руки убрав, здоровается и к потолку своему возвращается, а я к ней иду. Не ждет, не стесняется, на встречу бежит и за шею обняв в губы целует. Родная такая уже. — Что помогать, говори! — закатывает рукава белой рубашки поверх майки и оглядывает помещение.
— Грязная вся будешь, хватит, что я как чёрт! — хлопаю себе по спортивным штанам, от чего пыль вокруг клубится начинает. — Идём, покажу кое-что! — беру за руку и на кухню веду. Та идет, но по сторонам оглядывается. Второй раз уже здесь, за неделю, что не была, значительно все поменялось. Мебель, даже выгодно распродать удалось, оказывается, кто-то как раз искал такую, аля винтажный стиль. — А чего не хвастаешься? — отпускаю талию и нагибаюсь через производственный стол.
— Это мне? Олег! — преображается на глаза Мила расплываясь в улыбке и ныряя в розовые лепестки букета мило сморщенным носиком.
— Поздравляю! — к себе притягиваю и в сторону отклонившись поцелуй запечатываю.
— А если не сдала? — хитро щурится чуть отклонившись.
— Ты не могла! — скептически, знаю что из кожи лезла чтобы все ЕГЭ сдать.
— Спасибо тебе огромное! Они просто… — снова в них окунается, — Волшебные! Как всегда! — глазами льдинами на меня смотрит. Окунаюсь, зарываюсь. Когда рядом пульс так молотит, сума схожу, плавлюсь как при плюс сорока.
— Олег! — шепчет мне в губы. Тихо, зазывающе. А у меня от этой нежной вибрации ее голоса чуть ли пар из ушей не валит. Целуемся, обнимаемся, жмемся. Вкусная конфета.
— Я уже не могу, — ноет она сладко, предельно вжимаясь в меня. А я уже готов, я уже два месяца как смертельно готов!
— Мила… — хрипло выходит. От себя отнимаю, любимое лицо в руки беру. Губки от этого еще пухлее становятся, целовать — не нацеловаться, в глаза смотреть- не насмотреться. Нимфа манящая! Снова на губы нападаю и в нее толкаюсь, чтобы не думала, что не хочу. — Скоро, ладно? — обещаю. Снова целую. За такие слова себя самого отхлестать хочется! Тем более что уже не первый раз такое говорит. Как это выдержать? Невозможно!
— Вар! Пацаны там до бетона добрались… — заваливается Павлик и замирает. — Бл. ть. Сорян.
— Это Мила, Мила — это Павел, мой друг. — представляю ему краснощекую смущенную девушку. Та отлипать не спешит, чуть улыбается и руку протягивает.
— Привет, — здоровается и чуть ли не по слогам говорит с выпученными глазами и искаженным ртом.
— До бетона как раз и надо! — отвечаю и на стол облокачиваюсь. Всю кровь из меня достает и в одно место направляет, стоять на ногах физически сложно. Соблазнительница мелкая!
— Ок. — кашляет парень и спешно пятится назад.
— Упс! — довольно и невинно волосы назад вскидывает и на мне снова повисает. Сжимаю ее, улыбаюсь. И эти ее: Хочу и Не могу перфоратором мозг долбят. Я уже что обещать не знаю, экскурсию по квартире должен, Балаклава тоже за мной уже дня три как висит, ну а Фиолент и так каждый день на языке.
День рождение у нее через три недели, сам с собой поспорил. Важно. Хоть и нереально сложно, но зачем-то держусь, снова испытываю себя на прочность. Дурак!
— На ужин сегодня к нам придешь? Пожалуй-у-уста! — хитрой лисой тянет обжигая губы своим дыханием сладким.
— У меня еще две машины приехать должны. Не уверен, что успею.
Она знает что сегодня я до ночи, уже давно на этот день договорились, что вывезем отсюда всё.
Губку свою дует, отклоняется обиженно. Догоняю ее, за лопатки придерживаю и прикусываю ту, что выставила. Ойкает, смеется, волосами своими руки щекочет. Понимает все. Я знаю! И это капец как важно сейчас! Что не нагнетает и не обижается!
— Ла-а-адно. — выдыхает она. — Помочь хочу! Что делать мне? Все участвуют, я тоже хочу!
— Идём, активистка! — Беру за талию и чмокнувшись выходим.
51
Мила
— Ну что, последний рывок ребятки? — грустно выдыхает учительница сложив руки в ладошки окидывая каждого взглядом.
У нас последний урок, это даже не урок, а так, организационное собрание перед вручением аттестата. Здесь всё серьезно: пропуски для близких, отведенные места в зале, ограниченное количество приглашенных, шоу-программа, несколько фотозон и приглашенные фотографы. Уровень подготовки впечатляет. Марья Степановна даёт несколько напутственных слов, она волнуется на ровне с нами, ведь отпускает своих птенцов в свободный полет. Даже я к ней за те несколько месяцев пронялась тёплыми чувствами.
— Милашка, готова? — неожиданно выходит ко мне парень. А мне Соня как раз звонила, несколько раз, что уже странно, взять трубку, пока Марья Степановна распиналась с застывшими слезами на глазах, я не могла, поэтому как только та закончила, выбежала в коридор узнать что стряслось.
— Ты о чём, Федь? — отрываюсь от экрана и на него непонимающе смотрю. — Конечно готова! — улыбку надеваю, какой переживательный. Но зря, какого-то бешеного предвкушения и трепета по данному поводу я не испытываю.
— Ну как, отблагодарить меня! — проходится ладонью по корсету, в который я сегодня на половину упакована.
— У меня парень есть! — обрываю и незаинтересованно возвращаюсь к подруге. Думала то, что мы уже три недели практически не общались, убило даже тот намек на дружбу, который как мне казалось у нас был.
— Мил, мы же в одном универе учиться будем, не порть ни себе ни мне настроение на берегу. — Как-то слишком заносчиво с ухмылкой изрекает.
— Ты о чем это сейчас? — быстро опускаю телефон и на него смотрю, пытаясь вникнуть в смысл. Мне не нравится его тон и то как она нависает слишком близко, но он ведь самым адекватным был, поэтому с выводами не спешу.
— Ты должна мне! Я слишком много времени на тебя потратил, и хочу чтобы оно мне окупилось. Ты что думала, твое комфортное нахождение здесь просто так тебе предоставлено было, за красивые глазки?!
— Федя? Ты это шутишь так? Неудачно! — смеюсь я с непривычно прямого лица одноклассника. Но он не тянет губы в улыбке, стоит, напирает.
— Я всем расскажу что ты бревно-бревном, на детали не поскуплюсь, ты знаешь, я могу! — обволакивает руками и колено между ног толкая в
