– Прости, родная. – Сказав это, Андрей отстранил жену и, передав ей сына, направился к этой группе.
Он шел тяжело. Казалось, ноги налились свинцом, и каждый шаг давался с большим трудом. Но он упрямо шел вперед, и остальные селяне расступались перед ним, давая ему пройти и перешептываясь между собой. Только один человек и не подумал посторониться. На нем была черная ряса брата-инквизитора, на лице застыла сосредоточенность и явное желание задать несколько вопросов, и, судя по всему, вопросы эти должны были быть неприятными: он явно не собирался высказывать поздравления по случаю возвращения.
– Сэр Андрэ… – строго начал инквизитор.
– Не сейчас, – перебил его Андрей.
– Да как… – попытался было возмутиться столь непочтительным поведением инквизитор.
– Я сказал: не сейчас. – Сказано это было так, что инквизитор, несмотря на всю свою заносчивость, понял, что перегибать палку сейчас не стоит. Но он припомнит этому рыцарю свое унижение.
Не проронив больше ни слова, инквизитор посторонился, давая пройти Андрею. Но хотя его губы не произнесли ни слова, весь его вид говорил о том, что этот человек, посмевший выказать свое пренебрежение представителю инквизиции, еще пожалеет об этом.
Андрей приблизился к женщинам и, посмотрев каждой в глаза, приготовился говорить, но предательский комок не только не хотел разжать свою стальную хватку, а, наоборот, усилил ее, не давая вытолкнуть из горла ни единого слова. Все же пересилив себя, Андрей срывающимся голосом проговорил:
– Анна, Агнесса, Улис, Эни. Я не смог уберечь ваших мужей, хотя, Бог свидетель, сделал все возможное для этого. Ни я, ни остальные из нашего отряда, даже наши новики не щадили себя, но Господь распорядился так, что именно ваши мужья покинули этот мир. Покинули с гордо поднятой головой, до конца исполнив свой воинский долг. Ценою своих жизней они спасли жизни многих людей. И я, и они, и вы знали, что путь, на который мы вступили, может привести нас к тому, что однажды нам придется заплатить высокую цену. В этот раз ее заплатили они. Простите, что не сумел вернуть вам ваших мужей.
В ответ женщины только всхлипывали, утирая слезы, и вразнобой крестили Андрея. Последняя из вдов, Кристина, стояла, застыв каменным изваянием. Весь ее вид как бы говорил: как же так, ведь мой муж тоже пал на поле боя, так неужели его память не достойна упоминания, а она – добрых слов от сюзерена? Но она ошибалась: Андрей вовсе не забыл о ней.
– Кристина. – И без того дрожавший голос Андрея едва не сорвался окончательно, но он смог совладать с собой. В это время все уже смотрели на Андрея и вдов, всяческие разговоры прекратились. Лица мужчин стали хмурыми, а на глаза женщин навернулись уже горькие слезы сопереживания тем, кому не посчастливилось встретить своих близких. – Большая орда орков шла в набег, и остановить их мы не могли. Не могли и достаточно долго удерживать крепость. Был только один выход – во всяком случае, я не знал тогда другого, да и сейчас не знаю, и доведись вернуть все назад, то прошел бы той же дорогой. Мы должны были предать огню стойбища орков, вынудить орду повернуть назад в степь, чтобы защитить свои семьи. Мы нападали на стойбища, уничтожали всех, до кого могли дотянуться, и давали возможность спастись немногим, чтобы они разнесли весть по округе и донесли до орды, что отряд людей нападает на стойбища орков. Мы знали, что кочевники бросятся на наши розыски, и были готовы погибнуть все как один, только бы орда отвернула от поселений людей и повернула обратно в степь. И орда повернула. Воины кочевников преследовали нас и днем и ночью. Иногда мы останавливались, давали им бой, злили еще больше – и вновь уходили от погони. Мы кружили по степи, пока не поняли, что выиграли достаточно времени, дабы войско собралось и выдвинулось к границе. В этих стычках погибли наши боевые товарищи. Пятеро погибли от рук орков. Шестой был тяжело ранен. Это был Боб. Твой муж. Его можно было бы спасти, рана была хотя и тяжелой, но не смертельной, при надлежащем уходе его можно было поставить на ноги. Но мы не могли взять его с собой, так как тогда двигались бы значительно медленнее и погибли бы все. Я отвечал за жизнь Боба, но я отвечал и за жизни остальных. На чаше весов была жизнь твоего супруга – и жизни остальных. Не орочий клинок прервал его жизнь, это сделала моя рука. – Достав боевой нож, Андрей протянул его рукоятью Кристине: – Вот этим ножом я отнял жизнь у Боба. Я не оправдываюсь, ибо нет оправдания командиру и сюзерену, лично прервавшему жизнь своего воина и вассала. Я рассказываю, как все было.
