непроглядный смог. Мне было всего семь лет, но в памяти многое осталось. Сначала нас с сестрой родители пытались пристроить в Подмосковье на чьей-то даче, считалось, что на природе жара легче переносится, чем в городе. Но когда начались лесные и торфяные пожары, и вокруг Москвы начали гореть деревни, нас забрали обратно в город.
На всю жизнь запомнил кровавое солнце в кромешном смоге над Москвой. Зрелище было жуткое и завораживающее одновременно.
Трава стала жёлтой, а деревья сбрасывали листву.
Нечего тут делать жене летом, однозначно. Пусть сидит в Паланге. А с Родькой ей веселее будет. И я побуду с ними. Если работа какая хорошая наклюнется, типа гастролей с лекциями, поеду поработаю и снова вернусь. Недалеко ведь. Правда, там уже и рожать будет совсем пора… блин, как все непросто. Не помню ведь, когда эти пожары и смог прекратились. Если в августе, то можно будет и вернуться пораньше домой. Тем более, обычно со второй половины августа и погода на Балтике не фонтан. А что комната будет до конца августа оплачена – невелика потеря, не такие и большие деньги.
– Отлично! Всё, Родька, я договорился! – обрадованно заявил сыну Григорий. – Поедешь с Пашей и Галией на море летом.
– Ура! – завопил счастливый пацан на весь школьный стадион.
«Я договорился!». Ну, Гриша, молодец. – усмехнулся я про себя и улыбнулся, глядя на Родькину радость.
Возвращаясь после зарядки домой, заметил ту самую соседку, про которую жена рассказывала, что половики по утрам выбивает. Женщина, как женщина, среднего роста, худая, болезненная, лет чуть за сорок, в старой вязаной шапке. Серая шаль повязана на груди крестом. На специальной перекладине висела дорожка и небольшой ковёр. Рядом лежал ещё какой-то половик, кое-как закиданный снегом, женщина чистила его веником. На мой взгляд чистки снегом вполне достаточно, зачем еще на перекладине выбивать? Но меня она не сильно беспокоит, я уже не сплю. Прошёл молча с Тузиком в свой подъезд мимо неё, поймав её настороженный взгляд, как будто она была готова, что я скажу ей что-то или сделаю. Странная она, конечно…
Галия уехала пораньше, оставив мне завтрак на плите. Ей сегодня на анализы, потом сразу в институт. Интересно, догадалась она захватить для Жариковых подарки?
Я-то ещё с вечера положил в портфель журналы для Риммы Сатчан и Маши Шадриной. Галия ещё спицы просила ей одни передать.
В университете, встретившись с Брагиным, искренне поблагодарил его за помощь, жена рассказывала, как он ходил с ней и по магазинам, и два раза мотался на водительские курсы. Договорился, что забегу к нему вечером. Хотелось бы сразу отблагодарить товарища, а то вчера не до этого было.
После первой же пары меня вызвал Самедов, видать, сильно у него подгорает… Ладно, сейчас буду выкручиваться.
Глава 21
г. Москва
Решил вести себя уверенно, всё равно Самедов не сильно понимает, какой мне предстоит объём работы в связи с его поручением.
– Добрый день, Рашид Фархатович. – заглянул я в его кабинет. – Можно?
– Заходи, Ивлев. – сразу отложил он в сторону бумаги, с которыми работал. – Ну, что скажешь? Успел поработать с моими документами?
– Успел все просмотреть. – ответил я. – Я правильно понял, это та самая фабрика, где мы уже были с Прожектором?
– Правильно ты всё понял. По документам что?
– Ну, это обычные накладные на передачу сырья. Что с ними надо сделать?
– Как что? – опешил Самедов. – Найти нарушения!
– Рашид Фархатович. Чтобы найти нарушения, одних этих накладных мало. Данные в документах сопоставлять с чем-то надо, по-другому несоответствия не найти. Ну, имеем мы расход сырья и что? С чем его сравнивать? Как определить, верный он или нет?
– Что ты хочешь сказать?
– Нужны ещё документы… – пожал я плечами.
– И какие тебе нужны документы? – недовольно спросил Самедов.
– Это зависит от того, какие предполагаются нарушения. – невинно хлопая глазами, ответил я.
– А поточнее.
– Могут понадобиться технологические карты, накладные на приобретение сырья, ведомости передачи готовой продукции на склад, накладные на реализацию…
– Сдурел что ли? – цыкнул на меня Самедов. – Куда столько?
– А какие нарушения предполагаются? Знать бы, тогда можно ограничиться одним каким-нибудь видом документов.
– Знали бы, какие нарушения, тебя не спрашивали бы. – разозлился Фархатыч.
– Ну, давайте, как в прошлый раз, ту же схему проверим. – предложил я примирительно, зная, что на фабрике, в этом смысле, всё чисто. А сам лихорадочно соображал, какие же документы попросить, чтобы легче было за ними следить.
– Хорошо. Что тебе для этого нужно?
– Давайте, с техкарт начнём. – предложил я, всячески демонстрируя готовность к сотрудничеству.
– Так… Это так и называется? Техкарты? – сменил гнев на милость Самедов, приготовившись записать.
– Технологические карты, – продиктовал я. – производства изделий.
Вот и поговорили. – думал я, выйдя из его кабинета и возвращаясь на занятия. Если их крот не попадется в этот раз, ну, тогда я не знаю…
Не стал дожидаться окончания пар, сбежал в перерыве с занятий и помчался в Пролетарский райком. Сатчан встретил меня взъерошенным и настороженным.
– Ну, что тут у вас? – с ходу озабоченно спросил я. – Случилось что?
– Да, в том-то и дело, что ничего. Затихарился, гнида, и сидит на нас смотрит и посмеивается. – раздраженно ответил Павел. – А у нас, как назло, ни одной мысли подходящей…
– Ну, почему же. – возразил я ему. – Родилась тут одна, вполне себе, подходящая мыслишка. Вынужден был сегодня импровизировать. – Сатчан ошарашенно уставился на меня. – Да. – горько усмехнулся я. – Голова гораздо лучше работать начинает, когда тебя к стенке прижимают.
– Рассказывай. – опомнился он.
Пересказал ему сегодняшнюю встречу с Самедовым, как он злиться начал, как обрадовался, что есть вариант сдвинуться с мертвой точки.
– Похоже, его торопят. – сделал вывод Павел. – Он, небось, думал, что ты вернёшься и сразу что-то выявишь и ему предъявишь, а ты приехал и вместо результата заявил, что материала недостаточно. Так… И что ты у него ещё попросил?
– Техкарты. Если я правильно помню, они в кабинете начальника скорняжно-пошивочного цеха. Там не такой проходной двор, как в
