«Мое сердце, моя гордость и честь. Отдавать и брать назад? Да, пожалуй, так и надо. Пусть я поняла это поздно, но все-таки лучше поздно, чем никогда. Но вот вопрос — в прежнем ли виде они вернутся ко мне? Нет, в истерзанном, изломанном, исковерканном».
Глава 21
Гален вышел из дома через несколько минут после драматического ухода миссис Шоу. Он отчаянно нуждался в дружеской поддержке и утешении после горьких, но справедливых упреков в свой адрес. Совсем запутавшись, он даже не представлял себе, каким образом вернуть привязанность Хейли, если это вообще возможно… Но надежда не оставляла его. Из всех «Отшельников» наибольшую симпатию ему внушал спокойный и рассудительный Роуэн. К нему-то и направился Гален.
Но, придя к другу, он понял, что выбрал не самый лучший момент для визита. Растерянный слуга провел его к Роуэну. На пороге библиотеки Гален остановился как вкопанный.
В комнате был устроен настоящий погром. Все было переломано, разбито, растоптано и раскидано по полу. У него неприятно засосало под ложечкой от столь жуткого зрелища. Его внимание привлек шорох в дальнем углу. Он взглянул и увидел Уэста за опрокинутым столом, тот, сидя на корточках, собирал с пола осколки вазы.
Раньше Роуэн шутил: на свете, мол, нет более уродливой вазы, чем эта, — но сейчас он собирал ее осколки с таким видом, будто это была драгоценная китайская ваза эпохи Мин.
— Надеюсь, мне удастся склеить осколки. — Роуэн поднял голову и горько вздохнул. — К сожалению, не могу предложить сесть.
— Что случилось? — с тревогой спросил Гален.
— Это не грабители. Мой дворецкий мистер Коттон, да и прислуга не заслуживают упреков в свой адрес. Со слухом у них все в порядке, и они не позволили бы грабителям произвести такой погром. Вы видите перед собой последствия официального обыска.
— Не может быть!
— Полиции намекнули, будто я являюсь главой воровской шайки. Они пришли с обыском проверить, не укрываю ли я краденое… не занимаюсь ли контрабандой… Когда пришли полицейские, меня не было дома, бедный мистер Коттон, возможно, не все правильно, понял. — Роуэн пожал плечами. — Хотя вряд ли мое присутствие помешало бы им произвести обыск. Вы еще не видели спальни. Там везде пух. Они разрезали перину и подушки, пух покрывает пол словно снег.
— Но кто им подсказал такую сумасбродную идею?
— Вероятно, враги «Отшельников». Они, по-видимому, надеялись, найти что-то интересное. — Роуэн задумался. — Несмотря на то что они не предъявили никакого ордера на обыск, я не пойду жаловаться властям. Не хочу поднимать лишнего шума.
— А я прошлой ночью имел стычку с наемным убийцей. Он точно родом из Индии. Мне повезло, отделался лишь легким испугом. Я уже известил обо всем Майкла, но, честно говоря, не думал, что у этой истории будет продолжение.
— Будем надеяться, что на этом все и закончится.
— Мне кажется, у вас слишком оптимистичный взгляд. Гален нагнулся и поднял с пола книгу, под которой лежала уцелевшая маленькая гравюра.
— Слава Богу, что они не рвали книги. Надо будет их собрать и расставить по полкам. Что касается семейных сувениров… — Голос Роуэна задрожал и пресекся при виде разбитых вдребезги безделушек, валявшихся на полу. — Ладно, попробую склеить, восстановить все, что только возможно.
— Они не нашли ваших драгоценностей?
Роуэн отрицательно помотал головой:
— По иронии судьбы я спрятал их не здесь в доме.
— Черт! — выругался Гален, переворачивая опрокинутое кресло и ставя его на ножки. Сиденье и спинка были разрезаны, вещь была безнадежно испорчена. — Мое любимое кресло!
— Лучше давайте поговорим о чем-нибудь другом. Эш как-то обмолвился, что вы влюбились в какую-то девушку, которая только что появилась в свете.
— Сейчас мне не хочется говорить об этом.
— Сейчас, Гален, мне нужно как-то отвлечься. Глядя на ваше опечаленное лицо, я бы сказал, что вам не повезло в любви. — Он поискал в баре бокал, к счастью, один целый там нашелся. Плеснув бренди, он поднял его: — За вас, дружище. И за ваши страдания.
— Я выше всяких страданий, Роуэн. — Он решительно тряхнул головой.
— Не смешите меня, Гален, вы ведь пришли ко мне не для того, чтобы острить и смеяться. Эш обмолвился, что вы совсем запутались в своих чувствах к одной девушке, но тогда я не придал значения его словам.
— Запутался? — переспросил Гален. — Даже как-то странно слышать подобные слова.
— Так это правда?
— Роуэн… — Гален тяжело вздохнул, не зная, как приступить к столь щекотливому для себя делу. — Я виноват перед ней. Она ушла от меня из-за моей глупости.
— Но вы, дружище, совсем не похожи на глупца.
Гален горько улыбнулся, в нерешительности присел на корточки и начал подавать с пола книги Роуэну, a тот ставил их на полку.
— Я преследовал ее, мучимый злобой и ненавистью. Я сильно заблуждался, но ненависть ослепила меня. Мне хотелось унизить и оскорбить ее.
— Оскорбить? Унизить?
— Да, из-за Джона Эверли. Он любил ее, а она даже думать забыла о его существовании.
— О-о! — Роуэн от удивления утратил дар речи, продолжая брать и ставить книги. Две или три минуты прошли в молчании.
— После того как она стала моей, после того как она полюбила меня всем сердцем и душой, я начисто забыл о своей ненависти.
— Трудно вас винить, Гален, в том, что вы наделали. Вы же простили. Что тут такого? Ненависть проходит, и возникает любовь. Джон все понял бы, — заключил он спокойно.
— Боже, как мне его не хватает! Но все-таки что бы сказал Джон?
— Ах вот что вас тревожит! Вы вините себя в том, что обрели счастье с женщиной, потому что раньше ее любил Джон?
От мучительной боли в сердце Гален закрыл глаза.
— Меня беспокоит то, что между нами все кончено. Мне невыносимо больно, так как она обнаружила, что я хотел причинить ей зло. Я совершенно подавлен, нельзя отрицать правду, лгать бессмысленно! Неужели нет никакой возможности вернуть ее доверие?!
— Вы хотели причинить ей зло? — В голосе Роуэна послышался упрек.
— Точнее, ее репутации, милый доктор. Я хотел выставить ее в неприглядном виде в газетах как беспринципную, хищную искательницу денег. Сами понимаете, насколько это далеко от благородных и возвышенных помыслов!..
Роуэн поставил книгу и присел на край спинки перевернутого кресла.
— Признаюсь, вы неприятно удивили меня, Гален. Я вас не узнаю, хотя теперь лучше понимаю тот давешний разговор. Но вы же не смогли так поступить.
— Нет, не смог, несмотря на всю зловещую привлекательность моего чертова замысла. Но когда я как следует узнал Хейли, тогда уже было поздно рассказывать правду. Тогда я убедил себя, что надо все скрыть. Я преследовал ее, ухаживал, и наконец она стала моей. Что в этом такого плохого? Разве не могло все закончиться бракосочетанием? Вот только…
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
