— Ты, пес, пес восурский, шелудивый пес, зачем пришел на наши земли? Мало тебе, что ли этой гнилой, мерзостной, грязной, как и ты сам, земли в Восурии? Пес, пес восурский, и сам ты шелудивый и земля твоя такая же шелудивая, и отец твой… Но кем был отец Святозара, по мнению тофэрафа, никто так и не узнал… Потому что наследник внезапно сам купно покрылся красными пятнами, и не успел Аилоунен даже вскрикнуть, порывчато направил руку на воинов, во главе с тофэрафом и тихо пропел-прошептал повеленье познать Правь. И тотчас вся тысяча во главе с хряком — тофэрафом и хряками — сотвизами посыпалась с коней, точно переспевшие яблоки с яблони. Аилоунен лишь в последнее мгновение успел успокоить коней потрясенных таким доселе никогда невиданным падением хозяев.
Он, торопливо засвистев тихой трелью, повелел коням осторожно прилечь на землю, возле своих обездвиженных хозяев, кои открытыми ртами и глазами, впитывали в себя веру в Сварога и его сыновей.
Святозар уже миновавший ров, съехал с моста, и, остановив коня, стал беспокойно тереть пальцами свой шрам, расстроено разглядывая упавших воинов.
— Да, — глубокомысленно протянул Аилоунен, и. подъехав к наследнику, придержал возле него своего белого жеребца. — Думаю я, что можно позволить тофэрафу себя даже покалечить за то, что он так грязно посмел отозваться о твоей земле и о тебе, мой друг… Как ты думаешь?
— Я думаю, — вздыхая, ответил наследник, и, увидев обеспокоенный взгляд Аилоунена, убрал руку от щеки. — В следующий раз тебе не стоит брать меня с собой. Иначе ты, так никогда и не выяснишь, есть ли в Неллии истинные приолы.
— Что ж, — улыбаясь, заметил Аилоунен. — Однако такое обильное и одномоментное осыпание людей можно увидеть лишь, когда ты повелеваешь познать истину. От моего же повеления, они лишь плавно покачиваются. Святозар опять вздохнул, и, протянув вперед руку, направив ее на упавших воинов, пропел-прошептал: «Повелеваю вам, поднимитесь и следуйте путем Прави!» Воины, не мешкая, впитав в себя повеленье наследника, начали подниматься с земли, утирать слюнявые рты, испуганно оглядываться, а после принялись громко рыдать, причитать, бить и калечить себя. Впрочем, были среди них и такие которые лишь протяжно вздыхали и скорбно разглядывали свои руки или ноги обутые в сандалии. Однако больше всех, от самого себя, пострадал тофэраф, потому как руки Аилоунена и Святозара, которые теперь успокаивали людей, направлялись во все стороны, но только не в сторону тофэрафа.
Потому он разыскал на земле здоровущий камень, и, сняв с головы шлем, со всей силы стал бить им себя по лбу так, что вскоре на коже появилось глубокое рассечение, из которого прямо на лицо потекла ярко-алая кровь. Наконец первым не выдержал Святозар, так как увидел, что лицо тофэрафа уже обильно залито кровью. Он неспешно подошел к тофэрафу вплотную, воззрился в его широко открытый и выкрикивающий в отношении себя оскорбления рот, и, шевельнув направленными в его сторону пальцами, чуть слышно пропел: «Земля— мать, она мать твоя, нет дороже ее ничего у человека… Она, Богиня, Мать Сыра Земля, кормит и поит. Она дает возможность познать радость и красоту. Она дает право познать любовь и счастье, а потом укрывает тебя после смерти в своих недрах. Люби землю, тофэраф, и никогда больше не позволяй себе эти слова по отношению к ней, к земле». Тофэраф тут же перестал бить себя по лбу и изумленно, будто видел впрервые уставился на наследника. Когда же Святозар излечил его разбитую голову, и облепленные гнойными ранами губы, тофэраф резво, для собственной полноты, упал на колени, наклонился, поцеловал буроватую почву, и, расставив широко руки, точно обнимая ее, замерев на земле, болезненно застонал. Аилоунен подошел к Святозару насмешливо глянул на приподнявшегося с земли, пыльного и покрытого брызгами крови тофэрафа, и заметил:
— Ну, что это за тофэраф, ты погляди на него, друг мой. Он такой толстый… как он вообще залез в кольчугу, разве такой человек может быть ратником? Придется его и его сотвизов послать обратно в Мопилию с посланием к жрецу, и повелением разрушить жрище в городе Мопилия… Как ты, думаешь Святозар, они справятся с моим повелением?
— Что ты, Аилоунен! — Испуганно воскликнул Святозар и перевел взгляд на правителя, каковой с нескрываемым призрением смотрел на все еще стоящего на коленях тофэрафа, гладящего свои губы, теперь покрытые едва заметными тонкими рубцами-шрамами. — Нет! нет! нельзя их отправлять вдесятером, в Мопилию. Их сразу убьют.
— Ну, во-первых не вдесятером… их будет одиннадцать, — заметил Аилоунен. — А судя по его губам, которые ты, по доброте душевной излечил…. — Правитель гневно повысил голос, и, обращаясь к испуганно затихшему на земле тофэрафу, добавил, — туда ему и дорога…Да тофэраф? — тот приподнял голову, воззрился на правителя и из его темно-карих, навыкате глаз потекли крупные слезы, да он с нескрываемой болью в лице, согласно кивнул.
— Нет, Аилоунен, прошу тебя, — взволнованно произнес Святозар, увидев, как вновь залился слезами тофэраф и как презрительно смотрит на него правитель.
— Ну, хорошо, — погодя негромко проронил Аилоунен. — Только лишь, потому что ты, мой дорогой друг, об этом попросил… А я не могу не выполнить твою просьбу. Дам я им пятьдесят воинов и назначу светником вот того юношу, что стоит в левом ряду, у него гляжу тут самое светлое лицо. И он, кстати, не кричал и не колотил себя, лишь протяжно вздыхал, а это значит, что у него душа не чернющая, как у тех кто себя тут лупцует и громко рыдает.
— Аилоунен, надо дать этому юноше сотню воинов, — уже более спокойным голосом молвил Святозар, разглядывая воина, на которого указал правитель и который как верно тот подметил, стоял очень опрятный и чистый, со светлым, наполненным мужеством лицом. — Сотню, друг мой… а всю оставшуюся тысячу сними с коней и отпусти по домам. Пускай возвращаются в Мопилию и начинают там трудиться, да отмывать дома, улицы и дворы.
— Святозар, — отрицательно качнул головой правитель, и, направив руку на войско, засвистел тихой трелью и в тоже мгновение кони, продолжающие дотоль неподвижно лежать на земле, тревожно заржали и начали подниматься на ноги. — Я все же думаю, эту тысячу надо оставить тут, и, объединив с артарийской идти в Асандрию.
— Аилоунен, ну ты погляди, что это за воины, — скривив губы, отозвался меж тем насмешливо Святозар и обвел рукой нестройные их ряды. — Какие они воины… они вообще меч в руках держали?.. Ну на поясе держали, это я вижу, а в руках?.. Нам их не чем будет кормить, не чем поить… Да и вообще, их надо учить воинскому делу, и наверно лечить… Нет! Они нам не нужны, наша с тобой сила это магия… магия кудесника и мы именно так и победим, и тофэрафов, и Манялая, и всех этих герболиев, и эйролиев…
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
