Хью всхлипнул:
— Карен! Карен! Моя милая девочка!
— Ну как? Тебе лучше? Наверное, сразу следовало сообщить тебе, что при вскрытии захоронения присутствовал священник и были произведены все необходимые церемонии. Все было в точности так же, как если бы она была одной из Избранных. Специальная служба по моему разрешению. А после того как были произведены исследования, буквально каждый атом вернули на место и могила была зарыта с соблюдением всех положенных обрядов.
— Это правда, Хью, — сурово сказал Джозеф. — Я был там. И возложил на могилу свежие цветы. Цветы, которые всегда будут свежими, — так мне сказали.
— Конечно, будут, — подтвердил Понс. — До тех пор, пока не распадутся от обычной эрозии. Я не знаю, почему вы используете для этого цветы, но, если необходимы еще какие-нибудь обряды или нужно принести какие-нибудь жертвы во искупление того, что, на ваш взгляд, святотатство, — ты только скажи. Я прекрасно понимаю: в другие времена обычаи были иными.
— Нет. Нет, пусть будет так.
— Как хочешь. Все это пришлось сделать по соображениям научной необходимости. Мне показалось, что это разумнее, чем ампутировать, например, один из твоих пальцев. Другие тесты также заставили моих ученых примириться с очевидностью. Пища, законсервированная методом настолько древним, что я сомневаюсь, знает ли кто-нибудь из современных специалистов по гастрономии, как его воспроизвести… а все же продукты оказались вполне съедобными. По крайней мере, несколько слуг ели их, и никто не отравился. Необходимо упомянуть об удивительном перепаде радиоактивности между внутренней и наружной поверхностью покрытия. Я указал ученым на этот факт. Основываясь на информации, полученной от Джо, я приказал им искать данные в подтверждение того, что это событие произошло в начале войны между Западом и Востоком, в ходе которой было уничтожено все северное полушарие.
И они нашли эти данные. Расчеты показали, что сооружение, вероятно, находилось в эпицентре атомного взрыва. И все же оно оказалось целехонько. На почве этого возникла гипотеза, настолько дикая, что я не буду утомлять тебя, излагая ее. Ученым же я просто велел продолжать исследования.
Но самое главное — это целый ряд исторических сокровищ. Я ведь историк, Хью. История, если к ней умело подобрать ключи, может поведать обо всем на свете. И сокровищем, само собой, являются те книги, которые попали сюда вместе с вами. Я не преувеличивая могу сказать, что теперь они — самое ценное мое достояние. В мире имеется всего лишь две копии Британской энциклопедии, но они другого издания и пребывают в таком плачевном состоянии, что представляют собой скорее раритет, нежели источник, с которым мог бы работать ученый. В Смутные Времена о них, видимо, никто не заботился. — Понс откинулся назад. Он казался прямо-таки счастливым. — Но зато моя в превосходном состоянии! — И добавил: — Я прекрасно сознаю значимость и других книг. Буквально все они — сокровища. Особенно «Приключения Одиссея», которые известны только по названию. Наверно, иллюстрации тоже относятся ко временам Одиссея?
— Боюсь, что нет. Художник в мое время был еще жив.
— Это плохо. Но тем не менее они превосходны. Примитивное искусство гораздо более сильно, чем современное. Но я слегка преувеличил, сказав, что книги — самое ценное мое приобретение.
— Почему?
— Потому что самое ценное — это ты! Вот почему! Разве ты не рад этому?
Хью слегка помедлил, затем ответил:
— Рад, если это правда. (Если правда то, что я твоя собственность, надменный ублюдок, то пусть уж я лучше буду ценной собственностью).
— О, конечно, конечно. Если бы ты говорил в модальности подчиненного, ты не смог бы выразить сомнение. Помни, Хью, я никогда не лгу. Ты и тот, другой… Как его, Джо?
— Дьюк.
— Вот-вот, Дьюк. Джо очень высокого мнения о твоей образованности и более низкого о его. Но дай я объясню. Есть и другие ученые, которые владеют древним английским. Поскольку он не лежит в основе современного Языка, занимаются им очень немногие. Тем не менее ученых я мог бы найти. Но мне никогда не сыскать такого специалиста, как ты. Потому что ты в то время жил и, следовательно, сможешь делать переводы со знанием дела, без этих сводящих с ума четырех, а то и пяти разных толкований одного и того же отрывка, которые обесценивают большую часть переводов древних текстов, а все потому, что ученые не знают, о чем же на самом деле писал древний автор. Я называю это нехваткой культурного контекста. И, вне всяких сомнений, ты можешь объяснить мне вещи, которые очевидны для тебя и непонятны мне.
Ведь так? Теперь ты понимаешь, что мне нужно? Начинай с Британской энциклопедии. Приступай к работе прямо с сегодняшнего дня, садись за перевод. Делай его как можно скорее, царапай как-нибудь, а уж в презентабельный вид текст приведет кто-нибудь другой. Понимаешь? Ну и хорошо, тогда иди и начинай.
Хью с трудом сглотнул.
— Но, Понс, дело в том, что я не умею писать на Языке.
— Что?
— Меня обучили только говорить, но никто не учил меня читать и писать.
Понс прикрыл глаза.
— Мемток!
Главный Управляющий Дворца появился с быстротой, навевающей подозрения о подслушивании. Да так оно и было: он прибегнул к способу, о котором, как он считал, ничего не известно Лорду-Протектору. Чтобы усыпить бдительность Повелителя, на всякий случай Мемток тяжело дышал. Такие проделки, конечно, были довольно рискованны, но он считал их необходимыми для более тщательного исполнения своих обязанностей. Во всяком случае было безопасней шпионить за Их Милостью самому, чем конспиративно засылать к нему не совсем глухонемую прислугу.
— Мемток, я ведь велел тебе научить его говорить, читать и писать на Языке!
Хью слушал их разговор потупив глаза, в то время как Главный Управляющий пытался возражать, что подобного приказа ему никто не отдавал (это действительно было так), но тем не менее он был выполнен (очевидная ложь), и что он вовсе не пытается возражать Лорду-Протектору (вещь совершенно нетерпимая, невозможно даже и представить, чтобы кто-нибудь пытался)…
— Чушь, — оборвал его Понс. — Я и сам не могу понять, почему я никак не отправлю тебя в угольные шахты. Ты бы живописно смотрелся в забое. Белизну твоей кожи прекрасно оттеняла бы въевшаяся в нее здоровая угольная пыль. — Он слегка пошевелил своим жезлом, и Мемток побледнел еще больше. — Ладно, исправляй свой промах. Пусть полдня с ним занимаются чтением и письмом, а другую половину дня пусть он переводит и диктует в рекордер. Я мог бы и раньше подумать о диктовке — письмо занимает слишком много времени. Но все равно я хочу, чтобы он умел читать и писать. — Он повернулся к Хью: — Еще что-нибудь тебе нужно? Подумай.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
