которыми он за один удар сердца обсмотрел спутника своего государя. Показалось, блеснули в зрачках опасные намерения.
— Люди нашептали, на восточной окраине города заметили возню мятежников. Стягивают туда броню и серьезное подкрепление. Значит, будет твой дурной дядька здесь. Никуда не денется.
Пока дед Степан говорил, потянулась деревенская околица, мимо которой машина проскочила довольно быстро и выехала на пустынную асфальтированную трассу.
— Где нас спрячешь, Степан Афанасьевич? — поинтересовался Владимир и протяжно зевнул. Напряжение ночи сказывалось и на Никите. Хотелось завалиться в постель и поспать несколько часов.
— К себе повезу. В особняке Паршина вам пока появляться не следует. Пусть Всеслав скинет свои козыри, — старик прибавил газу, машинка дернулась и понеслась навстречу светлеющему горизонту. — Если ваши двойники спокойно добрались до места, значит, их начнут пасти. Вона, твоего гостя особенно.
— Кстати, познакомьтесь. Это Степан Афанасьевич, при моем отце служил в очень секретном подразделении. С детства меня обучал всяким интересным премудростям. Даже я до сих пор не знаю, чем именно он занимался.
— Ой ли, Володька! — хмыкнул дед Степан, пошевелив усами. — Напряги голову, поспрашивай людей, авось и сообразишь.
— Ладно, я до тебя доберусь с парой бутылок водки, — шутливо пригрозил Великий князь, который спокойно воспринимал нарочито приземленное обращение к себе. — А этого человека зовут Никита. Прибыл из-за Врат. Наше тайное оружие.
Водитель равнодушно кивнул, не отрываясь от дороги. Он демонстративно не проявлял интереса, на что Никита только про себя усмехнулся. Дед Степан был одаренным, и весьма серьезным, но старательно прячущим за рассеивающейся аурой своего энергетического контура ранг боевого мага. Нет, он вовсе не хотел полностью стать «невидимым», да и не прошел бы такой фокус с коллегой по профессии. Он умышленно занижал способности. Только вот интенсивность прокачки через каналы голубых всполохов и искорок говорила о том, что перед Никитой «водник» высочайшего уровня. Выходит, старичок из княжеского или боярского рода, где кровь определяла силу и власть. Забавно. Если бы Степан Афанасьевич жил в его Яви, Никита обязательно раскопал бы родословную старика. А так… не его дело. Главное, Владимир ему доверяет.
Тем временем показался пригород Углича. Деревенские домишки как-то органично вплелись в картину сонного патриархального городка, тоже состоявшего сплошь и рядом из таких же построек. Но здесь они были куда наряднее, посолиднее, с черепичными крышами, с глухими заборами из металлического профиля, с мощными кудлатыми псами, лежащими на бревнах возле палисадов. Почти как в Мезени.
Дед Степан ловко свернул с главной улицы в какой-то проулок и еще минут десять крутился по невзрачным улочкам, утопающим в черемухе, боярышнике и яблоневых садах, пока не остановился возле одноэтажного дома, срубленного из добротной лиственницы.
— Держи вот, — водитель обернулся и передал Владимиру связку длинных ключей с хитрыми бороздками и загогулинами. — Я сейчас съезжу по делам, а вы располагайтесь, отдыхайте.
— Ты так один и живешь?
— Куда мне семью с таким ремеслом? — без грусти ухмыльнулся старик. — Ну все, государь, веди гостя в дом. Живности у меня никакой нет, окромя кота Ферзя. Если будет подлизываться, накорми его. В холодильнике кастрюлька пшенной каши с рыбным фаршем стоит.
Когда ночные гости скрылись за высоким деревянным забором из плотно пригнанных отесанных досок, они услышали негромкий рокот двигателя и шорох гравия. Старик уехал.
— Государь, ты обмолвился, что в колонне ехали наши двойники, — сказал Никита в спину Владимира, подбирающего ключ к металлической двери. — А как с ними будем решать вопрос?
— Князь Абу-Хан и Михаил Михайлович знают, что мы добираемся до Углича своим ходом, — Великий князь провернул подошедший ключ три раза и распахнул дверь. — Двойники поселятся вместе с делегацией в особняке Паршина. Их будут охранять так, как положено по протоколу. Какое-то время мы выиграем и подберемся ближе к противнику.
— Не жаль человека, играющего мою роль?
Молодые люди зашли в летний пристрой, откуда в дом вела еще одна дверь. Она не была закрыта на ключ, поэтому внутрь попали без труда. Сразу в глаза бросилась большая тщательно побеленная печь, отапливающая сразу две комнаты. Небольшая прихожая с аккуратными шкафчиками, сразу за ней, отгороженная ситцевой занавесью — кухонька. Направо — вход в комнату побольше. В углу возле окна, выходящего в палисад, стоит холодильник. На нем в позе сфинкса развалился большущий черный кот. Его зеленые глаза настороженно смотрели на незнакомцев, а встопорщенные усы сигнализировали о беспокойстве. Сейчас котяра решал, сигануть ли ему в открытую форточку или остаться на удобной позиции.
— Никита, ты же военный человек, — Владимир положил ключи на обеденный стол, выдвинул табурет и сел на него, тяжело вздохнув. — Наша стратегия состоит в том, чтобы лишить Всеслава самого серьезного и разрушительного оружия. Из моих боевых офицеров никто никогда не сталкивался с демонами, кроме полковника Одоевского и капитана Лиходеева. Именно они рассказали, на что способны твари…
— Когда они через портал вышли на Гиссарское плато? — догадался Никита.
— Да. Одоевский видел концовку боя и красочно описал его. Поэтому я ни за что не позволю Всеславу выбить из моих рук самый сильный козырь — тебя. А твой двойник… Он, к сожалению, совершил не самый благовидный поступок по отношению к своему государю и приговорен к смерти. Поэтому сделал правильный выбор, осознавая, на что идет. Зато семья получит прощение и не будет изгнана с родовых земель.
— Речь идет о дворянине?
— Да, — коротко бросил Владимир и стал разглядывать кухню в поисках чайника.
— Ну что ж, ты снял с моей души камень, — Никита выглянул в окно, выходящее на улицу; местные бабы выгоняли коров на пастбище, перекрикиваясь друг с другом, словно соскучились за ночь. Неторопливое солнце осветило крыши домов робкими алыми мазками. На небе появились легкие перья облаков, окаймленные желтоватой бахромой. — Но зарубка осталась.
— А вот я, Никита, закрыл свое сердце броней, — Великий князь наполнил чайник водой с помощью ковша из оцинкованного бочонка. — Иначе боль за всех, кого я вынужденно бросаю в лапы смерти, сожрет с потрохами.
Кот требовательно мяукнул, сообразив, что его никто не собирается тискать или прогонять, поэтому решил выпросить для себя еды.
— Ферзя надо накормить, — Никита улыбнулся коту и по-хозяйски залез в холодильник, где нашел кастрюльку с кошачьей едой.
Ферзь сразу вскочил, выгнул спину дугой и ловким обходным маневром через подоконник спрыгнул на пол,
