Из зала генерал-лейтенант Птицын вышел молча, одним из первых сбежал по лестнице к парадным ступеням дворца, к машине. Мельком оглянулся - не идет ли кто за ним. Его надо было арестовывать здесь, тут он ничего бы не смог сделать. А теперь - попробуйте, возьмите...
- Поехали! - бросил он, сильно хлопнув дверцей машины
- Что произошло - осмелился задать вопрос Баранов
- Много всего...
- Куда ехать? - спросил Маджидов - в посольство.
- Нет. На рынок. Ты знаешь, кто торгует оружием?
- Да, конечно... - ответил растерянно Маджидов
- А они тебя знают? Оружие продадут?
- Наверное...
- Вот и поехали туда
Через полчаса Волга, протолкавшись через суету дневных кабульских улиц тормознула в одном из переулков недалеко от базара Шар-Шатта.
За ними никто не следил.
Ощерившись, генерал достал из внутреннего кармана форменного кителя толстую, перевязанную резинкой пачку, в которой были вперемешку доллары и афгани, крупные купюры. Отсчитал несколько банкнот, бросил рядом с рычагом коробки переключения передач.
- Возьми два автомата, несколько магазинов к ним - не меньше десяти. Лучше всего АКМС, бери что-то, что уместится в спортивную сумку. Если будут гранаты - возьми и гранаты. Быстро!
Что-то в тоне генерала заставило капитана Маджидова схватить деньги, пулей выскочить из машины. Генерал проводил его взглядом, потом оглянулся - не следят ли...
Было холодно. Очень.
- Горбача грохнули... - наконец сказал он
- Говорили что сам... - осторожно сказал Баранов
- Грохнули! - заорал генерал, лицо его исказилось от гнева - думал, с..а чистеньким остаться, и вашим и нашим - вот и грохнули. Надо было ему разобраться как следует с этими вояками, отправить их в могилу под залп салюта - нет. Вот теперь и сам... с..а спекся... Ненавижу. Ненавижу... Как же я их ненавижу...
Майор советской армии Баранов Николай Павлович, ставший майором ГРУ в двадцать девять лет стал предателем не потону, что изначально хотел зла. Просто он был карьеристом и подвернулся случай. В банду его втянул Луньков, который в отличие от Баранова был идейным и люто, тихо и люто ненавидел все советское и сам Советский союз. Его отец был директором оборонного предприятия, он рос в четырехкомнатной квартире, ходил в лучшую школу города, а потом еще занимался английским языком с приглашенным репетитором. Но все равно Луньков, как и его отец мечтали о том дне, когда разрушится их Родина, и они - только они, и никто другой станут хозяевами ее маленького осколка, ее куска. И плевать, что этот кусок будет оторван от целого с кровью, и линия разлома пройдет по душам тысяч людей. Главное - они смогут жить, как жил из пра-прадед, бывший в этой местности князем и связанный с британской разведкой. Из года в год они тихо ненавидели, если приходилась возможность навредить - вредили, и как кроты шаг за шагом копали подкоп под общий дом.
Вот этот бы - если бы не пропал без вести - не испугался бы. А Баранов - испугался. Он знал, что генерал торгует наркотиками, связан с душманами и скорее всего - с ЦРУ. Но он так же знал - что с помощью генерала и его друзей в ГРУ ему уже два звания присвоили досрочно, причем он особо ничего для этого и не делал.
Еще он накопил на двушку в новом кооперативном доме в Москве - сделать это было не так то просто. Но с чековыми и долларовыми заработками в Афганистане....
И всего -то - что Владимир Афанасьевич скажет - то и надо делать.
А вот теперь - ему стало по-настоящему страшно.
Словно злой шаман сидел совсем рядом с ним, на заднем сидении стоящей в центре Кабула Волге - он даже не смел оглянуться - и впав в камлание вызывал злых духов. Это его "ненавижу" доносившееся с заднего сидения все тише и тише - было страшнее всего. В первый раз майор увидел истинное лицо своего начальника, и понял что все это - не шутки, и никакие деньги, никакие чеки, никакая квартира не смоют, не ототрут кровавых пятен предательства и убийств.
Но было уже поздно.
Вернувшись, капитан Маджидов увесисто бухнул на заднее сидение солидно лязгнувшую сталью сумку, хлопнул дверью, в одно мгновение оказался на переднем сидении, за рулем.
- Что взял?
- Нормально. Два калаша - семерки**, два БК в патронах и по четыре магазина к ним. Три гранаты. Немного добавить пришлось...
Генерал не отреагировал
- Уходить надо, Ринат. Рвать за кордон.
