— А чем сейчас занимается? — поинтересовался Салтовский.
— Тем же, что и все пенсионеры, — рыбалка, фазенда…
— Значит, наш Кузьмич — рыбак? — уточнил Гольцев и задумался.
— Да и серьезный, имеет свой баркас.
— Это хорошо! — догадался Салтовский, к чему клонил Гольцев.
— Для начала неплохо. Пчеловоды мы с Виктором никудышные, а вот с удочкой посидеть умеем, — подтвердил тот его догадку и продолжил расспрос: — Александр Васильевич, а какие подходы имеются к Окуневу?
— По прежней работе, в депо, кое-какие нащупали, а вот соседей… — здесь Ракитин замялся, — еще не успели проработать.
— Может, оно и к лучшему, лишний шум нам не нужен.
— Я так тоже об этом подумал и без вас решил не соваться.
— Правильно сделали: сосед бывает ближе родственника, — одобрил Гольцев и поинтересовался: — Какие есть предложения по нашему выходу на Окунева?
— Вы как, сами с ним будете встречаться?
— Да, но под хорошей легендой.
Ракитин, подумав, предложил:
— Есть несколько вариантов. Первый: под видом милиционеров войти в дом, а там… — но, заметив, как поморщился Гольцев, перешел к следующему, — или… да вы, собственно, сами назвали — рыбалка!
— Пожалуй, да, — согласился Гольцев и уточнил: — А через кого на него будем выходить?
— Есть несколько надежных связей из депо, Окунев с ними работал.
— Отлично!
В это время в дверь постучали, и в кабинет, шурша кульками, вошел Дмитрий. В воздухе аппетитно запахло молодой вареной картошкой, шашлыком и клубникой. Вместе с Ракитиным он принялся накрывать на стол. Гольцев с Салтовским присоединились к ним, и через несколько минут кабинет начальника горотделения ФСБ напоминал закусочную на привале. Дзержинский с Андроповым сурово поглядывали на них с портретов, но это нисколько не убавило им аппетита. Под хруст малосольных огурцов молодая картошка таяла во рту, и Гольцев с Салтовским в душе пожалели, что отказались от пива. Проницательный Ракитин, словно прочел их мысли, достал из холодильника запотевшую баклажку разлил пиво по стаканам, а сам сел за телефон.
В трубке зазвучал чей-то начальственный баритон, но он, ничуть не смущаясь, простецки спросил:
— Иваныч, как дела? За горло, говоришь, берут… Что поделаешь, летний сезон начинается… А с этой заморочкой в третьей бригаде разобрались? Нет!.. Не переживай, контрразведка должна знать все… Я тебе еще раз говорю, не переживай! Звоню по другому поводу. Ко мне на сутки заскочил старый друг с начальником. Сам понимаешь, побывать на Дону и не порыбачить… Не можешь? Жаль!.. Да я тоже… С Окуневым?.. Сафроновым?.. А у кого посудина надежнее?.. У Окунева… Но я его плохо знаю… Серьезный, говоришь, мужик. Это хорошо! Сам понимаешь начальник… — Ракитин бросил вопросительный взгляд на Гольцева.
Тот подыграл ему и подсказал:
— Из Москвы, военные.
— Молодец, Иваныч, правильно догадался. Из Москвы. Да нет, не из ФСБ! Зачем пугать браконьеров! — хохотнул Ракитин и пояснил: — Солидный, полковник из штаба… Гарантируешь?.. Тогда я пришлю Диму… Сейчас будет у тебя. Договорились! Надеюсь на тебя, Иваныч… При встрече сочтемся, — закончил разговор Ракитин.
Гольцев отодвинул в сторону бокал с пивом и не удержался от упрека:
— Извините, Александр Васильевич, я вам не начальник, но, прежде чем начинать такой разговор, лучше посоветоваться…
— Но я же ничего лишнего не сказал, — смутился Ракитин.
— С кем вы говорили?
— С заместителем начальника станции. Наш человек… Я бы так просто разговор с ним не затевал.
— А-а, это меняет дело, — смягчился Гольцев и, обернувшись к Дмитрию, предупредил: — Тем не менее в вашей беседе с ним не должно быть и намека на наше отношение к ФСБ. Будем следовать той легенде, что озвучил Александр Васильевич. Мы — военные-ракетчики, а Виктор — товарищ вашего начальника. Надеюсь, разъяснять важность этой задачи вам не надо?
На щеках молоденького капитана проступил румянец, и он поспешил заверить:
— Я все понял, товарищ полковник!
— В таком случае, Александр Васильевич, спасибо за обед. Ждем результатов разговора Иваныча с Окуневым, а пока мы с Виктором отправимся устраиваться в гостиницу.
— Зачем?! Может, у меня дома! — предложил Ракитин.
