сопряжено с немалым риском; некоторые бы даже назвали это безрассудством. Я не мог заранее знать, что став Хранителем, сохраню достаточно свободной воли, чтобы изучить библиотечные тексты, как и не мог полагаться на тот факт, что смогу воспользоваться своими Линзами для чтения на Забытом Языке. — Он сделал паузу для большей драматичности. — Но я все равно это сделал. Потому что именно так поступают настоящие Смедри.
— Между прочим, эту фразу он позаимствовал у меня, — шепнул нам дедушка Смедри.
— Последние две недели, — продолжил мой отец, — я записывал то, что мне удалось запомнить, пока я был Хранителем. Затерянные во времени тайны, секреты, известные лишь инкарнам. Я изучил их, и теперь я единственный — более, чем за две тысячи лет — человек, способный читать и понимать их труды.
Он обвел взглядом толпу.
— Так, — сообщил он, — я смог открыть метод, при помощи которого были созданы Таланты Смедри и благодаря которому ими наделили нашу семью.
«Что?» — В ужасе подумал я.
— Быть не может, — произнесла Бастилия, и люди вокруг нас оживленно заговорили друг с другом.
Я посмотрел на дедушку. Обычно по чудаковатости с ним не сравнится даже флоридская экспедиция пингвинов-спорщиков, но временами я замечаю в его лице отголосок мудрости. Он глубокая личность, но показывает это отнюдь не часто.
Он повернулся ко мне, встретившись со мной взглядом, и я увидел в его лице тревогу. Настоящую тревогу.
— Мне видится, что это откроет дверь для великих свершений, — объявил мой отец, призывая толпу к тишине. — Я считаю, что приложив еще немного усилий для изучения, смогу открыть способ, позволяющий наделять Талантами обыкновенных людей. Я представляю мир, где уже в недалеком будущем Таланты Смедри будут доступны всем и каждому.
И на этом его речь была окончена. Он отошел от трибуны и спустился по ступенькам, чтобы поговорить с монархами. Комната, понятное дело, наполнилась громким гулом обсуждений. Я вдруг встал и начал пробираться в самый низ зала. Когда я приблизился к монаршим особам, охранявшие их рыцари позволили мне пройти.
— … понадобится доступ к Королевским архивам, — сказал мой отец, обращаясь к монархам.
— Не библиотеке, — вдруг прошептал я.
Отец меня не заметил.
— Там есть несколько книг, которые, как я считаю, могут пригодиться в моих исследованиях — теперь, когда я вернул свою пару Линз Переводчика. Одной из них, что любопытно, не было даже в Александрийской библиотеке — по словам Хранителей, их копия сгорела в ходе какого-то странного происшествия. К счастью, у меня есть основания считать, что еще один экземпляр может храниться прямо в архивах.
— Уже нет, — произнес я, и мой голос тихо прозвучал на фоне общего гомона.
Аттика, как и несколько монархов, тут же повернулся ко мне.
— В чем дело, сын? — спросил он.
— Ты совсем не следил за тем, что произошло на прошлой неделе? — с нажимом спросил я. — Мама забрала книгу. Ту самую, которая тебе нужна. Она выкрала ее из архивов.
Помедлив, отец кивнул монархам.
— Прошу прощения. — Он отвел меня в сторонку. — А теперь серьезно, в чем дело?
— Она ее украла, — объяснил я. — Книгу, которая тебе нужна, ту, что была написана личным писцом Алькатраса Первого. Она забрала ее из Архивов. В этом была вся суть неразберихи на прошлой неделе!
— Я думал, речь шла о покушении на жизнь монархов, — возразил он.
— Да, но этим дело не ограничилось. Пока мы были там, я послал тебе сообщение и попросил помочь с защитой Архивов, но его ты проигнорировал!
Он безразлично махнул рукой.
— Я был занят более важными делами. Ты наверняка ошибся — я переберу Архивы и…
— Я уже это сделал, — ответил я. — Просмотрел название каждой книги на Забытом Языке. Все они оказались кулинарными справочниками, гроссбухами и все в таком духе. За исключением той, что забрала мама.
— И ты позволил ей украсть эту книгу? — возмущенно спросил отец.
Позволил. Я сделал глубокий вдох. (И если вам вдруг покажется, что это ваши родители действуют вам на нервы, не будете ли так любезны прочесть этот пассаж еще раз?)
— Полагаю, — вмешался третий голос, — что юный Алькатрас сделал все от него зависящее, чтобы помешать упомянутой краже.
Обернувшись, мой отец увидел короля Дартмура, который стоял позади него, облаченный в корону и золотисто-голубую мантию. Король ответил мне кивком.
— Принц Райкерс рассказал о случившемся во всех деталях, Аттика. Похоже, нас ждет новый роман.
«Очаровательно», — подумал я.
— Что ж, — сказал отец. — Видимо… что ж, это все меняет…
— А что насчет всеобщей раздачи Талантов, Аттика? — спросил король. — Действительно ли это будет благоразумным? Насколько мне известно, Таланты Смедри бывают весьма непредсказуемыми.
— Мы можем их контролировать, — ответил отец, сопроводив свои слова еще одним безразличным взмахом руки. — Вы ведь знаете, как люди мечтают о наших способностях? Так вот, я стану тем, кто воплотит эти мечты в жизнь.
Значит, вот в чем было дело. Отец хотел окончательно узаконить свое наследие. Стать героем, который позволил каждому обладать собственным Талантом.
Но если Таланты Смедри будут у всех… тогда… в общем, что это будет значить для нас? Мы уже не будем единственными обладателями Талантов. От этого мне сделалось немного дурно.
Понимаю, во мне говорил эгоизм, но именно так я себя и чувствовал. Думаю, это и есть кульминация всей книги. После всего, через что я прошел, после всей борьбы на благо Свободных Королевств, я остался эгоистом, не желавшим делиться Талантами с другими людьми.
Ведь именно Таланты делали нас особенными, верно?
— Мне надо еще немного над этим поразмыслить, — сказал мой отец. — Похоже, что нам придется найти эту книгу. Даже если придется иметь дело… с ней.
Он кивнул королям, а затем просто ушел. Встречаясь с представителями прессы, он изображал улыбку, но сквозь нее я видел его тревогу. Пропажа книги спутала его планы.
«Что ж, — подумал я, — ему стоило быть внимательнее!»
Я знал, что это глупо, но все же не мог отделаться от ощущения, что подвел отца. Это была моя ошибка. Я попытался стряхнуть эту мысль, а затем вернулся к дедушке и остальным.
Были ли мои родители когда-то похожи на Фолсома и Гималайю? Живые, любящие, полные азарта? Если да, то что пошло не так? Гималайя была Библиотекарем, а Фолсом — Смедри. Были ли они обречены повторить судьбы моих родителей?
А теперь еще и Таланты Смедри для всех и каждого. В моих мыслях непроизвольно всплыли слова, которые я прочитал на стене гробницы Алькатраса Первого.
«Наши желания обернулись крахом. Мы хотели прикоснуться к самой вечности и наделить себя ее
