эксперимента. Так вот, допустим, инопланетные приматологи искали самого умного человека на Земле и остановили свой выбор на Стивене Хокинге, когда тот был жив. В этом случае они бы, наверное, доставили его на свою планету и на ближайшей научной конференции представили его как земного профессора, умеющего производить в уме астрофизические вычисления, как это делает, например, местный Зейдок-младший, когда возвращается домой из детского сада. Малыш Зейдок только что обобщил одну фундаментальную теорему и с радостью демонстрирует это родителям. На что они отвечают: «Ах, как мило! Возьми магнит и прикрепи листок с расчетами на холодильник!»
Безусловно, самые простые мысли инопланетян были бы доступны лишь немногим из людей. Так, шимпанзе едва ли сумеет осмыслить фразу: «Давайте встретимся в половине одиннадцатого за чашечкой кофе и обсудим квартальный отчет, прежде чем обнародовать его». И вот еще что: как бы плохо мы ни умели делить или умножать в столбик, у нас это получается гораздо лучше, чем у любого шимпанзе. И вполне может оказаться, что за счет двухпроцентной разницы ДНК инопланетяне вообще могут не признать нас разумными. Представьте, на какие мысли, открытия и изобретения могли бы натолкнуть эти 2 %! Ах, ну да, мы этого представить не можем. В самом деле не можем. Что же касается форм жизни, превосходящих человеческий разум на 5 или 10 %, то они отнесутся к нам так же, как мы относимся к червям. Или хуже.
Кроме жестов, сопровождаемых самыми элементарными словами, мы, по большому счету, не знаем, как общаться с шимпанзе. Мы даже не можем сказать им: «Приходите сюда завтра после полудня. Специально для вас доставят новую партию бананов». Оценивая усилия, которые мы прилагаем, пытаясь заставить млекопитающих (тех, у кого относительно большой объем мозга) делать то, что мы хотим, мы склонны оценивать степень их разумности через призму нашей способности понимать их. Но если мы не в состоянии общаться ни с какими другими видами живых существ, обитающих на Земле, даже с теми, кто генетически к нам ближе всего, насколько дерзко с нашей стороны считать, что мы вообще способны общаться с разумной инопланетной жизнью.
Космическая перспектива хороша еще и тем, что она может сгладить наше высокомерие. Но остается ряд вопросов, на которые у нас пока нет ответов. Есть ли за столом переговоров между разумными существами Вселенной место для нас? Достанет ли нам ума, чтобы ответить на поставленные нами же космические вопросы? Достанет ли нам интеллекта, чтобы понять, какие вопросы уместны?
* * *
С чем мы остаемся? И что все это нам дает? Может ли постичь разум, как работает мозг? И может ли Вселенная, если мыслить в том же разрезе, создать что-то более сложное, более дееспособное и более совершенное, чем сама Вселенная? Эта мысль лишает меня сна. Мы часто восхищаемся сложностью человеческого мозга – тем, что число содержащихся в нем нейронов не уступает числу звезд в Млечном Пути[258]; тем, что мы обладаем удивительной способностью мыслить; тем, что лобные доли мозга дают нам возможность предаваться абстрактным рассуждениям. И именно мы создали компьютеры, которые превосходят нас практически во всех интеллектуальных состязаниях. И добавьте сюда робота, который может сложить кубик Рубика за 0,25 секунды[259]. Не скажу, что я в этом сильно разбираюсь, поскольку никогда не читал литературы и методах собирания кубика на скорость, но мой личный рекорд – 76 секунд. То есть машина собирает кубик в 300 раз быстрее меня. Скоро компьютеры будут управлять всеми автомобилями, причем куда эффективнее и без ДТП, которые ежегодно уносят жизни 36 000 человек в США и 1,3 миллиона человек во всем мире[260]. Поэтому независимо от того, удастся ли Вселенной сотворить нечто более сложное, чем она сама, нам уже удалось создать нечто, что умнее нас самих. А ведь мы только начали.
Если кремниевая пластина, через которую пропущен ток, способна превзойти наш мозг и более работоспособна, не значит ли это, что мы переоцениваем свои умственные способности? Впрочем, ничего удивительного. Мы ведь очень высокого мнения о себе. Только представьте: среди нас немало взрослых образованных людей, которые боятся числа 13, уверены, что Земля плоская, и винят в несчастьях ретроградный Меркурий. Мало того, химические вещества, вводимые в мозг, нарушают наше восприятие реальности. Если не сегодня, то в недалеком будущем мы наверняка смоделируем более разумные копии самих себя. И жить они будут в рациональной вселенной, куда более совершенной.
Но разве мы не живем в такой уже сейчас? Ход мыслей здесь таков: разумная жизнь постоянно эволюционирует, изобретает мощные компьютеры для имитации разумной жизни, наделенной даже свободной волей и не имеющей понятия о своей искусственности. Более того, она сама сможет однажды эволюционировать до уровня, на котором сумеет изобрести мощные компьютеры для программирования жизни… Так можно продолжать бесконечно. Если закрыть глаза и мысленно бросить дротик, у нас куда больше шансов попасть не в реальную Вселенную, а в ее модель. Отсюда следует, что мы, скорее всего, живем внутри модели реальности. Да, именно к такому выводу можно прийти. Однако, хорошо поразмыслив, мы поймем, что вряд ли компьютер, созданный для имитации разумной жизни, способен запрограммировать все те бессмысленные и иррациональные поступки, которые мы совершаем. Компьютеры непогрешимы, и имитируемая ими жизнь совершенна. И это, возможно, служит лучшим доказательством того, что мы живем не внутри модели. Пусть оно будет для нас прививкой от безумия.
Кода
Жизнь и смерть
Посмотрим наивными глазами на созревание и рождение человека, как плод растет во чреве матери, как из одного человека выходит другой. Пожалуй, это вполне может вписываться в понятийный аппарат пришельцев и соответствовать их воображаемой физиологии. Если вы не акушерка, для вас рождение человека – уникальное явление, хотя каждую секунду в мире в среднем рождаются четыре ребенка[261]. С каждым рождением в мир вступает новое сознательное существо, продолжительность жизни которого благодаря достижениям современной медицины постоянно увеличивается. Еще одно уникальное, хотя и широко распространенное явление – смерть. Если вы не медсестра, не судмедэксперт и не солдат, за всю жизнь вы, возможно, станете свидетелем смерти трех или четырех человек. Тем не менее во всем мире ежегодно умирает примерно 60 миллионов человек. То есть в среднем двое в секунду[262].
Сегодня мы вполне можем рассчитывать на то, что будем жить вдвое дольше, чем жили наши предки в 1900 году[263]. Пройдитесь по любому старому кладбищу и почитайте таблички с датами рождения и смерти. Они говорят о том, что жизнь в прошедшие эпохи была довольно короткой.
