— Но ведь ничего не случилось! — Он вынул платок и вытер ее мокрые от слез глаза. Затем ласково обнял ладонями ее голову и, глядя прямо ей в лицо, прошептал: — Пока я рядом, ничего плохого не случится.
Да что там нож, Гален, не колеблясь, встал бы на пути пули, чтобы только Хейли не грозила никакая опасность, чтобы с ней не стряслась беда. Майкл уже давно пугал всех «Отшельников» какой-то туманной опасностью. Однако Гален настолько привык к словам Майкла, что уже не придавал им значения. Он сам настолько запутался в сплетенных им самим хитроумных сетях, что не мог ни о чем рассказать мисс Морленд. Он не мог оставить ее, слишком много она для него значила. Но как только он решил, что призраки прошлого больше не властны над ним, как они неожиданно выплыли из темноты.
Гален встал и пошел помогать Брэдли наполнять ванну. Как бы ни торопился Брэдли, ему все равно нужна была помощь, а ванна в качестве успокаивающего средства была просто незаменима.
Когда все было готово, в том числе полотенце и халат, Гален вылил в горячую воду немного ароматного масла.
— Ну вот, пора. — Он опять встал на колени и начал снимать с нее туфли.
— Теперь ты выполняешь роль слуги?
— Думаю, да, — улыбнулся он. — Помнится, моими услугами в роли камеристки ты была не очень довольна.
— Конечно, ты же все перепутал. Вместо того чтобы одевать, ты принялся раздевать меня.
Что поделать? Такой уж я бестолковый.
— Но мне не хочется принимать ванну одной.
— Хорошо, только при одном условии. Рядом с тобой я забываю о прошлом. Расскажи, как это тебе удается…
— Зато я ничего не забываю.
Ее слова прозвучали как сладостное обещание.
Глава 19
— Я хочу тебя. Я хочу пробовать тебя на вкус, Гален.
Она обожала его тело. Одного взгляда на его возбужденный пенис хватило, чтобы внутри ее вспыхнул огонь желания. Хейли обхватила ладонью его пенис и принялась его поглаживать.
Она целовала и расчесывала языком его волосы. Она слизывала языком «сочившийся нектар». А затем, обхватив губами, принялась сосать его пенис. Гален стонал от наслаждения.
Хейли воспользовалась тем же самым способом, который применял он. Она возбуждала самую чувственную часть его тела.
— Хейли, постой… Я больше не могу…
Но на этот раз она не собиралась отступать назад. Она еще активнее начала ласкать пенис, и в конце концов он извергнул сладкий нектар прямо ей в рот. Восхищение овладело ими обоими. Она лежала в ванне поверх него, и они, охваченные блаженством, расслабились.
— Это было божественно, — прошептала она.
— Да, а теперь моя очередь, — отозвался Гален и принялся всеми возможными способами доказывать ей свою любовь. Его ласки были неисчерпаемы, руки — вездесущими, пальцы — всепроникающими и ласковыми, любовный пыл — неутомим. Он овладевал ею снова и снова, и каждый раз он и она вместе поднимались на еще одну ступень выше в их любовном обоюдном экстазе. Они сливались и растворялись друг в друге, казалось, их наслаждению не будет конца.
— Такой ты мне нравишься больше всего, прекрасная и бесстыдная, — слегка отодвинувшись, прошептал он. — Мне никогда не надоест любоваться тобой.
Он обернул ее в длинное турецкое полотенце и на руках донес до постели.
— Гален?
— Да? — переспросил он.
— Помнишь, ты шутил, глядя на мою ладонь, что гадание не всегда сбывается. Но твое предсказание оказалось верным. Я действительно раньше не знала, что такое настоящая любовь.
Лицо Галена застыло словно маска.
— Неужели? Но кто-то же должен был быть у тебя до этого. Ты слишком прекрасна, чтобы не изведать, что такое любовь, до меня.
— Я прислушиваюсь к голосу моего сердца, Гален, и сердце меня не обманывает. Неужели в это так трудно поверить?
— Ты говоришь, что я первый, кто завоевал твое сердце. Вероятно, ты полагаешь, что тут скрывается нечто большее. А что, если ты ошибаешься? Если ты признаешься, что раньше была влюблена в кого-нибудь…
— Да ни в кого я не была влюблена. — Она звонко поцеловала его в щеку. — Бедняжка Гален! Наверное, тебя раньше кто-то обидел, если ты до сих пор так подозрительно косишься…
Он промолчал, задумчиво поглаживая рукой ее волосы.
— Я люблю тебя, Гален, — сказала Хейли.
Он поцеловал ее так нежно, с таким глубоким чувством, что на глазах у нее выступили слезы. Но это были слезы счастья, которое неудержимо рвалось наружу, удержать их не было никакой возможности. Хейли лежала в его объятиях. Блаженство, охватившее ее тело и душу, казалось настолько всеобъемлющим и всепроникающим, что превосходило все ранее испытанные мгновения счастья.
Его дыхание стало мерным и ровным, очевидно, он уснул. Рядом с ним ей было хорошо и покойно. Все тревоги и заботы ушли далеко-далеко, как бы перестали существовать.
Как знать, может быть, сегодня ночью он спас ей жизнь. Вспомнив нападение бандита, Хейли вдруг стало страшно. Гален вел себя очень смело, пожалуй, даже безрассудно. Он словно не боялся смерти. Подобное равнодушие испугало ее, видимо, он не дорожил своей жизнью, и это было очень страшно.
«Я люблю тебя, Гален. Ты для меня все».
Настенные часы в соседней комнате мерно и глухо пробили три раза. Неужели уже три часа ночи? Она никак не ожидала, что уже так поздно. А ведь повар встает в четыре часа! И хотя у Хейли был ключ от черного хода, она не хотела напрасно рисковать.
Уходить не хотелось. Тем не менее она осторожно выбралась из-под одеяла так, чтобы не потревожить Галена. Яркий свет луны, проникавший сквозь черные окна, освещал комнату, бросая на ее пол сеть из серо-желтых пятен. Тихо ступая босыми ногами, она прокралась в соседнюю ванную комнату, где осталась ее одежда.
Быстро одевшись, она замотала волосы в пучок на затылке, чтобы не возиться с прической.
Приведя себя в порядок, она крадучись вернулась в спальню и с любовью взглянула на спящего Галена, на его мускулистую руку, выпростанную из-под простыни.
На глаза ей попалось бюро возле окна. Хейли решила написать коротенькую записку, объясняющую ее исчезновение.
Бесшумно выдвинув ящик, она вынула несколько бумаг. Ей нужен был всего лишь чистый лист, но, мельком взглянув на бумаги в ее руках, она окаменела, а сердце забилось быстро, гулко и тревожно.
Перед ней были карикатуры. Точно такие она видела в «Таймс». Нарочито грубые и вульгарные, они не могли не привлекать внимания, и на карикатурах была изображена она. А чтобы не осталось никаких сомнений, внизу были выведены ее инициалы. На рисунке темноволосая женщина, задрав высоко юбки, перелезала с небольшого гнедого цвета пони на высокую и крепкую лошадь, а позади паслась еще одна. Подписи были ужасными. Лошади означали женихов, каждый из которых был богаче предыдущего, и они должны были «довезти к банку». Конюх, стоявший рядом и с почтением смотревший на всадницу, как бы говорил, что она «Самая искусная наездница во всей Англии. Никогда не видал такой пронырливой искательницы наследства и денег».
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
