Покинув экипаж рядом с небольшим отелем «Ль'Авр Блё», бывший граф Дракула окинул его окрестности безразличным взором, после чего зашагал к вокзалу: поезд на Монако ждать не будет!..
Ровно через трое суток этот же мужчина, странным образом помолодевший и постройневший, к тому же еще и обзаведшийся небольшими подкрученными усиками и щегольской бородкой, зашел в купе поезда «Париж-Санкт-Петербург», сбросил на столик свою трость и саквояж, и с явным вздохом облегчения завалился на длинный и широкий диван. Когда картинка за окном дернулась, он устроился поудобнее, поправил что-то неприметное на левой руке, и замурлыкал тихую мелодию. И если бы только кто-то исхитрился подобраться и ее услышать (а еще в совершенстве знал русский язык), то этот невероятно ловкий некто вполне мог бы разобрать и довольно странные слова:
– Не кочегары мы, не плотники – но сожалений горьких нет, как нет…
Глава 10
Пятнадцатого октября одна тысяча восемьсот девяносто второго года, на главном (потому что единственном) перроне Сестрорецкого вокзала, собралась интересная группа мужчин. Одинаково рослые, мощные, двигающиеся с какой-то кошачьей грацией, они провожали своего товарища в дальнюю дорогу. Очень дальнюю – и в весьма суровые края. Вот только Сошников, которого суд приговорил за неумышленное убийство железнодорожного вора к двухлетнему поселению в Сибири, подавленным или хотя бы мало-мальски расстроенным не выглядел – потому как уезжал он не отбывать наказание, а всего лишь в командировку.
– Ну что, брат, до встречи?
По очереди обнявшись со каждым из тринадцати провожающих, Демид глубоко вздохнул, прощаясь с привычной обстановкой и кругом общения. Еще раз огляделся, со значением всем подмигнул, и пропал за фигурой кондуктора, зайдя в зеленый вагон. Нашел свое место, успокаивающе улыбнулся жене, шикнул на старшенького, чтобы тот сидел спокойно, и пошел проверить – как там устроился десяток его новых подчиненных, до недавнего времени работавших в фабричной охране. Все, как и он, были семейными мужиками, все отслужили свое в Пограничной страже, много знали и еще больше умели, вот только, в отличие от него, ехали на Дальний Восток не в долгую командировку, а навсегда. Чтобы там осесть на земле, спокойно жить, и спокойно работать… Амурскими егерями. И то, что их только десять, никого не смущало – ранней весной следующего года из Сестрорецка отправятся по их следу новые десятки. И будут они выезжать до тех пор, пока дальневосточные владения князя Агренева не станут полностью защищены от разных там браконьеров и воров, а его работники от любых посягательств на их жизнь и здоровье. Словно прощаясь с городом, тоскливо завыл паровозный гудок…
Ту-ууу!..
Оставшиеся на перроне экспедиторы, терпеливо дождались отправления состава, молча переглянулись и зашагали в поселок, проигнорировав все зазывания и вопросы привокзальной извозчицкой братии. Еще недавно их было пятнадцать и все было хорошо – а теперь командир ими недоволен, вдобавок один уехал, а второй… Второй навеки упокоился в закрытом, и очень добротно заколоченном гробу: тело Глеба, скинутое в канализационный коллектор, и вынесенное Неглинкой в спокойные струи Москва-реки (где его и увидели мальчишки-рыбаки), успело основательно испортиться и разбухнуть. Так основательно, что опознать его еще можно было, а вот нормально попрощаться не получилось. О том же самом думал и их непосредственный начальник, направляющийся от проходной на третий этаж управы – а еще невольно вспомнил, как тяжело было говорить его жене и детям о том, что их отец и муж никогда больше не вернется. Его ведь вина, он всем экспедиторам прямой начальник!.. Грузно усевшись за свой стол и оглядев сразу пять папок с важными бумагами, уже неделю ждавшими его внимания, господин Главный инспектор Русской оружейной компании обреченно вздохнул, и подтянул к себе первую укладку:
– И как-то ты, командир, только и умудряешься не потонуть в этой бумажной трясине?
В это же время, примерно в сорока верстах от Сестрорецка, стоя на утоптанной земле Ораниенбаумской Офицерской стрелковой школы, князь Агренев повел глазами по-сторонам – на какое-то мгновение ему вдруг показалось… Впрочем, нет, все было так, как и должно. Работники компании давно уже заняли свои места, оборудование (в том числе и стреляющее) было трижды проверено, а зрители, поблескивающие золотом погон, а так же лысинами и моноклями, приготовились полной мерой наслаждаться очередным «пикничком для избранных», устроенным известным оружейным магнатом.
