– Ты не сказала ей, что Брайану Ворделли очень повезло вчера вечером остаться целым и невредимым?
Мэгги усмехнулась, потом покачала головой:
– Нет. Я только сказала, что больше не хочу с ним встречаться.
Ник стоял около комода, обмотав полотенцем бедра, и расчесывал волосы, глядя в зеркало.
– И что она ответила?
– Бросила трубку.
Он посмотрел в зеркало на ее отражение:
– Только поэтому? Мэгги пожала плечами:
– Поэтому и потому, что ты живешь у меня.
Она сказала это довольно беззаботно, но Ник почувствовал, что слова матери ранили ее. Он подошел к кровати, сел рядом с Мэгги, обнял и поцеловал в макушку.
– Наша еще возьмет, – пообещал он. Мэгги ничего не ответила.
– Ты сказала ей о докторе Дэне?
– Нет. Не вижу смысла расстраивать ее еще сильнее.
– Уверен, полицейские скоро его поймают, – сказал Ник, испытывая сильное желание раскрыть, кто он на самом деле. За ночь он раз десять порывался это сделать. Он ненавидел ложь, ненавидел осознавать, что потом наступит расплата за нее. Вот только их с Мэгги чувства были такими новорожденными и хрупкими, что он боялся, как бы правда их не разрушила. Кроме того, поимка доктора Дэна была для него превыше всего. Он только вчера получил отчет из лаборатории, в котором говорилось, что кровь на блузке, что нашел в парке охранник, действительно принадлежит Саре Риттер. Кроме того, они обнаружили ее кровь на листьях, которые он собрал у лодочного причала. Так что теперь Ник сможет привязать к месту преступления и убийцу, и жертву. Если только найдет того, кто оставил след кроссовки под окнами Риттеров и на берегу реки. Если только… Плохо, что фоторобот не дал никаких зацепок. Плохо, что перед ним стоит такое большое «если».
– Мам, ты будешь еще читать? – спросил Зак, в нетерпении ожидая продолжения.
Мэгги словно не слышала его. Она смотрела на Ника.
– Если полиция не поймает его вовремя и он… доберется до меня, – тихо произнесла она, – ты позаботишься о Заке, пока не будут улажены формальности и его не отвезут к моей матери?
– Мне казалось, ты говорила, что твоя мать уже в возрасте?
– Да, но у меня больше никого нет.
Повернув к себе лицо Мэгги, Ник прижался лбом к ее лбу.
– Мэгги, ничего плохого не произойдет, ни с тобой, ни с этим маленьким мальчиком, – сказал он. – Я этого не допущу.
– Ты должна достать эти письма.
Мэгги сидела за компьютером в своей спальне. Одной рукой она сжимала телефонную трубку, а другой массажировала себе лоб. Рэйчел Нуньес, практикантка «Сиэтл индепендент» и «неназванный источник» в одном лице, вздохнула на другом конце линии.
– Мэгги, я не могу. Я уже говорила тебе вчера. Я просто не могу больше копаться в ее вещах. Они сейчас все в хранилище.
– Тогда иди в полицию и расскажи то, что знаешь.
– Ни за что. Полиция предъявит эти письма в суд, если в «Индепендент» узнают, что я рылась в столе Лолы. Меня уволят и больше никогда не возьмут на работу. А я надрывалась целых три года, чтобы попасть на это место.
– Я все понимаю, но полиция думает, что в этих письмах может содержаться информация, которая поможет им найти этого слизняка.
– Нет в них ничего такого. Я уже говорила тебе.
Мэгги провела рукой по нечесаным волосам. Ник ушел больше часа назад, но она еще не успела сходить в душ. Она отвечала по электронной почте на деловые письма и увиливала от неизбежного – вот этого звонка Рэйчел. Как и полицейские, она считала, что письма Лолы важны для расследования, но понимала, что будет трудно уговорить Рэйчел.
– Ты сказала, что смотрела их только раз. Могла что-то пропустить. Мы же не знаем, что там есть у полиции. Эти письма могут сказать им больше, чем ты представляешь.
– А если нет? Я просто разрушу свою репутацию и сведу к нулю шансы на карьеру журналистки.
– Но это ведь не просто так. Со времени своего приезда в Сакраменто доктор Дэн убил двух женщин. Мы должны сделать все, что можно…
– Тебе легко говорить, – прервала ее Рэйчел. – Это не ты потеряешь свою мечту.
– Я могу потерять намного больше, – сказала Мэгги. – Доктор Дэн прислал мне еще одно сообщение на голосовую почту. Он присылает мне письма. Он преследует меня так же, как преследовал Лолу, и если они не смогут его поймать… Рэйчел, у меня маленький сынишка. Я не могу вынести даже мысли о том, что с ним будет, если этот маньяк схватит меня.
– Так ты им скажешь? – требовательно спросила Рэйчел. – Ты скажешь им, кто я?
– Нет. Я не могу этого сделать. Я дала тебе слово и могу только надеяться, что ты мне поможешь. На кону человеческие жизни, включая мою собственную.
Рэйчел вздохнула:
– Если бы я считала, что эти письма действительно могут спасти чью-то жизнь, я бы сделала все возможное. Поверь мне, Мэгги. Но они никого не спасут.
– Позволь судить об этом полиции.
– Я не могу допустить, чтобы из-за меня полиция подала в суд на редакцию.
– Тогда найди способ снять с писем копии и отправь мне факсом. Я передам их полиции и не стану говорить, через кого получила. Тогда никто не сможет обвинить тебя или редакцию.
Рэйчел помолчала.
Мэгги молила Бога, чтобы та наконец согласилась.
– Посмотрю, что я смогу сделать, – в конце концов ответила Рэйчел и повесила трубку.
Несколько минут Мэгги сидела, уставившись на телефон. Она собралась было позвонить детективу Мендесу и сообщить, что добилась некоторого успеха, но потом отказалась от этой мысли. Она не могла гарантировать, что Рэйчел действительно достанет письма. Много что могло пойти не так. А вдруг она их просто не найдет? Или не сможет улучить момент, чтобы сделать копии? А если она передумает? Если, если, если! Казалось, эти «если» сейчас цепляются ко всему в ее жизни. Что, если полиция плохо присматривает за ее домом и доктор Дэн сможет проникнуть внутрь?
Что, если Ник ее не любит?
Прикусив губу, Мэгги повернулась к компьютеру. Настало время заняться вторым делом, которого она страшилась, – Джоном. Что бы Ник к ней ни чувствовал, совесть требовала от Мэгги рассказать Джону, что у нее есть мужчина, но она не знала, как это сделать. В прошлый раз, когда они «разговаривали», она сказала, что Ник – гей. Непросто будет объяснить, как он стал ее любовником.
Мэгги щелкнула по иконке с карандашом и начала печатать:
Привет, Джон!
Твой подарок вчера пришел, но я не смогла его открыть. Не хочу, чтобы твой милый жест заставил меня почувствовать себя виноватой еще больше. За последние двадцать четыре часа моя любовная жизнь коренным образом изменилась. Я должна была это предвидеть и подготовить тебя, но не хотела признаваться даже самой себе, что у меня есть еще кто-то. Помнишь моего жильца, которого я упоминала? И которого назвала геем? Ну, так вот он на самом деле оказался совсем не геем, и мы стали…
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
