— А, вы вон о чем. — Вытянув из-за стола стул, доктор Барлоу присела. — Эти утренние новости действуют на вас слегка волнительно?
— Новости? — сглотнув, чуть дрогнувшим голосом переспросила Дэрин.
— Ну да, конечно. Весь корабль только ими и гудит.
Ученая леди с улыбкой извлекла из ридикюля аккуратно свернутую газету.
— Значит, у… уже? — заикаясь, спросила Дэрин. — И офицеры послали за мной вас?
— Молодой человек, — с укором глянула на нее доктор Барлоу и протянула газету. — Никто никого ни за кем не посылал.
Дэрин с бьющим сердцем развернула передовицу; пчелы в коленке, пробудившись, тоже сердито гудели. На передовой странице красовался снимок побитого дождиком, испачканного сажей Алека на фоне разбитого таксомотора; внизу аршинными буквами кричал заголовок:
«ТАЙНЫЙ НАСЛЕДНИК
АВСТРИЙСКОГО ТРОНА
ВЫЖИВАЕТ ПОД РАКЕТНЫМ ОБСТРЕЛОМ!»
Вообще неудивительно, что передовица была посвящена в основном покушению на Алека. Наискось пробегая глазами по странице, Дэрин схватывала пересуды насчет того, нет ли в покушении германского следа, не хотели ли вражеские агенты убить еще и Николу Теслу, а также насчет предстоящих выборов мэра. Но при этом ни слова на тему, имя которой Дэрин Шарп.
Она пролистнула еще несколько газетных страниц — вот «Левиафан» висит над Токио, вот команда корабля встречается с Панчо Вильей, а германский посол отвечает на угрозы великого изобретателя в адрес держав жестянщиков. Была здесь даже некая безумно-аллегорическая карикатура: Тесла своим электричеством укрощает дарвинистские и жестянщицкие державы.
Но ни слова о сумасбродке-авиаторше.
— Видимо, Малоне выжидает, — вслух подумала Дэрин.
— Я думаю, молодой человек, вы не улавливаете подоплеки. Все объясняет первый заголовок.
Дэрин вернулась на передовицу и снова в нее вгляделась.
— «Тайный наследник австрийского трона…» — снова прочла она, и смысл этих слов ей, наконец, раскрылся. — Но как Эдди Малоне разузнал насчет папского эдикта?
— Вы о письме папы? — усмехнулась доктор Барлоу. — А я-то думала, вы всё об этом знали.
— Ну да, мэм. Алек рассказывал мне о нем в Стамбуле.
— Вот ведь как. Так и напрашивается вопрос: есть ли на этом корабле хоть кто-нибудь, кому насчет себя нечего скрывать?
— Надеюсь, мэм. Знали б вы, как это муторно. — Дэрин повела головой из стороны в сторону. — Но зачем было рассказывать этой…
— Гниде казематной, — вежливо подсказал лори.
И в эту секунду Дэрин поняла. Алек заключил еще одну сделку. Как тогда в Стамбуле, когда Малоне мог выдать план восстания и согласился выменять свое молчание на рассказ о жизни Алека.
А на этот раз Алек выдал свой главный секрет ради нее. Ради Дэрин.
— Ох, — выдохнула она.
— Вот именно, «ох», — съязвила ученая леди. — Как-то вы медленно стали соображать, мистер Шарп. Вы уверены, что имеете с коленом не ушибли еще и голову?
— Почему вы зовете меня мистером Шармом? — отвлеклась от газеты Дэрин.
— Потому что вы вроде как мичман под этим именем. А учитывая характер публикации, — доктор Барлоу постучала пальцем по газете, — чему-то иному никто и не поверит. Так что прошу вас, собирайтесь. Через час у нас с вами отъезд.
— Отъезд куда, мэм?
— В город Нью-Йорк. Сегодня днем сербское консульство устраивает в честь мистера Теслы и принца Александра прием. Форма одежды, разумеется, парадная. Я вижу, вы уже приоделись.
— Да уж. Но зачем тащить туда меня?
— Очевидно то, мистер Шарп, что законный наследник Австро-Венгерского престола испытывает к вам дружеское — о чем-либо большем боюсь и говорить — чувство. — Доктор Барлоу щелкнула пальцами, подзывая Таццу. — Ну а поскольку ваш мелкий скелетик по-прежнему в шкафу, Зоологическое Общество Лондона имеет на вас большие виды. Так что давайте готовьтесь.
— Мистер Шарп, — подчеркнул лори.
* * *
Поездка через Гудзон была великолепна: к югу гордо возвышалась статуя Свободы, впереди возвышались громады небоскребов Манхэттена. Даже шлейф паромного дыма в небесной синеве смотрелся достаточно величаво. За прошедшие три месяца Дэрин привыкла к машинам жестянщиков, как, видимо, и Алек стал немного дарвинистом. Пронимающая вибрация моторов воспринималась телом как что-то почти естественное и даже как будто успокаивала поврежденную коленку.
