Если бы Дру знал, что Тори не было в окрестностях Вирджиния-сити в течение последних часов, он бы перевернул все вокруг, чтобы отыскать ее. Но он не знал. И зачем только она поехала одна обозревать величественные горы...
Глава 32
Гвендолин с озабоченным видом прошествовала по коридору и забарабанила в дверь, на которую гостиничный клерк указал как на пристанище Калеба. Когда дверь распахнулась, Гвен оказалась лицом к лицу с бывшим мужем.
- Где дочь? - задала она вопрос, не утруждая себя приветствием.
- Послушай, дорогуша, до чего же приятно увидеть тебя через столько лет, Калеб деланно улыбался, но его тон был неискренен. С недоброй ухмылкой разглядывал он свою бывшую жену. Судя по грязной одежде и морщинистому лицу, длинное и утомительное путешествие стало для нее адом. Она напомнила ему гусыню, сильно перекоптившуюся над бивачным костром. Ее еще недавно свежая кожа казалась сухой и обожженной. Надутые губы потрескались, а спутанные светлые волосы, казалось, перенесли песчаную бурю.
Выпрямившись, Гвен вскинула на Калеба упрямый подбородок.
- Не делай вид, что тебе неизвестно, зачем мы здесь, - выпалила она, плечом прокладывая себе путь через дверь, и бухнулась в любимое кресло Калеба. - Мы приехали, чтобы проводить Викторию домой. И если ты не вручишь нам ее немедленно, мы натравим на тебя криминальную полицию и ты сгниешь в тюрьме, об этом я позабочусь.
Угроза отскочила от Калеба, как горох от стены. На расстоянии выстрела вокруг не было никого, кто бы арестовал его по требованию Гвен. И хотя тюрьма существовала, никто не охранял ее. Гвен могла сама арестовать его и притащить в заключение, но хотел бы он посмотреть, как она это сделает.
- Не понимаю, о чем ты болтаешь, - повысил голос Калеб, прохаживаясь по комнате и поглядывая на лицо Гвен, обожженное солнцем, - Тори здесь нет.
Он не лгал.
В это время Хуберт отодвинул в сторону Эдгара, который предоставил Гвен возможность переговорить с Калебом с глазу на глаз. Эдгар великодушно позволил своей жене лично вести переговоры, поскольку она так захотела. В конце концов, Гвен делала это великолепно. Но Хуберт не желал оставаться в тени.
- Мы знаем, кто похитил Викторию, - внезапно заявил Хуберт. Он важно пересек гостиную, как павлин, расправляющий красивые перья. - Ты послал эту гориллу Салливана, чтобы он похитил ее для тебя! Я требую, чтобы ты немедленно возвратил мою невесту!
Калеб пару раз презрительно оглядел Хуберта с головы до ног и решил, что Дру очень точно охарактеризовал его, назвав тонконогим денди.
- О чем речь? - Он тянул время и выглядел действительно удивленным. Зачем бы я стал заниматься подобным делом?
- Да потому что ты хотел, чтобы я вернулась к тебе, - раздраженно фыркнула Гвен, - никак не можешь оставить свои претензии, Калеб. Мы все знаем точно, что именно ты приложил руку к исчезновению Виктории. Ты увидел шанс вновь сойтись со мной и использовал его.
Калеб оценивающе глядел на свою бывшую супругу. За многие годы он сохранил остатки отвергнутой любви, которая отказывалась умереть. Но изнуряющая привязанность, когда-то испытываемая им к этой женщине, закончилась после быстрого и безболезненного удара, когда он был вынужден стерпеть надменное поведение Гвен. Несметное богатство Эдгара преобразило Гвен, и она кичилась своим видом, дорогим платьем и сверкающими драгоценностями.
Все эти годы Калеб проклинал Эдгара за то, что он украл у него Гвен, прельстил ее своими успехами в железнодорожном бизнесе. Но в то же время Калеб почти жалел Эдгара Кассиди. Человек, который, ни во что не вмешиваясь и не пытаясь вцепиться Калебу в горло, стоял в дверях, выглядел страшно подавленным, к тому же он изрядно постарел со времени женитьбы на Гвендолин. Калеб не поменялся бы с Эдгаром местами за весь золотой запас страны! Для Эдгара была желанна эта высокомерная ведьма!
- Мы перенесли ужасное путешествие, - вопил Хуберт, подскочив к равнодушному Калебу. - Нам нет дела до твоих мстительных игр. Немедленно подавай нам Викторию!
- Если вы утомились с дороги, советую снять комнату в моей гостинице, ухмыльнулся Калеб. - У меня лучшие номера в городе, и, могу заверить, мой ресторан также процветает.
- Прекрати, Калеб! - Гвен вскочила с кресла. - Ты отомстил мне. А теперь верни Викторию! Ты же видишь, Хуберт вне себя из-за пропажи своей невесты.