- А что...
- Горбача грохнули. Те что придут - начнут чистить. Надо уходить сейчас, пока не закрыли границу. Ты с нами?
Маджидов помолчал, решаясь
- Надо домой заехать. Там у меня...
- Дурак! Там тебя и ждать будут - у твоих цацек! Из-за рыжья - башкой захотел рискнуть, идиот?
- Ну... там у меня не так уж и много было.
- Вертолет за тобой?
- За мной, куда денется.
- Тогда рвем на аэродром. Пока не поздно...
Маджидов повернул ключ в замке зажигания. Мотор Волги схватился мгновенно, отозвался легким гулом
- Товарищ генерал... - вдруг спросил Маджидов - а что там...
Генерал похлопал его по плечу, улыбнулся
- Там - свобода. Знаешь, как блатные говорят. Свобода - это рай. Вот там и есть - рай. Я знаю кое-кого с той стороны, поговорю. Всех нас устроят, там нужны специалисты по Советскому союзу. Дадут подъемные - пару сотен тысяч зеленью. Купите дом, машину...
- Может, в штаб заехать? - практично предложил Маджидов - выпотрошить кое-что. За это отдельно доплатят. Там замки на железных шкафах - смех один.
- Нет. Не надо. Все что надо - у меня в голове. Поехали!
В Кабуле базировался смешанный пятидесятый авиационный полк, в основном летавший на старых добрых "восьмерках". Ми-8, она же "пчелка", она же "метла", она же "утюг", она же "Василиса". Никто не считал, и не мог подсчитать, сколько жизней спас этот воздушный трудяга, взлетая иногда с двухкратным перегрузом - но взлетая, унося пацанов из творящегося на земле ада. Согласно действовавшей до Афгана доктрине использования вертолетов, часть нагрузки по высадке десантов должен был взять Ми-24, бронированный и лучше защищенный. Но жизнь как всегда безжалостно внесла свои коррективы - на высотах "крокодил" задыхался, мощности едва хватало что бы нести вооружение, какой уж тут десант. А "пчелка" летала. Иногда прилетала - живого места нет, но прилетала.
В составе пятидесятого полка были несколько вертолетов - салонов, предназначенных для штаба сороковой армии, были обычные вертолеты, в основном почтовые. Но генерала Птицына интересовал только один вертолет - Ми-8, закрепленный за его группой сегодня он должен был сослужить ему последнюю службу...
Группа, которую курировал генерал, называлась "Н". Наркотики. Борьба с наркопроникновением в СССР и с наркомафией в Афганистане. Группа эта была создана специально под генерала Птицына, по настоянию ныне покойного генерала Олега Пасечника, бывшего заведующего сектором в отделе административных органов ЦК КПСС, бывшего заместителя начальника ГРУ ГШ по кадрам и врага народа. К Птицыну же перешли смертельно опасные записи - несколько записных книжек генерала Пасечника, в которых убористым генеральским почерком были выписаны советские чиновники, которые имели отношение к наркоторговле, к незаконному предпринимательству, к "цеховикам". Были и такие, которые сами употребляли наркотики. На страницах этих потрепанных записных книжек раскрывалось - все: кто, когда, сколько взял, на какой счет положил. Были там и записи, касающиеся Ставрополья - ими генерал Пасечник до своей смерти успел поделиться с американцами, американской разведкой. Но вот выехать из страны не успел - сыграла свою игру старуха с косой, подвело здоровьишко. Тридцать сребреников, заплаченные за предательство, останутся навеки лежать в швейцарском банке - хотя Птицын знал номер счета и банк, и уже решил, что после того, как он прибудет в свободный мир - займется этим. Грех таким деньгам без дела лежать. Впрочем - он и сам, с группой Н, которая вместо того, чтобы бороться с наркотиками - организовала первую крупную линию поставок героина в Советский союз. Раньше все морфин по пять рублей за ампулу в больничках скупали, а теперь... какой там морфин.
Аэродром, где базировался пятидесятый ОСАП, находился по дороге к Кабульскому международному аэропорту, примыкая к нему, как бы у подножья гор, где находится Кабул - если это можно назвать подножьем, скорее это низменность. Выглядел он не очень презентабельно - вездесущая пыль, колючая проволока, рвы и дорожки, самолетные и вертолетные стоянки, старые казармы, в которых размещалась столовка и другое учреждения, модули - сборные финские, и наши, выглядящие как положенные на бок бочки. Единственно что построили - так это ангары для техники, полосы да вышку управления полетами. А так - это было выцветшее, пыльное плоскогорье.
