Причем большевикам опять пришлось вести борьбу в собственных рядах. Они начали формировать свою фракцию заблаговременно, и в «бюро фракции» были заранее определены все те же «именитые» – Каменев, Рыков, Милютин и др. Которые готовы были «временность» Совнаркома и ВЦИК понимать буквально. Донести власть до «Учредилки» – и передать ей. А дальше Совнарком и тем более ЦК вмешиваться не имеют права (ведь в этом случае лица из бюро фракции, то есть они сами, получили бы больший вес в партийной иерархии, обошли бы других лидеров). Но метод борьбы с такой оппозицией был уже отработан. 11 декабря собрался ЦК, Ленин потребовал сместить бюро фракции. Троцкий, Свердлов и другие члены ЦК его поддержали. И бюро скинули.
А 20 декабря Совнарком установил дату Собрания – 5 января 1918 года. Хотя уже заранее предполагалось, что его придется разогнать. Но сделать это надо было умно. Обставить как-нибудь «позаконнее», подкрепить свою позицию. Эти шаги были возложены на Свердлова. И он их предпринял. Уже 22 декабря, через два дня после назначения даты Собрания, ВЦИК вынес решение созвать III Всероссийский съезд Советов. На 8 января. Узаконить разгон. И Свердлов заранее написал и разослал местным Советам, армейским и фронтовым комитетам циркулярное письмо: «Лозунгу – вся власть Учредительному Собранию – Советы должны противопоставить лозунг – власть Советам». Заблаговременно вбивался клин между «Учредилкой» и Советами. Обратим внимание и на форму – циркулярное письмо. Ознакомься, прими к сведению и отправь обратно. Чтоб следов не осталось. Свердлов и в дальнейшем часто будет прибегать к такой форме, как циркуляры.
Обстановка накалялась. 1 января произошло первое покушение на Ленина, офицеры пальнули в проезжающий автомобиль на Фонтанке. Сорганизовались правые партии (точнее, относительно правые), готовили свой сценарий Собрания. Готовили «демократические» манифестации в его поддержку. Но и большевики готовились. По разным линиям. Один ход был политическим и пропагандистским. 3 января ВЦИК рассмотрел и принял «Декларацию прав трудящегося и эксплуатируемого народа». В ней были собраны разнородные компоненты. С одной стороны – подтверждение декретов о земле, мире и т. д. С другой – декларировалась власть уже существующих структур, Совнаркома и Советов. И указывалось: «Поддерживая Советскую власть и декреты Совета Народных Комиссаров, Учредительное Собрание считает, что его задачи исчерпываются установлением коренных оснований социалистического переустройства общества».
То есть «Декларация» предлагала «Учредилке» всего лишь узаконить большевистскую власть и разойтись по домам. Велась и силовая подготовка. Гарнизонные «революционные» полки давно уже выродились в анархический сброд, готовый митинговать за кого угодно и повернуть штыки против кого угодно. Поэтому большевики стянули в город более надежную и дисциплинированную силу – матросов. Из них составились оцепления, заслоны против манифестантов, охрана Таврического дворца. Был сформирован и «военный штаб» для руководства этими силами. Возглавил его Свердлов.
К 5 января из-за транспортных и иных трудностей кворум едва-едва набрался: прибыло 410 из 715 делегатов. Но решено было начать. Открытие «Учредилки» запланировали на 12 часов. Но из-за тех же демонстраций, манифестаций, оцеплений многие опаздывали. Начало перенесли на 16. Большевики набрали менее 25 % мандатов. Большинство досталось эсерам. Причем списки их партии составлялись еще до раскола на правых и левых, и среди избранных превалировали правые. Много было и кадетов. Их избирали по прошлой думской популярности, а то и из ностальгии – весна 1917-го, время кадетского правления, в воспоминаниях людей казалась уже «раем» по сравнению с осенью и зимой. Хватало и меньшевиков – их позиции были сильны в профсоюзах.
Могло ли Учредительное Собрание спасти Россию? Объединить, поднять, вывести из кризиса? Разумеется, нет. Ведь через все это страна уже проходила – через власть кадетов, социалистов, продемонстрировавших свою полную никчемность и беспомощность. Через пустопорожние Государственное, Демократическое совещания, «предпарламент». По сути идея Учредительного Собрания с самого начала была мертворожденной. Она была придумана либералами-заговорщиками, чтобы, с одной стороны, убаюкать монархистов надеждой на всенародное избрание нового царя, а с другой, в расчете легитимизировать собственную власть. Но политические и социальные бури, борьба за власть, которым открыл дорогу Февраль, уже успели смести и монархистов, и самих заговорщиков. И Учредительное Собрание никак не могло стать выходом из тупика. Оно могло лишь ознаменовать «второй круг» внутри тупика.