На паромной пристани их с доктором Барлоу в сопровождении корабельной охраны ждал бронированный шагоход. Не такой большой, как настоящая боевая машина, для оживленных улиц Нью-Йорка он тем не менее был вполне маневрен и при этом наверняка пуленепробиваем. После ночного обстрела никто из команды «Левиафана» уже не выпускался наружу без прикрытия. У Дэрин под кителем находился в ножнах нож-стропорез, а медный набалдашник на изготовленной Клоппом трости был размером с небольшой персик.
И пусть Дэрин припадала на одну ногу, бойцовская хватка никуда не девалась. Шагоход проделывал путь через подвижную людскую толчею и под поездами на виадуках. Чем севернее, тем ниже становились дома и напоминали теперь больше таунхаусы Лондона, чем американские высотки. Воздух здесь был чище, чем в Стамбуле: благодаря деятельности Теслы и Томаса Эдисона — еще одного великого американского изобретателя — город работал больше на электричестве, нежели на пару.
Наконец шагоход добрался до консульства Сербии — большого помпезного особняка, возле которого по обе стороны пешеходной дорожки дежурил строй полицейских.
— Мать честная, — Дэрин отвернулась от окошечка шагохода, — похоже, они готовы к серьезной заварухе. Но ведь германцы не настолько тупы, чтобы затевать потасовку посреди Манхэттена?
— Германцы, я уверена, будут испытывать президента Вильсона на прочность, — заметила ученая леди. — Ведь страна разделена. Тот же «Нью-Йорк уорлд» Германию поругивает, а вот газеты мистера Херста назвали покушение выходкой террористов, а не делом рук жестянщиков.
— Хм, — призадумалась Дэрин. — Может, этот гнида-толстосум и впрямь германский агент?
— Британцев мистер Херст, прямо сказать, не жалует. — Шагоход, по инерции дернувшись, застыл, и доктор Барлоу встала, аккуратно оглаживая платье. — А германцы в свою очередь знают, что одной шальной ракетой Америку в войну не втянуть.
— Мэм, — мрачно спросила Дэрин, — вы как думаете, германцы охотились за Алеком? Или их больше волновал мистер Тесла?
— Минувшей ночью, — доктор Барлоу вздохнула, — я считаю, их мишенью был Тесла. Но после утреннего выпуска газет их приоритеты могут и смениться.
Впрочем, в стенах консульства о вооруженной полиции снаружи быстро забылось. Дорожный плащ и шляпку ученой леди учтиво подхватили своими белыми перчатками лакеи в бархатных ливреях, а от мраморных стен эхом отдавались звуки танцевальной музыки. На короткой лестнице за парадным входом доктор Барлоу любезно взяла Дэрин за руку, чуть облегчив, таким образом, нагрузку на больное колено.
Какими бы сварливыми ни были те пчелы, свою работу они делали быстро: Дэрин удавалось идти, не хромая, хотя за трость Клоппу все же большое и искреннее спасибо. Шум голосов и музыка нарастали по мере того, как степенный дворецкий вел их через консульство к большому и людному танцевальному залу.
Светский раут был в разгаре. Из господ примерно половина была в военных мундирах, а другая в одежде для утренних приемов — полосатые брюки и фраки. Облачение дам было преимущественно в мягких пастельных тонах; у некоторых наиболее дерзких край юбок поднимался до середины лодыжек (тетушки Дэрин были бы этим шокированы, но, вероятно, это был лишь очередной признак того, насколько быстро меняются в Америке женщины).
Разумеется, сейчас, когда секрету Дэрин вроде бы опять ничего не угрожало, это наблюдение ее не очень занимало. В Америке она все равно не задержится, а откочует вместе с доктором Барлоу работать в этом тайном Обществе. После утреннего визита ученой леди Дэрин охватило такое облегчение, что этот нехитрый факт укладывался в ее голове на протяжении всего дня: с вечерним отлетом «Левиафана» в Лондон с Алеком ей придется распрощаться.
А вот, кстати, и он, легок на помине: стоит с Боврилем на плече в противоположном конце зала, рядом с Теслой, а вокруг уже угодливо льнут прилипалы в штатском.
— Извините, мэм.
— Ах да, конечно, — сказала доктор Барлоу, поглядев в направлении взгляда Дэрин. — Только будьте… дипломатичны, мистер Шарп.
— Прошу прощенья, мэм, но, чтобы водить вас за нос все три этих месяца, дипломатичности мне хватало.
— Злорадство, молодой человек, черта отнюдь не рыцарская.
Дэрин на это лишь хмыкнула и стала пробираться через зал. Вскоре она уже находилась на расстоянии слышимости от Теслы, который самозабвенно распинался насчет коммерческого потенциала «Голиафа» — что, дескать, благодаря ему можно будет не только разрушать города, но и передавать на огромные расстояния (фактически по всему свету) кинокартины и электроэнергию, считай, задаром.