– Господа! С вашего разрешения, я позволю себе пренебречь долгими вступительными речами, ведь краткость, присущая всем военным, является еще и сестрой таланта.
Одновременно с этим словами на дальнем конце полигона стали появляться мишени, раскрашенные весьма интересным образом – в цвета русской пехоты.
– Предположим, что вон там готовится к атаке рота. А там.
Рука в серой перчатке плавно указала на недлинный окоп полного профиля, в коем сидели шестеро мужчин в пятнистой форме, вооруженных новыми винтовками и пулеметный расчет – последний как раз сноровисто заправлял ленту-«двухсотку» в свое тупорылое орудие производства.
– Пехотное отделение при поддержке пулемета. Расстояние между ними что-то около ста саженей. Скорость передвижения мишеней соответствует таковой у бегущего во весь рост солдата, построение – согласно действующему уставу.
Многочисленные гости оживленно загудели: наконец-то получили свое объяснение несколько десятков рельсовых «ниток», проложенных прямо по полигону, пыхтящая в большой яме паровая лебедка и прочие непонятные конструкции.
– Итак, начнем, господа.
Пахффыр!
Хлопнула ракетница, посылая в небо яркий зеленый огонек – и деревянные пехотинцы двинулись вперед, постепенно набирая довольно высокую скорость.
Та-та-та-та-та…
Пулеметная очередь казалась бесконечной, немного оглушая своим басовитым треском. Пауза в несколько секунд, заполненная слитным хлопком шести винтовочных выстрелов – и БАС опять заговорил, выбивая множество щепок из последних целых мишеней.
– Все! Рота, по сути, перестала существовать как воинская сила, ценою всего лишь примерно трехсот-четырехсот ружейных патронов. Это, даже со всеми сопутствующими столь интенсивной стрельбе тратами – всего пятнадцать-двадцать рублей. В то время как на должную подготовку, содержание и вооружение солдата Русской императорской армии казна тратит не меньше двухсот пятидесяти рублей. В год. Довольно выгодный размен для противников империи, не правда ли, господа?
Генералы, среди которых на сей раз присутствовал и признанный авторитет военного дела, командующий войсками Киевского военного округа, автор довольно популярного (особенно среди генштабистов) труда «Учебник тактики», и прочее, и прочее и прочее – сам генерал-адъютант Драгомиров, так же печально известный своим неприятием любого скорострельного оружия и военных игр, начали оживленно обмениваться мнениями. А неприметный человечек, во время всего действа размеренно крутивший ручку кинокамеры, поймал разрешающий кивок молодого аристократа, подхватил треногу и заторопился в сторону «героически погибших солдат», дабы отснять несколько крупных планов.
– Через несколько минут мишенное поле приведут в порядок, и если будут желающие лично проверить мое, признаюсь, довольно дерзкое утверждение?.. Что же. Тогда давайте предположим, что раз атака пехотой провалилась, в дело пойдет кавалерия, в количестве эскадрона.
Кинорепортер быстро убрался прочь, на дальнем конце полигона разом поднялись высокие мишени, раскрашенные в цвета русских драгун, и многие заметили, что расстояние атаки увеличилось до двухсот саженей.
Пахффыр!
Стоило ярко-зеленому огоньку подняться в небо на свой первый десяток метров, как мишени очень резво двинулись вперед, моментально набрав высокую скорость.
Та-та-та-та-та…
Последняя мишень упала в трех саженях от окопа – с двумя дырками от пуль в груди «драгуна», и тремя не менее аккуратными отверстиями в силуэте его «коня».
– Эскадрон рассеян и по большей части уничтожен, ценою все тех же трехсот-четырехсот патронов. Размен, как вы понимаете, господа, еще более не в нашу пользу.
Гости более чем оживленно загудели, а несколько офицеров решительно поднялись со своих мест, дабы лично проверить все утверждения магната.
– Недурное представление, князь. Но позвольте узнать, что же будет делать ваше воинство, когда противник выкатит пушки на прямую наводку?
Офицеры, переглянувшись, уселись обратно, а генерал-адъютант свиты Его императорского величества скуптически хмыкнул и подвел черту:
– Понадобится самое большее два снаряда, чтобы перемешать с землей это ваше отделение.