Из той глубины хаоса, в которой очутилась Россия к январю 1918 г., реальный выход оставался только один – диктатура. Я здесь не ставлю вопрос, какая именно могла бы быть диктатура, чья диктатура была бы хуже, а чья лучше. Но в принципе проблема имела лишь единственное решение. Царь такое решение отверг, оно претило его натуре. Либералы и социалисты возможность встать на путь диктатуры упустили. Большевики – нет.
Начиная заседание, торжествующая «демократия» попыталась сделать так, чтобы Учредительное Собрание открыло как бы само себя. Для этого заранее определили старейшего из депутатов, эсера Швецова. Не тут-то было. На трибуну прорвался запоздавший Свердлов, бесцеремонно отобрал у Швецова председательский колокольчик и объявил, что ВЦИК поручил открыть заседание ему. После чего с ходу зачитал «Декларацию прав трудящегося и эксплуатируемого народа», от себя добавив: «Позвольте надеяться, что основы нового общества, предуказанные в этой декларации, останутся незыблемыми и, утвердившись в России, постепенно охватят и весь мир».
Свердлова освистали, шумели. В качестве кандидатуры на роль председателя его даже рассматривать не стали. Правые эсеры предложили Чернова, левые – Спиридонову. И большевики ее тоже поддержали. Тем самым поддержав и усугубив вражду между правыми и левыми эсерами. Чернов набрал 244 голоса, Спиридонова 151. А когда был поднят вопрос об обсуждении зачитанной Свердловым декларации, Собрание, естественно, отказалось. Против проголосовало 247, за – 146. Чем «Учредилка» дала прекрасный повод для большевистской агитации – теперь она оказалась противницей «прав трудящегося и эксплуатируемого народа», передачи земли крестьянам, мира и т. д., и т. п.
Чернов выступил с речью по земельному вопросу. И пошли прения. Говорильня все в тех же худших «демократических» традициях, где каждому оратору важнее самому блеснуть и на трибуну вылезти. Кто ругал большевиков, кто поднимал какие-то местные или частные проблемы. Одни не слушали других. И друг с другом уже начинали по обыкновению цапаться, старые счеты вспоминать. В полночь большевики ушли, огласив заявление, что Собрание «встало поперек дороги рабочему и крестьянину». С ними ушли левые эсеры, «левые мусульмане», еще часть делегатов. И «Учредилка» вообще лишилась кворума, в зале осталось около 200 делегатов (всего-то по списку было избрано 715). Тем не менее оставшиеся продолжали колебать воздух речами. Конец известен. В половине пятого – матрос Железняков. И сакраментальная фраза: «Караул устал, прошу очистить помещение». Учредительное Собрание, просуществовав 12 часов 40 минут, приказало долго жить…
6 января вышел декрет о его роспуске. А демонстрации и манифестации, начавшиеся было в его защиту, были безо всяких церемоний разогнаны, кое-где и стрельбой. Давал ли Свердлов команду открыть огонь или кто-то еще из «военного штаба» – Подвойский, Урицкий, Прошьян, Бонч-Бруевич, или матросы действовали самостоятельно, в рамках полученных заранее инструкций, мы не знаем.
Куда более важную с политической точки зрения акцию Свердлов провел через несколько дней. III Всероссийский съезд Советов. На него делегаты тоже запаздывали, открыть его пришлось не 8 января, а чуть позже. А может, надо было получше подготовиться. Ведь многие были возмущены роспуском Учредительного Собрания, пальбой по демонстрантам. Но руководство партии левых эсеров оказалось несложно обработать. Вероятно, получилось обработать и кое-кого из правоэсеровских и меньшевистских деятелей, подвизавшихся в структурах Советов. Они-то уже получили доступ к власти. Так зачем им какая-то «Учредилка», которая их потеснит?
Свердлов применил и еще один любопытный прием. Второй раз обыграл уже единожды опробованную карту – с торжественным объединением рабочего и крестьянского съездов. Хотя, вроде бы, те и другие Советы уже объединились в ноябре. Но сперва, 10 января, открылся III Всероссийский съезд Советов только рабочих и солдатских депутатов. Где позиции большевиков были сильнее. Свердлов во вступительном слове объявил: «Акт роспуска Учредительного Собрания мы должны сопоставить с созывом III Всероссийского съезда Советов – этого верховного органа, который единственно правильно отражает интересы рабочих и крестьян».
