Войдя в прихожую, девушка прямо в плаще села на низкий табурет и не удержалась от вздоха.
Как она устала!
Сквозь ресницы Виктория наблюдала, как Эд снимает куртку и ботинки. Значит, собирается остаться. На какое-то время. Надолго ли?
Он протянул руку. Вика все так же молча сняла плащ и отдала ему. Нога об ногу разулась, тяжело поднялась и босиком направилась в спальню. На каком-то шаге в голове промелькнула мысль, что она с утра так ничего и не ела, но аппетит все равно отсутствовал.
Хотелось лечь и поспать хоть немного, но Вика знала, что это обманчивое чувство. После стресса просто так уснуть ей не удавалось ни разу. Да и Эд здесь.
Интересно, сколько времени он ждал ее у больницы? Или сразу отправился искать и узнал, что она ушла еще до обеда? Удивительно, что он вообще пришел в ее дом. Если совсем уж откровенно, Виктория опасалась, что он больше не захочет иметь с ней никаких дел. Но вот он здесь, а она даже порадоваться не в силах - по-настоящему, от души, как прежде - каждый раз, когда судьба дарила им встречу. Удивительно, что она не замечала этого раньше. Воспринимала, как должное, как, впрочем, и все остальное в своей жизни.
Понимая, что нужно что-то сказать, она все равно молчала, предоставляя возможность высказаться Эду. Неразговорчивый, мрачный, почти нелюдимый, жесткий и непредсказуемый мужчина. С ним тяжело ужиться. Хотя и она - далеко не подарок. Но именно такой мужчина ей и нужен. Точнее, конкретно этот.
Виктория подошла к окну, привычным жестом вытянула из пачки сигарету, покрутила в пальцах, глядя в окно, и засунула обратно. Она чувствовала, что за ее спиной остановился Эд. Ей сразу стало теплее. Захотелось прислониться к нему, поделиться душевной тяжестью, но Виктория сдержала порыв. Вначале они должны поговорить. Сказать друг другу хоть что-то. Напряжение, царящее между ними должно, наконец, закончится. В противном случае, она просто не выдержит.
- Где ты была?
Он все-таки спросил, хотя, наверное, и догадывается, куда она отправилась после их эмоционального разговора. Эд не стал ходить вокруг да около. Не в его это стиле.
- Туда, куда ты подумал.
Пауза, казалось, тянулась бесконечно, пока он не спросил - спокойно, будто о погоде.
- И что?
Вика, как никто другой, знала, что это обманчивое чувство. Она не обернулась. Не могла посмотреть ему в глаза. Только не сейчас, когда еще так свежи воспоминания. Не дай Бог еще раз пережить подобное, решиться на такое.
Она вспомнила, как лежала в специальном кресле, смотрела на последние приготовления медиков, вспоминала разговор с врачом и маленького Толика.
Никто не смотрел ей в глаза. Каждый из присутствующих делал свое дело. Женщина-анестезиолог деловито набирала в шприц медикамент, после которого пациентка уснет ровно настолько, чтобы гинеколог успел сделать свое дело. Врач и медсестра в масках тихо переговаривались, стоя рядом с ее креслом, а Вика чувствовала себя одинокой и никому ненужной, почти онемевшей от того, что собиралась совершить.
Врач наклонился и тихо сказал:
- Не беспокойтесь, все будет хорошо.
У нее зашумело в ушах.
Хорошо?! О Господи! Хорошо уже не будет никогда, если она... сейчас...
Ни Эда, ни ребенка - крохотного существа, которое она видела на УЗИ, хоть и не хотела смотреть. Никого, кто принадлежит ей, и кому хочет принадлежать она.
Вика приподнялась и закричала.
- Я не смогла.
Теплые руки взяли ее за плечи и повернули на сто восемьдесят градусов, а затем прижали к худому телу, ставшему таким родным. Она уткнулась лицом в футболку и лишь тогда позволила себе расплакаться - от ужаса, что могла совершить непоправимое. Она впервые плакала в его руках, а Эд терпеливо и все также молчаливо обнимал ее.
Когда рыдания сменились всхлипами, Эд поднял ее на руки и уложил в кровать. А затем начал успокаивать так, как умел.
Его нежные прикосновения снова довели Викторию до слез. Она так мечтала о них, так желала, что чуть не лишилась навсегда. Что бы она тогда делала? Наверное, ее жизнь на этом и закончилась бы.
- Я люблю тебя, - почти в прострации пробормотала Вика на самом пике и тотчас уснула.
Глава 27
Яна протянула руку и ласково коснулась кремовых лепестков фрезии. Розовые и белые тюльпаны оттеняли их изысканный цвет и подчеркивали хрупкость. Девушка любовалась цветами, потерявшись во времени.
Ей так редко дарили цветы, что она порадовалась бы даже единственному экземпляру, особенно если он - от Остапа. А этот букет казался ей совершенным.
Медсестра из приемного отделения принесла его в ординаторскую и при всех почти торжественно отдала Яне, а затем, подмигнув, всунула смущенной девушке конверт. Синичка почти не слышала последовавших комментариев и восклицаний. Яна не сомневалась, что даже если медсестра не прочитала текст на карточке, все и так догадались, от кого цветы.
Татьяна Михайловна вручила растерявшейся Яне дежурную вазу и шепнула на ухо: "Даря женщине фрезии, мужчина вверяет ей свое сердце".
Тогда Яна не слишком задумывалась над сказанным. Сейчас же, на закате дня, она получила возможность спокойно, без свидетелей полюбоваться на сюрприз, а еще подумать над словами коллеги.
Не то, чтобы она сомневалась в признании Остапа при расставании, но на расстоянии все вполне могло предстать немного в другом свете. Если чувства недостаточно сильны. Хотя, если судить по записке и СМС...
"Уже скучаю и очень надеюсь на скорую встречу. Твой Остап".
"Мой Остап".
Любуясь кремовой нежностью, она повторяла эти слова, как мантру.
- Домой собираешься?
Яна обернулась и улыбнулась вошедшему.
- А ты?
Сергей подхватил стул и устроился рядом.
- Я дежурю.
- Что-то не хочется домой.
Если бы Остап не улетел, она только об этом и мечтала бы: вдвоем, без свидетелей и совсем не важно, чем они при этом станут заниматься. Хотя...
- Ты не могла бы думать о чем-то другом. Я, между прочим, мужчина холостой. В конце концов, я просто мужчина. А у тебя сейчас такой вид...
- Извини, - пробормотала Яна, но улыбку не сдержала.
- Это и есть - тот знаменитый букет, который поставил на рога весь приемный покой. К нам еще ни разу не заходил курьер с таким большим веником и не интересовался на весь коридор, где он может найти госпожу Синичку.
