Да я не из-за гордости. Несмотря на то, что он встречался со мной, а потом ещё и жил по просьбе Виктора, он всё равно никогда не давал мне понять, что его что-то гложет. Я была за ним как за каменной стеной, Саш. Он подарил мне счастье, и я не хочу, чтобы он чувствовал за это ответственность. Если Рома счастлив без меня, этого достаточно.
— Ну вот. — Саша уткнулась носом в чашку и буркнула: — Ещё один ребёнок, а я только понадеялась, что больше не придётся возиться с вами двумя…
— Я пойду наверх, — тихо ответила я, сжимая в кармане карту. — Вещи… которые ты мне покупала, я могу их оставить?
— Конечно, дорогая. Они для тебя и были куплены. В кладовке, у двери возьми чемодан, и начни собираться. Осталось пять дней до начала, неизвестно, к чему это всё нас приведёт.
Кивнув, я сделала, как она сказала и пошла к себе. Усевшись на кровать, сдавила пальцами виски, стараясь удержать слёзы. Вот и всё. Осталось меньше недели до того, как всё закончится. Может, намекнуть Виктору, чтобы и загран сразу сделали с визой? Ведь это не большая проблема, чем вернуть меня к жизни.
Распластавшись на кровати, я уставилась в потолок, на маленькую едва заметную трещину и закрыла глаза, вспоминая. Да. Этот мужчина умел дарить счастье. Несмотря на все ограничения он был моим, как и обещал Виктору, соглашаясь на сделку. Вытянув руку, я посмотрела сквозь пальцы на люстру. Когда-то я мечтала, чтобы один из пальцев этой руки украшало колечко.
— Я всё равно тебя люблю, даже если это больно. И… я отпускаю тебя на все четыре стороны. Просто обещай быть счастливым.
Шорох за дверью сбил с настроя, так что я покидала вещи в чемодан и задвинула его под кровать. Сашка наверняка тоже собирается, ходит по коридору как слон.
Глава 22
В следующую субботу, вечером накануне праздника, Виктор приехал не один. Помимо его машины было ещё три, и в каждой сидело несколько человек. Одевшись, я вышла на улицу и остановилась в двух шагах от суетящегося Ромы.
— Чего происходит-то? — тихо поинтересовалась я у напряжённой Саши.
— Как я поняла, Глеб под капельницами из-за передоза. Сейчас он в доме Виктора, и за ним ухаживает