В отличие от незадачливого жениха состояние Калеба было ближе к негодованию. "Черт побери, Дру мог бы и поторопиться с приездом", - подумал Калеб. Ведь едва увидев элегантный экипаж Кассиди, въезжавший на улицу, он тут же отправил посыльного на ранчо. Но Дру задерживался, и Калеб был вынужден в одиночку занимать своих заносчивых посетителей.
- Когда вы устроитесь в ваших комнатах, я подумаю, что можно сделать... Он поднял брови с насмешливо-невинным выражением. - Как, вы сказали, зовут человека, которого подозревают в похищении Виктории? Симпсон? Стэрдивант?
Карие глаза Хуберта тревожно сузились.
- Салливан, как будто ты не знаешь!
- Ах, да, Салливан, - ответил Калеб, кивнув головой. - Будем надеяться, он видел Викторию. Если она в городе, я бы и сам хотел с ней повидаться. - Он буравил взглядом Гвен, которая предусмотрительно отвела глаза в другую сторону. - В конце концов, мне десять лет не позволяли видеть мою единственную дочь!
Кипя от негодования, Гвен проследовала за Калебом и не замедлила продемонстрировать свой дурной характер, когда ее бывший муж имел наглость запросить с них двойную против обычной цену за номер в его гостинице. После того как Гвен прошлась по городу, чтобы осмотреть другие здания, она убедилась, что гостиница Калеба действительно производит впечатление дворца по сравнению с окружавшими ее жалкими ночлежками. Ни при каких обстоятельствах она не остановилась бы в этих хибарах, которые, без сомнения, кишели клопами, и одному Богу известно, какими еще насекомыми!
- Это настоящий грабеж, - бормотала Гвен, глядя, как Эдгар раскошелился на всю сумму без возражений.
- Это то же самое что украсть у человека дочь, не позволяя родному отцу десять лет встречаться с ней, - парировал Калеб, бросая злобный взгляд на Гвен.
Гвен заскрежетала зубами и покосилась на Хуберта, надеясь, что он не обратил внимания на горькое замечание Калеба.
Когда гости поднялись наверх с багажом, достаточным для того, чтобы в течение шести месяцев каждый день обновлять свой гардероб, Калеб ехидно усмехнулся. Гвен была у него в руках. Он с нетерпением стал ждать Дру, чтобы представить его и объявить, что именно он женился на Тори.
Только бы Дру и Тори явились вовремя. Калеб скрестил пальцы на счастье и понадеялся, что поспешный брак не распадется прежде, чем Гвен убедит Тори вернуться в Чикаго. Его дочь и лучший друг могут упростить дело, если действительно полюбят друг друга и решатся сохранить свой брак. Калеб горячо молился, чтобы так оно и случилось. Он был бы самым счастливым человеком, если бы увидел, что между Дру и Тори установились наилучшие отношения, и мог бы уведомить об этом Гвен, Эдгара и Хуберта. Вместе с Дру они с удовольствием посмеялись бы над этой стаей нуворишей!
***
В то время как гости из Чикаго обосновывались в своих гостиничных покоях, а Дру спешил в город, Тори пыталась освободить руки от веревок. Сэм и Кларк бродили снаружи, охраняя вход и предоставив Тори возможность возиться с веревкой. Единственным острым инструментом в ее распоряжении была зазубренная крышка пустой консервной банки из-под фасоли.
Рискуя изрезать запястья. Тори пилила веревки острыми краями крышки. Время от времени она бросала настороженные взгляды на дверь, молясь, чтобы два головореза, приставленные стеречь ее, оставались за дверью хоть на несколько минут дольше. Тори лихорадочно перетирала веревку, которая впивалась ей в запястья. Если бы только у нее хватило времени, она смогла бы освободиться от пут и ускользнуть! Десять минут - вот все, что ей требовалось. Разве это так уж много?
Ее сердце забилось в три раза быстрее, когда она услышала шаги и голоса на крыльце. Сэм просунул голову в комнату, чтобы еще раз удостовериться, что Тори там, и она прервала свою фантастическую работу и сидела, замерев, как мраморная статуя. Удостоверившись, что их жертва находится там, где они ее оставили, Сэм прикрыл дверь и отошел в сторону.
Как только Тори осталась одна, она продолжила перетирание своих пут с помощью крышки. Ее руки горели огнем, но она сжимала зубы и сосредоточилась на работе, пока совсем не выбилась из сил. Это безнадежно. Она обречена провести последние часы своей жизни заключенной в этой жалкой хижине.
Нет, это не безнадежно, тут же возражала она сама себе, упрямо испытывая свой ослабевший дух. Поднимая ослабевшие руки, она пилила и пилила веревки, пока мускулы не начинали ныть, и снова, и снова, до изнеможения...
Сдавленный вздох сорвался с ее губ, когда веревка наконец поддалась. "Господи, благодарю тебя за фасоль"