— Спасибо за гостеприимство, но в нашем положении это будет лишним, — отклонил приглашение Гольцев и поднялся из-за стола.
Забрав вещи из машины, он и Салтовский направились в гостинцу. Облупившаяся статуя вождя мирового пролетариата на центральной площади и названия улиц — Маркса, Энгельса и Коммунистическая — лишний раз напоминали о том, что говорить о «похоронах» социализма в российской глубинке было еще рано. Волны нарождающегося «дикого» капитализма пока только кричащими брызгами примитивной рекламы расплескались по стеклянным витражам гостиницы. Она призывала посетителей пуститься во все тяжкие в ночном стриптиз-баре с интригующим названием «Загляни на огонек» и в массажном салоне «Райское наслаждение», на входе в который клиентов завлекала многообещающей улыбкой пышная пластиковая красотка.
Скучавшая за стойкой дежурная встрепенулась на грохот разболтавшейся двери и встретила новых постояльцев сверкающей металлической улыбкой, чего нельзя было сказать о номерах. Выбирать было не из чего: и Гольцев с Салтовским, разместившись в обычном двухместном, долго в нем не задержались — застоявшийся воздух и духота выгнали их на улицу. Культурная жизнь города в это время была на ноле, и им ничего другого не оставалось, как просто убивать время и дожидаться сообщения Ракитина. Он пока о себе не напоминал, и они успели позагорать у реки и поужинать в закусочной парка.
Наступил вечер. Гольцев все чаще поглядывал то на часы, то на сотовый телефон. Стрелки приближались к девяти, когда Ракитин, наконец, дал знать о себе и сообщил обнадеживающую новость: Окунев согласился организовать рыбалку. В номер гостиницы они возвратились в приподнятом настроении и, обсудив детали предстоящего разговора с Окуневым, легли спать. В пять утра их разбудил тихий, но настойчивый стук в дверь. Это был Иваныч. В его руках был объемистый рюкзак. Ракитин оказался наблюдателен: камуфляжки и кроссовки Гольцеву и Салтовскому пришлись впору. Переодевшись, они спустились к УАЗу.
— Ничего не забыли? — поинтересовался Иваныч.
— Если и забыли, то только неудачу! — пошутил Гольцев и занял место рядом с ним. Салтовский забрался на заднее сидение.
УАЗик, «простуженно чихнув» остывшим движком, медленно набирая скорость, покатил в сторону Дона. Окунев жил неподалеку, на берегу реки, и через десять минут они были на месте. Иваныч уверенно открыл калитку и вошел во двор. Хозяина в нем не оказалось, его парусиновая шляпа мелькала в конце огорода у сходней. Гольцев с Салтовским по узкой тропке, проложенной среди картофельных грядок, вслед за Иванычем спустились к баркасу.
Навстречу им поднялся худощавый с еще густой шапкой седых волос старик. Гольцев оценивающим взглядом пробежался по Окуневу: мнение Ракитина о нем подтверждалось — твердый и прямой взгляд, добротный и ухоженный вид баркаса говорили сами за себя, и бодро приветствовал:
— Здравствуйте, Петр Кузьмич! Примите двух Викторов?
— Хорошим людям мы всегда рады, — добродушно пробасил тот.
— Вы уж извините, что побеспокоили. С нашей службой в Москве рыбу ловим только в магазине.
— Ничего страшного, мне, старику, все веселее, — и, глянув на быстро набирающее силу солнце, Окунев поторопил: — Надо поспешить, ребята, а то самый клев пропустим!
Гольцев с Салтовским дважды не стали ждать приглашения и перебрались на борт. Окунев сел на корму. Движок завелся с полуоборота, и баркас, сморщив тупым носом зеркальную гладь реки, бодренько поплыл вверх по течению. Якорь они бросил на входе в широкую заводь. Поигрывавшие у камыша лещи и сазаны, обещали хороший клев. В Гольцеве и Салтовском проснулся рыбацкий азарт, и они на время забыли о Гастролере. К восьми часам клев пошел на убыль, а вместе с ним угас азарт, и Гольцев посчитал, что настал подходящий момент для разговора с Окуневым. Сняв с крючка очередного подлещика, он покачал его на руке и сказал:
— Хорош, красавец!
— Як, отвели хочь душу? — спросил Окунев.
— Не то слово!
— Виктор Александрович, а помните, в прошлом году, каких таскали? — подыграл ему Салтовский.
— Это что? Вот лет пятнадцать назад, когда отстреливали ракетный комплекс «Пионер» в Капяре, там такая была рыбалка, что карася голыми руками ловили.
— Вы че, ракетчики?! — оживился Окунев.
— Они самые. Стратеги! — подтвердил Гольцев.
— А у меня родич, Орест, тоже ракетчик, в Москве, профессор в этой самой академии, как ее…
— Петра Великого? — подсказал Салтовский.
