– Нет, продолжай, пожалуйста. А что тебе понравилось в этой свадьбе?
Она удивилась, но, кажется, и обрадовалась.
– Да все было замечательно – церемония, прием. У нас ничего этого не было.
Джек усмехнулся:
– Верно. Жених был пьян до потери сознания.
Она отложила в сторону пирог, щеки у нее заполыхали.
– Мне хочется, чтобы ты не вспоминал об этом.
Джек засмеялся:
– Я сделаю все возможное, чтобы забыть, но это очень трудно.
Она вздохнула, и между ними повисло молчание. Шутливая реплика застыла на губах Джека. Фиона была серьезна. Для нее это значило очень много.
– А какой бы ты хотела видеть нашу свадьбу?
Фиона улыбнулась беглой улыбкой.
– Глупо даже думать об этом, у нас не было выбора. В особенности у тебя.
– Я не сожалею, что мы женаты. – Эти слова удивили его самого, но он знал, что говорил искренне. Теперь в его жизни появились цель, смысл и оправдание всего.
Она взглянула ему в лицо:
– Не жалеешь?
– Нисколько. Я даже теперь думаю, что у нас все хорошо.
Она поджала колени и обвила их руками.
– Я тоже думаю, что у нас все хорошо.
Он взял ее руку, обратив внимание на то, как мала была ее ладонь по сравнению с его.
– Фиона, я…
Раздался выстрел.
Джек вскочил, пистолет в его руке оказался раньше, чем замерло эхо.
Но в чаще леса ничего не было видно и слышно – ни малейшего движения, ни звука. Ничего, кроме зловещей тишины.
– Проклятие! – проговорил Джек. – Должно быть, кто-то охотится.
Фиона не отреагировала. Джек обернулся. Он увидел окаменевшее лицо, она открыла рот, словно собиралась что-то сказать, но не могла произнести ни звука.
Он опустился на колени.
– Ты не бойся. Когда я найду…
Кровь, густая, красная кровь расплывалась на белоснежном платье.
– Нет! – закричал Джек.
Губы у Фионы дрогнули, затем она стала медленно валиться ему на руки.
Джек поймал ее, бросив пистолет на одеяло.
– Девонсгейт! Хэмиш! – Им овладел страх. Он должен что-то сделать, чтобы спасти ее. Пятно крови быстро увеличивалось. – Проклятие, Девонсгейт! – отчаянно закричал он. – Фиона! О Господи, нет! – Слезы затуманили ему глаза, когда он принял ее в объятия.
Раздался шорох над его ухом, затем…
Трах!
Что-то взорвалось над его головой. Он упал на бок, привалившись к Фионе.
Он изо всех сил старался не потерять сознания, но холодная безжалостная тишина навалилась на него, и он полностью отключился.
Грегор вгляделся в чащу леса.
– Что-нибудь видишь? – спросил его Дугал.
– Да. Я вижу их обоих. Похоже, что у них пикник. – Он перевел взгляд на Дугала. – Так что попрощайся с мыслью, что Кинкейд привез ее сюда, чтобы убить.
– Ничего подобного я и не думал.
Грегор вскинул бровь.
Дугал покраснел.
– Просто я не доверяю ему, вот и все.
– Иногда я думаю, что он искренне заботится о ней. Вот сейчас он смотрит на нее так, словно она единственная женщина в мире. Интересно, он сам понимает, как он смотрит?
Дугал сердито сказал:
– Ему нужно всыпать как следует, чтобы он очнулся. Она лучшая женщина на земле, а этот дурак не может этого понять.
– Да.
– И мы должны быть здесь и защищать ее. Я не доверяю ему, и ты тоже еще недавно не доверял.
– Тебе не приходило в голову, что у него было много шансов причинить ей вред, если бы он этого захотел? Столкнуть с лестницы, подсыпать толику яда в утренний чай. Это было бы совсем нетрудно, – заметил Грегор.
Дугал почесал подбородок, посмотрел сквозь деревья.
– О Господи! Он собирается ее поцеловать. Я не люблю на это смотреть.
Братья отвернулись, продолжая сидеть на стволе упавшего дерева. Стояла тишина, если не считать бормотания ручья.
Наконец Дугал посмотрел на Грегора:
– Мне тошно в этом признаваться, но, возможно, ты прав. Нам не нужно здесь находиться.
Грегор кивнул, и они направились к своим лошадям.
Дугал повернулся, собираясь пройти под низко опущенными ветвями, но вдруг остановился и снова всмотрелся в чащу.
– Что там? – спросил Грегор.
Дугал некоторое время продолжал всматриваться в чащу, склонив набок белокурую голову, наконец пожал плечами:
– Мне показалось, будто я что-то видел, но оно исчезло. Вероятно, ничего и не было.
Они перешли маленький ручеек, и тут внезапно раздался выстрел. Дугал повернул побледневшее лицо к брату, и они оба почти одновременно крикнули:
– Фиона!
Они бросились бежать, преодолевая поваленные деревья, пни и буераки, тяжело и натужно дыша. Обогнув дубовую рощицу, они выбежали на поляну.
– Фиона! – Грегор бросился к тому месту, где она лежала на одеяле. Кровавое красное пятно расплывалось на ее платье, лицо было смертельно бледным. На одеяле рядом с ней находился пистолет Кинкейда. Грегором овладела такая ярость, что в следующее мгновение небо над головой раскроила огромная молния.
– В деревню! – мрачно приказал Дугал, приторочив пистолет к поясу. – Старая Нора разбирается в медицине получше любого доктора.
Грегор кивнул и зашагал к лошадям с Фионой на руках, которая не проявляла признаков жизни. Как позволил он этому случиться? Когда с поразительной быстротой набежали облака, он передал Фиону Дугалу, который уже сидел верхом на своей лошади.
Дугал тут же пустил лошадь галопом. Грегор последовал за ним, молча давая клятву в том, что месть неизбежна. И адресована она будет не только Джеку Киыкейду, но всей семье, которая породила этого сукина сына.
Ад проснулся.
Глава 20
Да, они принесли ее ко мне. Двое мужчин, полных такого отчаяния, которое невозможно себе представить. И, пока я занималась ею, без конца сверкали молнии и ревел ветер, вырывая из земли с корнями деревья, и даже самые смелые из людей пали на колени и стали молиться.
Старая Нора из Лох-Ломонда – трем своим маленьким внучкам однажды холодной ночью
Джек медленно пробуждался, как если бы слои марли медленно спадали с его мозга. Он лежал на дощатом полу, руки его были связаны за спиной, голова отчаянно болела. Над головой грохотал гром, и удары его были столь мощны, что вокруг сотрясалась земля.
Джек попытался вспомнить что-то, что-то важное… воспоминание… Фиона!
Он содрогнулся от ужаса.
– Ну ты! Уже очнулся?
Молния расколола небо, осветив лицо мужчины, который стоял в темноте. Он был широкоплеч, с мощными руками, крупными чертами лица, которое было в грязи, нос картошкой, длинные волосы падали на глаза.
Мощный удар грома заставил мужчину выглянуть в окно.
– Кошмарная гроза, никогда не видел такой.
Джек понимал: гроза означает, что где-то поблизости находились братья Фионы, и их сердца рвались на части так же, как и его сердце. Он старался не думать о кровавом пятне на платье. Фиона не могла умереть. Он это напрочь отвергал. Он рассчитывал, что они будут под надежной защитой Хэмиша, Девонсгейта, а также двух лакеев. Так в чем же ошибка? Кто это совершил и почему?