– Он умер достойно? – глухо спросила женщина.
– Да. Перед смертью он высказал только две просьбы. Позаботиться о семье. И чтобы моя рука не дрогнула.
– …?
– Сердце мое обливалось кровью, но рука была тверда. – Склонив голову, срывающимся голосом ответил он на ее немой вопрос. – За этот поступок мне держать ответ перед Господом нашим. Здесь же, на земле, только тебе дано судить меня.
– Господь с вами, сэр Андрэ. Не в чем мне вас винить.
Не выдержав, женщина зарыдала навзрыд, ноги ее подогнулись, и, ища опору, она, не отдавая себе отчета, повисла на груди Андрея, обильно орошая его доспехи горькими слезами и царапая лицо о сталь. Не чинясь, Андрей одной рукой обнял женщину, не давая ей упасть, а второй стал гладить по голове, шепча ей на ухо ободряющие слова. Но продолжалось это недолго. Товарки по несчастью подхватили вдову и увели за палисад.
К Андрею подошла Анна и, взглянув ему в глаза, тихо спросила:
– Это правда? Все то, что ты сейчас говорил про Боба?
– Да.
– Господи. Бедный ты мой, что же ты пережил…
Она приблизилась к мужу и вновь прижалась к его груди. Они так и стояли втроем – муж, жена и их младенец, – не замечая ничего вокруг. Остальные предпочли не мешать им и молча направились к воротам. Вскоре они уже были одни.
* * *
Нравы Средневековья просты, жизнь сурова, тяжела и коротка, а смерть всегда где-то рядом. Вот только недавно они искренне скорбели по павшим, а спустя всего лишь час столь же искренне веселились на славном пиру, на подворье сэра Андрэ, за большими общими столами. Мужчины и женщины, воины и крестьяне сидели вперемешку и предавались пьянящему веселью застолья. И то, что видел Андрей, переполняло его сердце радостью. Воины по статусу стоят выше мастеровых, мастеровые выше крестьян, но за этими столами они сидели все вместе, без какого-либо порядка и абсолютно не чинясь. Сейчас перед ним предстала одна общая семья – именно такие они ему и были нужны. Потому что там, куда он собирался их повести, их ожидала только опасность, и только сообща они могли там выстоять.
Андрей восседал за столом, установленном на возвышении, вместе с женой, падре Патриком, Джефом, Роном и Тэдом. Он принимал здравицы от присутствующих, поднимал сам, нахваливая того или иного воина, чем вводил их в краску смущения от удовольствия в связи со столь высокой оценкой. Не были забыты и новики, стрелки. Весть о том, что эти по сути мальчишки не раз спасали жизни своим старшим товарищам, и утвердительные кивки этих самых товарищей были восприняты общим ликованием.
Мальчишки также присутствовали за столами – хотя и не по возрасту это, но заслужили, чего уж там. Однако вино коварно, оно развязывало языки куда более стойким, нежели мальцы. Поэтому рядом с ними как бы невзначай все время находился один из воинов из остававшихся в Новаке. Исполняя наказ Андрея, он неусыпно, хотя и ненавязчиво, опекал мальцов, чтобы те, не дай бог, не сболтнули лишнего.
Не забыл Андрей высказать слова благодарности и старосте с селянами, которые в отсутствие сюзерена содержали все дела в полном порядке. И теперь уже они смотрели на воинов смущенно, но с затаенной гордостью от того, что сэр рыцарь не забыл и их, грешных, в своих хвалебных речах.
Не забыли и павших, помянув их доброй чаркой и повисшей над двором тишиной. Но потом все опять вернулось на круги своя, и пир продолжился.
Наконец почувствовав тяжесть от всего съеденного и выпитого, Андрей решил прогуляться, чтобы немного развеяться. Памятуя свою свадьбу, он не сомневался, что застолье продлится едва ли не до утра. Он не хотел обижать людей своим отсутствием, но вот так ненадолго отлучиться вполне мог, чтобы не испортить настроения пирующим.
– Сэр.
– Джеф. Ты напрасно всполошился. Я не собираюсь портить праздник и скоро вернусь, просто захотелось развеяться.
– Если вы не против, я побуду с вами.
– Ты хочешь поговорить со мной?
– Не то чтобы поговорить, но сказать.
– Говори.
– То, что вы сделали тогда в степи, иногда бывает. Не часто и только в случае столкновения с орками, но бывает. И не всегда рыцарь берет на себя эту незавидную роль – только те, кто впоследствии становится по-настоящему хорошим воином.
