Голос (из-за кустов). Помилуйте, царь-батюшка! Не душегуб я, а торговый человек! Прикажите меня перед ваши царские ясные очи представить!
Царь. А ну, представьте-ка его перед мои ясные царские очи.
Генерал. Слушаю-с, ваше величество.
Купца выводят из-за кустов. Он валится царю в ноги. Купец. Обидели меня, царь-батюшка! Напраслину на меня возвели!
Царь. А ты что — зарезал кого или ограбил?
Купец. Царь-батюшка, да меня же самого ограбили. Мало того — чуть было и не зарезали. А я — первой гильдии купец Силуян Поцелуев. Я вашему высочайшему двору весь пузамент для господ лакеев поставляю.
Царь. Позумент? Что же ты его, генерал, обижаешь? Коль он купец, пусть себе торгует.
Генерал. Да какая там торговля, ваше величество! Нешто он забрался бы в дупло, кабы и вправду позументом торговал? Злоумышленник он, ваше величество, мы его перед самым вашим высочайшим прибытием в лесу обнаружили. В дупле сидел.
Начальник стражи и егеря (наперебой). В дупле, ваше царское величество! В дупле! Как сыч сидел.
Царь. Тихо! Сколько раз говорил вам, не галдеть всем сразу, а докладывать поодиночке. Что же, какое-нибудь оружие при нем нашли — холодное или огнестрельное?
Купец. Огнестрельное, царь-батюшка, огнестрельное — кремень да огниво!
Царь. О-о! Вот это как раз кстати! Дорога ложка к обеду. Давай-ка сюда, братец, и кремень твой и огниво! Сейчас мы нашу куропаточку зажарим. А за кремень да за огниво жалую тебе полтину серебром.
Купец (кланяется царю в ноги, а потом протягивает кремень и огниво). Вот вам, царь-батюшка, мое добро (вполголоса) и горе-злосчастье в придачу!
Царь. Что? Что он такое сказал?
Купец. Горе свое, ваше величество, вспомнил. В счастливый час и горе добром помянешь. Век вашей царской милости не забуду.
Царь. Ну, ступай, ступай, да босиком по лесу не броди, коли ты и вправду купец, а не разбойник.
Слышен звон бубенчиков. Купец. Ах ты батюшки, никак лошадки мои воротились! Бубенцами звенят. Эх, залетные! (Убегает.)
Царь. Что-то будто этот купец тоску на меня нагнал… Даже есть отчего-то расхотелось… Скучно… Ох, горе, горе!
Горе (выглядывая из дупла). Это кто меня кличет? Да. никак, сам царь? Ну, здравствуй, здравствуй, батюшка! Поживем с тобой — погорюем.
Царь. Кто это тут разговаривает?
Начальник стражи (шарит среди кустов). Никого нет, ваше величество! Видно, воробышек на веточке прочирикал!
Горе (смеется). Хе-хе-хе! Как бы этот воробышек не накликал вам хворобушек!
Царь. Взгрустнулось что-то… И небо будто нахмурилось… Того и гляди, дождь хлынет. Да вот уж и накрапывает. В самом деле, дождь. Едем во дворец. Уж там и позавтракаем.
Ливень. В глубине сцены, за деревьями, прикрываясь чем попало, пробегают королевич, сенатор, генерал, начальник стражи и прочие. Последним едет на коне царь, За спиной у него на седле примостилось Горе-Злосчастье. ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ
Царские покои. Царь дремлет на лежанке. Возле него навытяжку стоит скороход. Тишина. Большие часы начинают хрипеть, шипеть, скрипеть. Потом гулко бьют. Царь. (считает)….Девять, десять, одиннадцать, двенадцать… Тринадцать!.. А? Что? Сколько же это пробило? Тринадцать, никак? А, скороход?
Скороход. Так точно, ваше величество. Ровно тринадцать! А стрелки, между прочим, только десять показывают.
Царь. Что за притча? С чего бы это?
Скороход. Не могу знать, ваше величество. Одно из двух: либо стрелки врут, либо звон обманывает.
Царь. Видно, что так. По звону я будто проспал, а по стрелкам словно недоспал… Ну, да ничего не поделаешь. Тринадцать так тринадцать. Зови начальника нашей царской стражи. В поле пора — зайцев травить!
Скороход. И звать не надо, ваше величество, давно у дверей дожидаются. (Распахивает дверь.)
Начальник стражи (во все горло). Здравия желаем, ваше величество!
Царь. Ох ты, батюшки! Напугал как. От такого «здравия желаю» и помереть можно!
Начальник стражи. Каково почивать изволили?
Царь. И не спрашивай. Всю ночь то пожар, то потоп снился. Что бы это такое значило? Ну-ка, скороход, дай мне сонник. Сейчас поглядим, что там прописано.
Скороход. Слушаю-с, ваше величество. (Подает толстую книгу.)
Царь. На букву «П». «Пожар — к потопу». А потоп?.. «Потоп — к пожару»!.. Благодарствуйте! Растолковали! (Швыряет сонник.) Вели-ка лучше коня мне седлать.
Начальник стражи. Слушаю-с. Какого прикажете?
Царь. Ну, того, серого в яблоках… Что же ты стоишь?
Начальник стражи. Прошу прощения, ваше величество. Захромал серый в яблоках!
Царь. Да я же только вчера на нем в лес ездил!
Начальник стражи. Совершенно верно, ваше величество! А как домой вернуться изволили, так он и припадать стал.
Царь. На какую же ногу припадает?
Начальник стражи. На все на четыре, ваше величество!
Царь. Эх ты, горе какое! Ну, послать к нему нашего старшего ученого коновала. А мне пока каурого седлать.
Начальник стражи. Слушаю-с, ваше величество! Каурого.
Царь. А погода нынче какова?
Начальник стражи. С утра как из ведра, ваше величество, а потом будто распогодилось. Вот, кажись, и солнышко из-за тучи выглянуло…
Удар грома. Ливень. Царь. Вон что деется! И просыпаться было не к чему.
Начальник стражи. Ну, как, ваше величество, седлать каурого?
Царь. Пошел прочь!
Начальник стражи уходит. Минута молчания. Потом слышится грохот — со стены падает большой портрет в раме. Угол рамы чуть не задевает скорохода. Тот отскакивает. Скороход. Ох!
Царь. (поднимая, голову). Что такое? Что еще стряслось?
Скороход. Не извольте беспокоиться, ваше величество, это ваш батюшка со стены упал. То бишь портрет ихний.
Царь. Этого еще не хватало! Сорок лет старик на стенке висел и не падал, а теперь — на тебе!.. Свалился… А вчера дедушка с другой стены грохнулся. Этак, чего доброго, и я, глядя на них, сковырнусь.
На том месте, где был портрет, в отверстии стены, появляется Горе-Злосчастье. Постой, постой! Глянь-ка, никак, портрет опять на месте. Только это теперь не батюшка, а, кажись, матушка-покойница!.. Да и не матушка, а бабушка Аграфена Иоанновна, царство ей небесное. Тьфу ты… Мерещится, что ли? Ох, горе-злосчастье!
Горе. Тут я, царь-батюшка, тута! (Прячется.)
Царь. Это ты, Анфиса?
В дверях появляется Анфиса. 
